Мередит покраснела, и Блейк догадался, что предложение стоило ей немалого мужества. Хочет показать, что доверяет, или же чувствует то же вожделение, что и он?
Блейк стал медленно расстегивать топ, не отпуская ее глаз.
— Почему ты ничего не надела под него? — спросил он.
— А ты не догадываешься? — ответила Мередит шепотом.
Приглашение было столь откровенным, будто она его прокричала. Блейк медленно раздвинул края топа и обнажил упругие полные груди. Они были так же прекрасны, как пять лет назад, только полнее и тверже. Розовые лепестки, подумал он, теряя разум при виде твердых сосков, выдававших ее желание.
— Ты кому-нибудь другому давала так смотреть на себя? — прошептал он. Ему вдруг это показалось важным.
— Только тебе, — ответила она, глядя тепло и нежно, почти с любовью. — Как бы я могла?.. — Хриплый голос прервался.
— Мередит, ты прекрасна, — признал он. Чуть касаясь, он провел рукой по груди, и Мередит вскрикнула.
Блейк испугался, посмотрел с откровенным беспокойством.
— Тебе больно? — участливо спросил он. — Извини, я знаю, это очень нежное место, я не хотел быть грубым.
Она уставилась на него, кусая губы, не зная, что сказать. Нерешительно произнесла:
— Блейк… это не больно.
— Но ты вскрикнула, — искренне допытывался он.
— Да. — Она густо покраснела.
Все еще хмурясь, он продолжил движение руки. Всматриваясь ей в глаза, нежно погладил, пропустил твердый кончик между пальцами, накрыл его ладонью. Она всхлипнула и опять вскрикнула, трепеща и поднимаясь к нему.
— Чертова Нина! — свирепо шепнул он. Мередит была как в тумане, она не поняла, что он сказал.
— Что?
— Ничего, — резко шепнул он. — О Боже, Мередит! — Он наклонился ртом к ее груди, и она застонала, изгибаясь под ним. И нежный стон, и дрожь сводили его с ума.
Он целовал каждый дюйм ее тела, покусывал кожу на животе и груди, а руки ласкали, гладили, обожали. Задолго до того, как он поднял голову, она уже плакала и просила большего…
Он глубоко дышал, глядя в ее расширенные глаза. Ее лицо завораживало его: казалось, он ее мучит, но ее руки притягивали его голову, нежный голос призывал его рот. Она стонала, но не от боли. И самое восхитительное ощущение пронизало его тело, когда он навис над ней.
— Ты меня хочешь, — хрипло прошептал он.
— Да.
— Ужасно хочешь.
— Да!
Руки гладили ее грудь, Мередит содрогалась.
— Я не знал, что женщины так реагируют. Кричат… Боже мой, она надо мной издевалась, а я не догадывался!
— Что?
Он сел, она сделала робкую попытку накрыться, но он удержал ее руку, тихо сказал:
— Не надо. Ты прекраснее всего на свете. Я не сделаю тебе ничего плохого.
Она вздохнула, расслабилась.
— Все это так ново, — попыталась она объяснить.
— Конечно. — Он кончиками пальцев коснулся груди и с удовольствием смотрел, как Мередит задрожала. — Хорошо… Черт знает как хорошо, Мередит.
— Блейк…
— Чего ты хочешь? — спросил он, прочтя в ее глазах робкое любопытство. — Скажи, я все сделаю.
— Расстегни рубашку, — прошептала она, — я хочу смотреть на тебя.
Кровь закипела в его жилах. Он расстегнул рубашку, дрожа от нараставшего в нем желания, и, когда заметил восторг в ее глазах при виде густого волосяного покрова, сбегавшего по груди к джинсам, швырнул рубашку на пол.
Она протянула руки, и Блейк со стоном опустился в ее объятия, содрогнувшись от прикосновения сосков, когда он грудью вдавил ее в матрас.
— Блейк, — простонала она, сцепив руки, ища губами его рот.
Его руки скользнули вниз, он обхватил ее бедра, прижал к своим, ритмически двигаясь, давая ей прочувствовать свою мощь.
Она всхлипнула, и к нему вернулось самообладание.
— Нет! — Он отпрянул, откатился, но не смог встать на ноги. Он лежал разбитый. Мередит приподнялась на дрожащих руках. Она чуть не плакала, зная, как ему плохо оттого, что пришлось остановиться.
— Извини, это моя вина. — Она заплакала.
— Нет, — сквозь зубы выдавил Блейк. Он сделал несколько резких вдохов и пришел в чувство. Расслабился, полежал, борясь между необходимостью уйти и желанием раздеть ее и погрузиться в мягкое теплое тело.
— Я не хотела тебя останавливать, — выдохнула она.
— Знаю. — Он наконец взял себя в руки. Взъерошил волосы, обласкал ее глазами, задержавшись на полной груди.
— Застегнись, — мягко сказал он, — а то я сойду с ума.
Со слабой улыбкой она дрожащими пальцами застегивала топ.
— Ты заставляешь меня чувствовать себя красавицей, — прошептала она.
— Бог мой, ты и есть красавица. — Его глаза потемнели. — Сказать не могу, что делают со мной те звуки, которые я от тебя слышал. Я не знал, что женщины так себя ведут при любовных играх.
— Не понимаю. — Она вглядывалась в него.
— Мередит, — с трудом начал он. — Нина улыбалась. От начала до конца она улыбалась.
До нее не сразу дошло. Потом она вспыхнула.
— В тот первый раз я тебя обидел и потому не мог получить страстного отклика. Никогда не получал его и от Нины, ну и думал, что так и должно быть, чтоб женщины улыбались. — Уголок рта приподнялся в грустной улыбке. — Только теперь я все понял.
Ей казалось, что на ее лице можно жарить яичницу.
— Я не могла сдержаться, — смущенно призналась она, — я и подумать не могла, что прикосновение мужчины может доставить такое наслаждение.
Он прижался щекой к ее ладони.
— Наслаждение было взаимным. Я почти дошел до конца. Твои бедра так близко от моих — это сводит с ума.
— Прости, мне надо было отодвинуться, — слабо сказала она.
— Ты же не сверхчеловек, — резонно возразил он. — Я тоже не мог остановиться. Вдвоем мы высекаем огонь. Я ничего более в жизни так не хочу, как почувствовать тебя под собой, кожа к коже, рот ко рту и ты принимаешь меня в себя.
От этих слов у нее перехватило дыхание, и когда он осознал, какое они произвели на нее действие, то почувствовал тихую гордость.
— Хочу тебя любить, — грубо прошептал он. — Здесь. Сейчас. На моей кровати.
— Я не могу, — она закрыла глаза, — пожалуйста, не проси.
— Вижу, что не из-за отсутствия желания. Тогда отчего же? Гордость? Принципы?
Мередит кивнула.
— Блейк, ты же знаешь, как меня воспитывали. Я не могу забыть уроки всей жизни, как бы ни хотела.
— Тогда выходи за меня замуж, Мередит.
Она вытаращила глаза.
— Что?
— Нам всем будет хорошо. Ты любишь Сару. Ты хочешь меня. Ты сделала карьеру, и я знаю, что тебе не нужны мои деньги, как и мне — твои. Мы построим новую жизнь. — Он внимательно смотрел на нее. — Понимаю, что я не самый подходящий человек для семейной жизни. Нетерпеливый, вспыльчивый, могу быть безжалостным. Все худшее обо мне тебе известно. И клянусь, никаких ужасных сюрпризов не будет…
— Не знаю…
— Тебе нужны только цветы и колокольный звон — так не бывает. Кое с чем приходится мириться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34