Знал, зачем в замке появилась Элиза. Когда арестовали Поля и Андре, он не мог освободить их, потому что об этом аресте уже было известно в штаб-квартире гестапо в Кане. Майор Мейер понимал, какой допрос им там предстоит. — Лизетт побледнела. — Он испугался, что Поль и Андре под пытками назовут меня. И оказался прав: Андре действительно выдал меня ему. Именно из-за меня майор позволил им бежать, а потом застрелил при попытке к бегству, чтобы у гестапо не возникло подозрений. Так что во всем виновата я! Если бы он не влюбился в меня, этого не случилось бы.
— Ты уверена, что ему известна роль Элизы? — прошептал перепуганный граф.
Лизетт кивнула и смахнула слезы ладонью.
— Он знает, что Элиза собиралась проникнуть в столовую и сфотографировать карты и документы.
Анри провел по лбу дрожащей рукой. Его охватил ужас. Ведь это он взял в замок Элизу. И если бы девушку арестовали, убили…
— И майор дал ей возможность скрыться? — дрожащим голосом спросил граф.
— Да, он отпустил ее. Если бы мог, майор отпустил бы и Поля, и Андре. Папа, прошу тебя, постарайся понять! Мне очень жаль, что так получилось. Дитеру пришлось принять решение в считанные минуты. Если бы их отправили в Кан, то через несколько часов гестапо потребовало бы, чтобы арестовали меня, Элизу, тебя, возможно, даже маму… Да, майор совершил преступление, но в тех обстоятельствах ему не оставалось ничего другого. Постарайся это понять, папа.
Лизетт показалось, что отец сразу постарел. Плечи его поникли.
— Я понимаю, — вымолвил он наконец, — но простить не могу. Ничего не могу простить. Ни их присутствия в моем доме и в моей стране, ни их отвратительных убеждений, ни их высокомерия, ни крови, которой они никогда не отмоют. Вокруг много мужчин, Лизетт. Почему же ты влюбилась именно в майора Мейера? В немца?
— Не знаю, но так уж случилось, что я полюбила его. И тут ничего не изменишь. Я люблю Дитера и хочу стать его женой.
— Женой? — Граф посмотрел на дочь с таким видом, словно она лишилась разума. — Но ты не можешь выйти за него замуж, Лизетт. Немцы не женятся на француженках.
— У меня будет ребенок, папа, и я стану его женой.
— Но, мое дорогое дитя, он не женится на тебе! — с болью воскликнул граф. — А если обещал, то его обещания ничего не стоят!
Лизетт крепко сжала руку отца.
— Стоят, папа. Дитер сделал мне предложение еще до того, как узнал о ребенке.
Анри закрыл глаза. Лизетт, его единственное дитя! Он не способен отречься от нее, оставить без поддержки. Граф вспомнил свое первое впечатление о майоре Мейере. Ему ведь понравился этот человек. А потом этот расстрел. Неужели Лизетт действительно арестовали бы, если бы Поль и Андре попали в гестапо? Вполне вероятно. Нельзя предвидеть, как поведет себя человек под пытками. Значит, ценой жизни Поля и Андре его дочь избежала ареста, допросов и смерти. Граф горько вздохнул.
— Тебе будет тяжело, — сказал он. — Проиграют немцы войну или выиграют, ты все равно не сможешь растить ребенка в Вальми, если станет известно, кто его отец.
— Война скоро закончится, папа. — Лизетт очень хотелось рассказать отцу о заговоре против Гитлера и об участии в нем Дитера. — И когда это произойдет, мы поселимся в каком-нибудь тихом и спокойном месте. Скажем, в Швейцарии.
Анри улыбнулся и погладил руку дочери.
— Конечно, дорогая. Когда закончится война.
* * *
Дитер вернулся в Вальми с наступлением сумерек. Граф уже поджидал его.
— Дочь рассказала мне о ваших отношениях, — начал Анри, увидев Дитера. — Конечно, я не одобряю всего этого, но ради Лизетт вынужден смириться.
— Благодарю вас. — Дитер наклонил голову. Он заметил, что граф подавлен, но держится с достоинством. — Выпьете со мной? — предложил Дитер.
Анри покачал головой:
— Нет.
Дитер задумчиво посмотрел на графа.
— Вы знаете, что я хочу жениться на Лизетт?
— Да. Она сказала, что ждет ребенка.
— Об этом я тоже желал бы поговорить с вами, но не здесь. Прошу вас, граф де Вальми, давайте выпьем и потолкуем.
Граф замялся, Дитер взял его под руку и повел к кабинету.
— Я написал письмо фельдмаршалу Роммелю с просьбой об аудиенции, ибо намерен попросить его разрешения на брак. И он даст мне такое разрешение, уверен.
— Но брак нельзя заключить здесь, — возразил граф, когда Дитер распахнул дверь кабинета. — Если ваши отношения станут известны в округе, Лизетт обвинят в пособничестве оккупантам. Общество изгонит ее и ребенка.
— Я прекрасно понимаю, какие трудности нас ожидают. — Дитер подошел к бару.
Граф удивленно посмотрел на него:
— А при чем здесь вы? Какие трудности могут возникнуть у вас?
Майор улыбнулся.
— У меня есть мать, граф, и я сильно сомневаюсь, что она хочет иметь невесткой француженку.
— О да, конечно, — смутился граф. Ему и в голову не приходило, что у немецких офицеров могут быть матери. И уж тем более то, о чем эти матери думают.
— Но прошу вас, не волнуйтесь. Все это вопрос времени. Что будете пить? Коньяк? Виски?
— Коньяк, пожалуйста. — Графу и впрямь захотелось выпить. Ожидая майора, он собирался сказать ему лишь несколько слов и уж точно не предполагал говорить о его матери. Слава Богу, что удержался от вопроса, хорошие ли отношения у майора с матерью. Граф помотал головой, понимая, что он очень устал и здорово состарился за последние несколько месяцев.
— Я должен поинтересоваться вашими планами на будущее. — Анри попытался вернуть разговор в надлежащее русло.
— Разумеется. — Дитеру нравилось, что граф с таким достоинством держится в этой необычной ситуации. Наливая коньяк, он подумал, что для него не составит труда подружиться с будущим тестем. — Прежде всего позвольте сказать вам, граф де Вальми, что я очень люблю Лизетт.
Граф онемел от изумления. Он уже давно догадался, что майор человек скрытный и немногословный, поэтому никак не ожидал от него подобного признания.
— Все это произошло помимо моей воли, — продолжал Дитер. — Я просто встретил Лизетт и влюбился, хотя и старался подавить в себе это чувство.
Он посмотрел графу в глаза. Анри опустился в кожаное кресло. От него не укрылась ни страсть в голосе майора, ни искренность его взгляда. Видимо, он действительно любит Лизетт.
— Если бы только… — беспомощно пробормотал граф, — если бы только вы не были немцем.
Дитер поставил свой бокал на стол.
— Да, я немец, граф де Вальми, и горжусь этим. Надеюсь, рас немного успокоит, что я не нацист и никогда не был нацистом.
Анри тяжело поднялся с кресла.
— Тогда я не завидую той моральной дилемме, которая стоит перед вами, — тихо промолвил он. — Спокойной ночи, майор Мейер.
Проводив графа взглядом, Дитер снова наполнил свой бокал коньяком. Он решил эту моральную дилемму, вступив в заговор против Гитлера. Но Анри де Вальми прав:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97
— Ты уверена, что ему известна роль Элизы? — прошептал перепуганный граф.
Лизетт кивнула и смахнула слезы ладонью.
— Он знает, что Элиза собиралась проникнуть в столовую и сфотографировать карты и документы.
Анри провел по лбу дрожащей рукой. Его охватил ужас. Ведь это он взял в замок Элизу. И если бы девушку арестовали, убили…
— И майор дал ей возможность скрыться? — дрожащим голосом спросил граф.
— Да, он отпустил ее. Если бы мог, майор отпустил бы и Поля, и Андре. Папа, прошу тебя, постарайся понять! Мне очень жаль, что так получилось. Дитеру пришлось принять решение в считанные минуты. Если бы их отправили в Кан, то через несколько часов гестапо потребовало бы, чтобы арестовали меня, Элизу, тебя, возможно, даже маму… Да, майор совершил преступление, но в тех обстоятельствах ему не оставалось ничего другого. Постарайся это понять, папа.
Лизетт показалось, что отец сразу постарел. Плечи его поникли.
— Я понимаю, — вымолвил он наконец, — но простить не могу. Ничего не могу простить. Ни их присутствия в моем доме и в моей стране, ни их отвратительных убеждений, ни их высокомерия, ни крови, которой они никогда не отмоют. Вокруг много мужчин, Лизетт. Почему же ты влюбилась именно в майора Мейера? В немца?
— Не знаю, но так уж случилось, что я полюбила его. И тут ничего не изменишь. Я люблю Дитера и хочу стать его женой.
— Женой? — Граф посмотрел на дочь с таким видом, словно она лишилась разума. — Но ты не можешь выйти за него замуж, Лизетт. Немцы не женятся на француженках.
— У меня будет ребенок, папа, и я стану его женой.
— Но, мое дорогое дитя, он не женится на тебе! — с болью воскликнул граф. — А если обещал, то его обещания ничего не стоят!
Лизетт крепко сжала руку отца.
— Стоят, папа. Дитер сделал мне предложение еще до того, как узнал о ребенке.
Анри закрыл глаза. Лизетт, его единственное дитя! Он не способен отречься от нее, оставить без поддержки. Граф вспомнил свое первое впечатление о майоре Мейере. Ему ведь понравился этот человек. А потом этот расстрел. Неужели Лизетт действительно арестовали бы, если бы Поль и Андре попали в гестапо? Вполне вероятно. Нельзя предвидеть, как поведет себя человек под пытками. Значит, ценой жизни Поля и Андре его дочь избежала ареста, допросов и смерти. Граф горько вздохнул.
— Тебе будет тяжело, — сказал он. — Проиграют немцы войну или выиграют, ты все равно не сможешь растить ребенка в Вальми, если станет известно, кто его отец.
— Война скоро закончится, папа. — Лизетт очень хотелось рассказать отцу о заговоре против Гитлера и об участии в нем Дитера. — И когда это произойдет, мы поселимся в каком-нибудь тихом и спокойном месте. Скажем, в Швейцарии.
Анри улыбнулся и погладил руку дочери.
— Конечно, дорогая. Когда закончится война.
* * *
Дитер вернулся в Вальми с наступлением сумерек. Граф уже поджидал его.
— Дочь рассказала мне о ваших отношениях, — начал Анри, увидев Дитера. — Конечно, я не одобряю всего этого, но ради Лизетт вынужден смириться.
— Благодарю вас. — Дитер наклонил голову. Он заметил, что граф подавлен, но держится с достоинством. — Выпьете со мной? — предложил Дитер.
Анри покачал головой:
— Нет.
Дитер задумчиво посмотрел на графа.
— Вы знаете, что я хочу жениться на Лизетт?
— Да. Она сказала, что ждет ребенка.
— Об этом я тоже желал бы поговорить с вами, но не здесь. Прошу вас, граф де Вальми, давайте выпьем и потолкуем.
Граф замялся, Дитер взял его под руку и повел к кабинету.
— Я написал письмо фельдмаршалу Роммелю с просьбой об аудиенции, ибо намерен попросить его разрешения на брак. И он даст мне такое разрешение, уверен.
— Но брак нельзя заключить здесь, — возразил граф, когда Дитер распахнул дверь кабинета. — Если ваши отношения станут известны в округе, Лизетт обвинят в пособничестве оккупантам. Общество изгонит ее и ребенка.
— Я прекрасно понимаю, какие трудности нас ожидают. — Дитер подошел к бару.
Граф удивленно посмотрел на него:
— А при чем здесь вы? Какие трудности могут возникнуть у вас?
Майор улыбнулся.
— У меня есть мать, граф, и я сильно сомневаюсь, что она хочет иметь невесткой француженку.
— О да, конечно, — смутился граф. Ему и в голову не приходило, что у немецких офицеров могут быть матери. И уж тем более то, о чем эти матери думают.
— Но прошу вас, не волнуйтесь. Все это вопрос времени. Что будете пить? Коньяк? Виски?
— Коньяк, пожалуйста. — Графу и впрямь захотелось выпить. Ожидая майора, он собирался сказать ему лишь несколько слов и уж точно не предполагал говорить о его матери. Слава Богу, что удержался от вопроса, хорошие ли отношения у майора с матерью. Граф помотал головой, понимая, что он очень устал и здорово состарился за последние несколько месяцев.
— Я должен поинтересоваться вашими планами на будущее. — Анри попытался вернуть разговор в надлежащее русло.
— Разумеется. — Дитеру нравилось, что граф с таким достоинством держится в этой необычной ситуации. Наливая коньяк, он подумал, что для него не составит труда подружиться с будущим тестем. — Прежде всего позвольте сказать вам, граф де Вальми, что я очень люблю Лизетт.
Граф онемел от изумления. Он уже давно догадался, что майор человек скрытный и немногословный, поэтому никак не ожидал от него подобного признания.
— Все это произошло помимо моей воли, — продолжал Дитер. — Я просто встретил Лизетт и влюбился, хотя и старался подавить в себе это чувство.
Он посмотрел графу в глаза. Анри опустился в кожаное кресло. От него не укрылась ни страсть в голосе майора, ни искренность его взгляда. Видимо, он действительно любит Лизетт.
— Если бы только… — беспомощно пробормотал граф, — если бы только вы не были немцем.
Дитер поставил свой бокал на стол.
— Да, я немец, граф де Вальми, и горжусь этим. Надеюсь, рас немного успокоит, что я не нацист и никогда не был нацистом.
Анри тяжело поднялся с кресла.
— Тогда я не завидую той моральной дилемме, которая стоит перед вами, — тихо промолвил он. — Спокойной ночи, майор Мейер.
Проводив графа взглядом, Дитер снова наполнил свой бокал коньяком. Он решил эту моральную дилемму, вступив в заговор против Гитлера. Но Анри де Вальми прав:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97