Его очень смущало то, что Лизетт постоянно сидит в коридоре, ожидая, пока муж согласится увидеть ее. Одному Богу известно, что произошло между ними. Никто ничего не знал — ни родные Грега, ни медперсонал. Но что бы ни произошло, Ник был уверен: подобная ситуация не способствует выздоровлению Грега.
— По его словам, миссис Диринг, никаких перемен не будет. Он решил продолжать руководить агентством.
— Спасибо, Ник.
Под глазами Лизетт залегли синие круги, бледная кожа казалась прозрачной. Ник подумал: «Сколько же времени она по-настоящему не спала и не ела?»
— Миссис Диринг… — Ник замялся, — я знаю, это не мое дело… но, что бы ни произошло между вами и мистером Дирингом… мне очень жаль.
— Спасибо, Ник, — повторила Лизетт так печально, что у Ника заныло сердце. Выходя из больницы, он размышлял о том, насколько правдивы слухи о том, что у Грега есть женщина в Нью-Йорке и шеф намерен развестись с женой. Если так, очень жаль — они прекрасная пара.
Лизетт подошла к двери палаты и замерла в нерешительности. Она не упрекала Грега за то, что он не желал видеть ее. Грег считал Лизетт неверной женой и не поверил бы, если бы она сказала, что Люк взял ее силой. Лизетт закрыла глаза. Господи, сколько же несчастий она причинила тем, кого любила, да и себе тоже! Собравшись с духом, Лизетт открыла дверь и вошла в палату.
— Нам не о чем говорить, — бросил Грег, увидев ее.
— Но мне необходимо кое-что сказать тебе, дорогой, — промолвила Лизетт. Грега поразили страдание в ее голосе и огромные синие круги под глазами. — Я люблю тебя и хочу быть рядом с тобой. Хочу остаться частью твоей жизни.
Грег неоднократно прокручивал в уме то, что скажет ей. Она обманула и предала его, совершила худшее из предательств. Заставила поверить в то, что ребенок другого мужчины — его сын. Много лет, наверное, состояла в связи с настоящим отцом Доминика. Грег поморщился, как от физической боли, вспомнив их отпуск в Вальми и те моменты, когда видел ее с Люком. Тогда он не сомневался в верности Лизетт. Наверное, они уже были любовниками; скорее всего их связь возобновилась, когда Люк вернулся с войны, то есть за несколько недель до рождения Доминика.
Грег часами лежал без сна, сжимая в кулак пальцы покалеченной руки. Как же она могла спокойно наблюдать за играми Доминика и Мелани, как могла согласиться на приезд Мелани в Америку? Это было за пределами его понимания.
Думал Грег и о Доминике, которого любил и считал своим сыном. Он предполагал, что теперь его отношение к Доминику изменится, однако, узнав правду, не стал любить сына меньше. В конце концов, в самом широком смысле он и есть его настоящий отец. К нему Доминик приходил за советом, у него искал понимания.
Если сказать Лизетт, что ему известна правда, уже ничто не помешает ей уехать в Лондон к Люку и забрать с собой Доминика. В таком случае Грега лишат ребенка, которым он так дорожит и считает своим сыном.
Лизетт стояла в ногах кровати, черное шерстяное платье облегало ее высокие, крепкие груди и округлые бедра. Нет, Грег не представлял себе, что в его жизни больше не будет Лизетт. С волосами, собранными в узел, она казалась особенно красивой, а ее аметистовые глаза — особенно глубокими. Это лицо постоянно всплывало в его памяти, пока он сражался во Франции и в Германии. И Грег знал, что никогда не сможет забыть его. Грег с отчаянием понял, что по-прежнему любит ее. А она, чувствуя свою вину, уверяет, что хочет остаться его женой, что ее роман с Люком закончен.
И Грег не сказал ни слова из того, что заготовил и отрепетировал.
— Сядь. Ты плохо выглядишь, — бросил он.
Заметив, что в глазах Лизетт вспыхнула надежда, Грег подумал, не ошибается ли в мотивах ее поступков.
— Доктор рассказал мне про твои ноги, дорогой, — взволнованно проговорила Лизетт. — Мне жаль, очень жаль!
Грег понимал, что Лизетт считает себя виновной в его сердечном приступе, в последовавшей за этим катастрофе, в полученных им травмах. И не любовь, а чувство вины заставляет ее оставаться с ним… Долг не позволяет поступить иначе. В этом Грег ничуть не сомневался. Но если он отвергнет ее, что тогда? Разразится настоящая битва за право опеки над детьми. И возможно, Грег потеряет не только Доминика, но и Люси. И не останется ни малейшей надежды вновь обрести то счастье, которое они когда-то испытывали все вместе. Грег нахмурился. Ему этого не вынести. А значит, ради Доминика, ради Люси он сохранит этот странный и запутанный брак.
Глава 24
Выписавшись из больницы, Грег уехал в Мексику чтобы продолжить лечение, один, без Лизетт. Не осталось никакой надежды на то, что они вернутся к тем отношениям, которые соединили их во время визита Мелани. Грег считал, что Лизетт любит и всегда любила Люка. А в жалости он не нуждался.
Пока Грег находился в Мексике, Лизетт потеряла ребенка, зачатого в те незабываемые недели. Грег понимал, какое это для нее горе, однако она замкнулась и не желала ни говорить об этом, ни слушать утешения.
В мае Лизетт получила письмо от отца. Он сообщал, что Люк решил развестись с Анабел, оставить Лондон и купить ферму в окрестностях Байе. Грег, зная, о чем это письмо, наблюдал, как Лизетт читала его.
Всем уже было известно, что компании «Джонсон-Матти» нужен новый председатель совета директоров. В рекламных кругах моментально распространились слухи о том, что Люк Брендон не только уходит из «Джонсон-Матти», но и вообще бросает бизнес, оставляет жену и дочь и уезжает на ферму, купленную в Нормандии. Говорили, будто Люк стал отшельником после смерти какой-то девушки, которую очень любил.
Грег посмотрел на Лизетт, когда она, прочитав письмо, убрала его в ящик стола. Лизетт ничем не выдала своих чувств, и Грег не сомневался, что она, сдержав слово, порвала все отношения с Люком.
— Что пишет отец? — поинтересовался Грег, подъехав на коляске к Лизетт.
Она небрежно пожала плечами, стараясь не встречаться с ним взглядом.
— В этом году мама не приедет в Вальми. В июне они проведут вместе две недели в Ницце, потом мама вернется в Париж, а папа и его сиделка — в Вальми.
— А что еще?
После едва заметной паузы Лизетт оживленно добавила:
— Мадам Бриде по-прежнему страдает от артрита, а мадам Шамо уехала в Тулузу навестить дочь. Жизнь в Сент-Мари-де-Пон протекает как обычно.
Грег стиснул зубы. Какой-то дьявол, сидевший в нем, нашептывал, что он должен услышать из уст Лизетт имя Люка, увидеть выражение ее глаз, когда она произнесет его. Ревность охватила Грега. Он смирился со своей инвалидностью, смирился с тем, что Доминик — не его сын. Однако никак не мог смириться с тем, что Лизетт любит другого.
— Утром я улетаю в Вашингтон. — Грег развернул коляску. — Хочу сам оформить сделку с «Юнайтед мотелз».
— Мне поехать с тобой, дорогой?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97
— По его словам, миссис Диринг, никаких перемен не будет. Он решил продолжать руководить агентством.
— Спасибо, Ник.
Под глазами Лизетт залегли синие круги, бледная кожа казалась прозрачной. Ник подумал: «Сколько же времени она по-настоящему не спала и не ела?»
— Миссис Диринг… — Ник замялся, — я знаю, это не мое дело… но, что бы ни произошло между вами и мистером Дирингом… мне очень жаль.
— Спасибо, Ник, — повторила Лизетт так печально, что у Ника заныло сердце. Выходя из больницы, он размышлял о том, насколько правдивы слухи о том, что у Грега есть женщина в Нью-Йорке и шеф намерен развестись с женой. Если так, очень жаль — они прекрасная пара.
Лизетт подошла к двери палаты и замерла в нерешительности. Она не упрекала Грега за то, что он не желал видеть ее. Грег считал Лизетт неверной женой и не поверил бы, если бы она сказала, что Люк взял ее силой. Лизетт закрыла глаза. Господи, сколько же несчастий она причинила тем, кого любила, да и себе тоже! Собравшись с духом, Лизетт открыла дверь и вошла в палату.
— Нам не о чем говорить, — бросил Грег, увидев ее.
— Но мне необходимо кое-что сказать тебе, дорогой, — промолвила Лизетт. Грега поразили страдание в ее голосе и огромные синие круги под глазами. — Я люблю тебя и хочу быть рядом с тобой. Хочу остаться частью твоей жизни.
Грег неоднократно прокручивал в уме то, что скажет ей. Она обманула и предала его, совершила худшее из предательств. Заставила поверить в то, что ребенок другого мужчины — его сын. Много лет, наверное, состояла в связи с настоящим отцом Доминика. Грег поморщился, как от физической боли, вспомнив их отпуск в Вальми и те моменты, когда видел ее с Люком. Тогда он не сомневался в верности Лизетт. Наверное, они уже были любовниками; скорее всего их связь возобновилась, когда Люк вернулся с войны, то есть за несколько недель до рождения Доминика.
Грег часами лежал без сна, сжимая в кулак пальцы покалеченной руки. Как же она могла спокойно наблюдать за играми Доминика и Мелани, как могла согласиться на приезд Мелани в Америку? Это было за пределами его понимания.
Думал Грег и о Доминике, которого любил и считал своим сыном. Он предполагал, что теперь его отношение к Доминику изменится, однако, узнав правду, не стал любить сына меньше. В конце концов, в самом широком смысле он и есть его настоящий отец. К нему Доминик приходил за советом, у него искал понимания.
Если сказать Лизетт, что ему известна правда, уже ничто не помешает ей уехать в Лондон к Люку и забрать с собой Доминика. В таком случае Грега лишат ребенка, которым он так дорожит и считает своим сыном.
Лизетт стояла в ногах кровати, черное шерстяное платье облегало ее высокие, крепкие груди и округлые бедра. Нет, Грег не представлял себе, что в его жизни больше не будет Лизетт. С волосами, собранными в узел, она казалась особенно красивой, а ее аметистовые глаза — особенно глубокими. Это лицо постоянно всплывало в его памяти, пока он сражался во Франции и в Германии. И Грег знал, что никогда не сможет забыть его. Грег с отчаянием понял, что по-прежнему любит ее. А она, чувствуя свою вину, уверяет, что хочет остаться его женой, что ее роман с Люком закончен.
И Грег не сказал ни слова из того, что заготовил и отрепетировал.
— Сядь. Ты плохо выглядишь, — бросил он.
Заметив, что в глазах Лизетт вспыхнула надежда, Грег подумал, не ошибается ли в мотивах ее поступков.
— Доктор рассказал мне про твои ноги, дорогой, — взволнованно проговорила Лизетт. — Мне жаль, очень жаль!
Грег понимал, что Лизетт считает себя виновной в его сердечном приступе, в последовавшей за этим катастрофе, в полученных им травмах. И не любовь, а чувство вины заставляет ее оставаться с ним… Долг не позволяет поступить иначе. В этом Грег ничуть не сомневался. Но если он отвергнет ее, что тогда? Разразится настоящая битва за право опеки над детьми. И возможно, Грег потеряет не только Доминика, но и Люси. И не останется ни малейшей надежды вновь обрести то счастье, которое они когда-то испытывали все вместе. Грег нахмурился. Ему этого не вынести. А значит, ради Доминика, ради Люси он сохранит этот странный и запутанный брак.
Глава 24
Выписавшись из больницы, Грег уехал в Мексику чтобы продолжить лечение, один, без Лизетт. Не осталось никакой надежды на то, что они вернутся к тем отношениям, которые соединили их во время визита Мелани. Грег считал, что Лизетт любит и всегда любила Люка. А в жалости он не нуждался.
Пока Грег находился в Мексике, Лизетт потеряла ребенка, зачатого в те незабываемые недели. Грег понимал, какое это для нее горе, однако она замкнулась и не желала ни говорить об этом, ни слушать утешения.
В мае Лизетт получила письмо от отца. Он сообщал, что Люк решил развестись с Анабел, оставить Лондон и купить ферму в окрестностях Байе. Грег, зная, о чем это письмо, наблюдал, как Лизетт читала его.
Всем уже было известно, что компании «Джонсон-Матти» нужен новый председатель совета директоров. В рекламных кругах моментально распространились слухи о том, что Люк Брендон не только уходит из «Джонсон-Матти», но и вообще бросает бизнес, оставляет жену и дочь и уезжает на ферму, купленную в Нормандии. Говорили, будто Люк стал отшельником после смерти какой-то девушки, которую очень любил.
Грег посмотрел на Лизетт, когда она, прочитав письмо, убрала его в ящик стола. Лизетт ничем не выдала своих чувств, и Грег не сомневался, что она, сдержав слово, порвала все отношения с Люком.
— Что пишет отец? — поинтересовался Грег, подъехав на коляске к Лизетт.
Она небрежно пожала плечами, стараясь не встречаться с ним взглядом.
— В этом году мама не приедет в Вальми. В июне они проведут вместе две недели в Ницце, потом мама вернется в Париж, а папа и его сиделка — в Вальми.
— А что еще?
После едва заметной паузы Лизетт оживленно добавила:
— Мадам Бриде по-прежнему страдает от артрита, а мадам Шамо уехала в Тулузу навестить дочь. Жизнь в Сент-Мари-де-Пон протекает как обычно.
Грег стиснул зубы. Какой-то дьявол, сидевший в нем, нашептывал, что он должен услышать из уст Лизетт имя Люка, увидеть выражение ее глаз, когда она произнесет его. Ревность охватила Грега. Он смирился со своей инвалидностью, смирился с тем, что Доминик — не его сын. Однако никак не мог смириться с тем, что Лизетт любит другого.
— Утром я улетаю в Вашингтон. — Грег развернул коляску. — Хочу сам оформить сделку с «Юнайтед мотелз».
— Мне поехать с тобой, дорогой?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97