– спросил Джервас.
– Да разве можно сравнивать танцующих лошадей с морским боем! – с презрением отозвался Ниниан.
– Я думаю, Джастин взял тебя в Уэллз ради Миранды.
– Он и сам хотел пойти. Это было в первый раз, а после он сказал, что разочаровался в Эстли.
– Он, как всегда, дипломатичен, – пробормотал Джервас. – Не знаю, согласился бы виконт Кавендер жениться на Миранде и войти в нашу семью, если бы предвидел, что ему придется за тебя отвечать. А это – нелегкий труд.
– Джастин любит меня, – весело откликнулся Ниниан. – Но если бы и не любил, то все равно соблазнил бы Миранду. Когда я был на Пасху в Кавендер-Чейз, они каждый день подолгу гуляли и целовались, по углам, думая, что их никто не видит. А сейчас она собирается родить ребенка.
– Ты полагаешь, что одно непременно следует за другим?
– Мне лучше знать, – с улыбкой ответил мальчик. – Лорд Филипп Уонслоу недавно сделал ребенка деревенской девушке. Ему шестнадцать лет, и у него пять любовниц, по крайней мере, он так утверждает. Он рассказал нам об этом перед тем, как его выгнали.
– Мой отец отправил тебя в Харроу, чтобы ты стал достойным молодым джентльменом. А что ты себе позволяешь? Подумать только!
Сам Джервас учился в Итоне и прекрасно понимал, как опасно воздействие привилегированных школ, однако мысленно благословлял Харроу. В первый же день осеннего триместра он избавится от своего нахального и капризного подопечного, и в его холостяцкой жизни опять воцарится желанный мир. Ниниан частенько раздражал его, но в глубине души Джервас сочувствовал мальчику ведь в его короткой жизни было столько горя и трагедий.
Покойный лорд Свонборо, знаменитый спортсмен, слыл закоренелым холостяком. Роман с леди Гермией Марчант, владелицей соседнего поместья, начался, когда он был уже немолод. Он знал, что, подобно многим красавицам, леди Гермия подвержена приступам тяжелой меланхолии. Когда на нее нападало уныние, она не могла удержаться от слез. Герцог Солуэй, как любящий брат, с самого начала относился к их браку весьма холодно, но не сумел ему воспрепятствовать.
К сожалению, первой у них родилась дочь, а не сын, о котором они страстно мечтали. Частые выкидыши расстроили и без того хрупкое здоровье графини. После поездок на курорты и водных процедур она все же родила мужу наследника. Но это испытание оказалось непосильным для ее психики, и врачи надолго отправили ее на воды в надежде, что она когда-нибудь излечится. Через год граф Свонборо умер от горя и пьянства, оставив маленькую леди Миранду и ее крохотного брата Ниниана на попечение дяди Уильяма. Маленький пэр унаследовал блестящее состояние. Аббатство Свонборо в Лестершире и великолепная свора охотничьих собак – все перейдет к нему, когда он достигнет совершеннолетия.
До того дня, о котором Джервас мечтал больше, чем человек, просто рассчитывающий на материальную выгоду, оставалось еще девять лет. Он наделся, что ему хватит выдержки и он сумеет достойно встретить предстоящие трудности.
Летом в Понтсбери, шрогплирском имении Джерваса, Ниниан вел себя просто непочтительно. Вот и сейчас в Лондоне своенравный мальчишка сразу по приезде принялся тиранить слуг. Даже Парри, обычно невозмутимый ирландец, получивший место дворецкого, когда его предшественник решил остаться при вдовствующей герцогине, пребывал в постоянном напряжении.
«Слишком много домов, слишком много зависимых от меня людей и уж конечно слишком много ответственности», – мрачно подумал Джервас.
Когда его карета миновала ворота заставы на Айлингтон-Роуд, он решил не вспоминать об этой обузе, свалившейся на него после смерти отца, не вспоминать хотя бы один вечер. Возможно, и он, подобно лорду Кавендеру, порадуется представлению в Седлерз-Уэллз.
К массивному кирпичному зданию театра со множеством фронтонов и флигелей вела аллея вязов. Оно было окружено низким деревянным забором и рядами фонарей и стояло на северном берегу Нью-Ривер, где раскинули свои сети рыбаки. Джервас позавидовал их мирному занятию – он и сам любил рыбную ловлю и провел немало приятных часов, пытаясь перехитрить изворотливую форель и серую щуку.
Кучер торопливо осадил лошадей во дворе главной таверны Миддлтона. Джервас и Ниниан вышли из кареты. Заметив толпу у входа в театр, Джервас дал восемь шиллингов лакею.
– Выберите лучшую ложу, Роберт, и побудьте там, пока мы с его светлостью пообедаем. – Он с улыбкой подбросил слуге еще несколько монет и добавил: – Поищите себе место на галерке и купите немного пива.
Ниниан захныкал и стал отговаривать Джерваса обедать в отдельном кабинете, но тот угрюмо ответил, что не желает есть в обществе актеров и циркачей.
– Но среди них может оказаться клоун Гримальди!
– Сомневаюсь, – проговорил Джервас, когда они заняли свободный стол. – Актеры не любят рисковать и перед выходом есть или пить лишнее. От этого может пострадать весь спектакль. – Он передал меню своему кузену.
Завидный аппетит Ниниана определил их выбор: пирог с голубями, хлебный пудинг и пирог с вишнями.
– Который час? – спросил он, когда официант унес первое пустое блюдо. – Представление начинается в половине шестого, и нам нельзя опаздывать.
– Мы никуда не опоздаем, но все-таки ешь поскорее.
Джервас лишь недавно, после смерти отца, оказался причисленным к самой верхушке британской аристократии. Новоявленный герцог не брезговал простой пищей, если та была хорошо приготовлена и подана с нужными приправами, а Миддлтон славился хорошей кухней. Наблюдая, как его подопечный расправляется с куском пирога, он понял, что и сам с нетерпением ждет начала спектакля. Наверное, «Рыцарь-призрак» интереснее однообразных споров в Уайт-Клубе. Несколько лет назад имя обеспечило ему членство в клубе его отца, он принял это с благодарностью, но все же не чувствовал себя там как дома. Он не мог решить, стоит ли ему заниматься политикой и в какой мере, но ни игра, ни сплетни его особенно не привлекали.
Когда Ниниан и Джервас заняли места в ложе, нанятой Робертом, балет уже шел полным ходом. Оркестр играл что-то резкое и напыщенное, и танцоры скользили по сцене. Балерина в расшитой блестками пачке сделала изящный пируэт. Ее партнер держал в руках трезубец и постоянно размахивал им, короткая туника обнажала его мускулистые ноги. Когда солисты скрылись за кулисами, на сцене появились танцовщицы из кордебалета. У всех в руках были гребни и зеркальца. Длинные виноградные лозы обвивали их обнаженные плечи, а короткие переплелись с распущенными волосами.
– О чем идет речь в этом спектакле? – спросил Джервас Ниниана, раскрывшего афишу.
– Действие балета происходит в подводном царстве, – откликнулся мальчик. – По-моему, эти девушки изображают русалок, а вокруг на сцене – водоросли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63
– Да разве можно сравнивать танцующих лошадей с морским боем! – с презрением отозвался Ниниан.
– Я думаю, Джастин взял тебя в Уэллз ради Миранды.
– Он и сам хотел пойти. Это было в первый раз, а после он сказал, что разочаровался в Эстли.
– Он, как всегда, дипломатичен, – пробормотал Джервас. – Не знаю, согласился бы виконт Кавендер жениться на Миранде и войти в нашу семью, если бы предвидел, что ему придется за тебя отвечать. А это – нелегкий труд.
– Джастин любит меня, – весело откликнулся Ниниан. – Но если бы и не любил, то все равно соблазнил бы Миранду. Когда я был на Пасху в Кавендер-Чейз, они каждый день подолгу гуляли и целовались, по углам, думая, что их никто не видит. А сейчас она собирается родить ребенка.
– Ты полагаешь, что одно непременно следует за другим?
– Мне лучше знать, – с улыбкой ответил мальчик. – Лорд Филипп Уонслоу недавно сделал ребенка деревенской девушке. Ему шестнадцать лет, и у него пять любовниц, по крайней мере, он так утверждает. Он рассказал нам об этом перед тем, как его выгнали.
– Мой отец отправил тебя в Харроу, чтобы ты стал достойным молодым джентльменом. А что ты себе позволяешь? Подумать только!
Сам Джервас учился в Итоне и прекрасно понимал, как опасно воздействие привилегированных школ, однако мысленно благословлял Харроу. В первый же день осеннего триместра он избавится от своего нахального и капризного подопечного, и в его холостяцкой жизни опять воцарится желанный мир. Ниниан частенько раздражал его, но в глубине души Джервас сочувствовал мальчику ведь в его короткой жизни было столько горя и трагедий.
Покойный лорд Свонборо, знаменитый спортсмен, слыл закоренелым холостяком. Роман с леди Гермией Марчант, владелицей соседнего поместья, начался, когда он был уже немолод. Он знал, что, подобно многим красавицам, леди Гермия подвержена приступам тяжелой меланхолии. Когда на нее нападало уныние, она не могла удержаться от слез. Герцог Солуэй, как любящий брат, с самого начала относился к их браку весьма холодно, но не сумел ему воспрепятствовать.
К сожалению, первой у них родилась дочь, а не сын, о котором они страстно мечтали. Частые выкидыши расстроили и без того хрупкое здоровье графини. После поездок на курорты и водных процедур она все же родила мужу наследника. Но это испытание оказалось непосильным для ее психики, и врачи надолго отправили ее на воды в надежде, что она когда-нибудь излечится. Через год граф Свонборо умер от горя и пьянства, оставив маленькую леди Миранду и ее крохотного брата Ниниана на попечение дяди Уильяма. Маленький пэр унаследовал блестящее состояние. Аббатство Свонборо в Лестершире и великолепная свора охотничьих собак – все перейдет к нему, когда он достигнет совершеннолетия.
До того дня, о котором Джервас мечтал больше, чем человек, просто рассчитывающий на материальную выгоду, оставалось еще девять лет. Он наделся, что ему хватит выдержки и он сумеет достойно встретить предстоящие трудности.
Летом в Понтсбери, шрогплирском имении Джерваса, Ниниан вел себя просто непочтительно. Вот и сейчас в Лондоне своенравный мальчишка сразу по приезде принялся тиранить слуг. Даже Парри, обычно невозмутимый ирландец, получивший место дворецкого, когда его предшественник решил остаться при вдовствующей герцогине, пребывал в постоянном напряжении.
«Слишком много домов, слишком много зависимых от меня людей и уж конечно слишком много ответственности», – мрачно подумал Джервас.
Когда его карета миновала ворота заставы на Айлингтон-Роуд, он решил не вспоминать об этой обузе, свалившейся на него после смерти отца, не вспоминать хотя бы один вечер. Возможно, и он, подобно лорду Кавендеру, порадуется представлению в Седлерз-Уэллз.
К массивному кирпичному зданию театра со множеством фронтонов и флигелей вела аллея вязов. Оно было окружено низким деревянным забором и рядами фонарей и стояло на северном берегу Нью-Ривер, где раскинули свои сети рыбаки. Джервас позавидовал их мирному занятию – он и сам любил рыбную ловлю и провел немало приятных часов, пытаясь перехитрить изворотливую форель и серую щуку.
Кучер торопливо осадил лошадей во дворе главной таверны Миддлтона. Джервас и Ниниан вышли из кареты. Заметив толпу у входа в театр, Джервас дал восемь шиллингов лакею.
– Выберите лучшую ложу, Роберт, и побудьте там, пока мы с его светлостью пообедаем. – Он с улыбкой подбросил слуге еще несколько монет и добавил: – Поищите себе место на галерке и купите немного пива.
Ниниан захныкал и стал отговаривать Джерваса обедать в отдельном кабинете, но тот угрюмо ответил, что не желает есть в обществе актеров и циркачей.
– Но среди них может оказаться клоун Гримальди!
– Сомневаюсь, – проговорил Джервас, когда они заняли свободный стол. – Актеры не любят рисковать и перед выходом есть или пить лишнее. От этого может пострадать весь спектакль. – Он передал меню своему кузену.
Завидный аппетит Ниниана определил их выбор: пирог с голубями, хлебный пудинг и пирог с вишнями.
– Который час? – спросил он, когда официант унес первое пустое блюдо. – Представление начинается в половине шестого, и нам нельзя опаздывать.
– Мы никуда не опоздаем, но все-таки ешь поскорее.
Джервас лишь недавно, после смерти отца, оказался причисленным к самой верхушке британской аристократии. Новоявленный герцог не брезговал простой пищей, если та была хорошо приготовлена и подана с нужными приправами, а Миддлтон славился хорошей кухней. Наблюдая, как его подопечный расправляется с куском пирога, он понял, что и сам с нетерпением ждет начала спектакля. Наверное, «Рыцарь-призрак» интереснее однообразных споров в Уайт-Клубе. Несколько лет назад имя обеспечило ему членство в клубе его отца, он принял это с благодарностью, но все же не чувствовал себя там как дома. Он не мог решить, стоит ли ему заниматься политикой и в какой мере, но ни игра, ни сплетни его особенно не привлекали.
Когда Ниниан и Джервас заняли места в ложе, нанятой Робертом, балет уже шел полным ходом. Оркестр играл что-то резкое и напыщенное, и танцоры скользили по сцене. Балерина в расшитой блестками пачке сделала изящный пируэт. Ее партнер держал в руках трезубец и постоянно размахивал им, короткая туника обнажала его мускулистые ноги. Когда солисты скрылись за кулисами, на сцене появились танцовщицы из кордебалета. У всех в руках были гребни и зеркальца. Длинные виноградные лозы обвивали их обнаженные плечи, а короткие переплелись с распущенными волосами.
– О чем идет речь в этом спектакле? – спросил Джервас Ниниана, раскрывшего афишу.
– Действие балета происходит в подводном царстве, – откликнулся мальчик. – По-моему, эти девушки изображают русалок, а вокруг на сцене – водоросли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63