И, по правде говоря, он, в самом деле, дорогого стоит и добился славы честным трудом.
Мистер Уилер взглянул на дорожную заставу и добавил:
– Сюда едет карета, должно быть, ваши друзья.
Она увидела элегантный экипаж, запряженный пятью лошадьми. Двое мужчин держали поводья, а рядом с ними сидел кучер в расшитой золотом ливрее.
– В хорошем обществе вы теперь проводите время, – заметил Уилер, впрочем, довольно дружелюбно.
Лорд Свонборо вышел первым и устремился к Розали.
Герцог последовал за ним, не столь торопливо, и поздоровался с ней, сказав:
– Мы не ожидали встретить вас прямо у театра, мадемуазель де Барант.
– У вас репетиция? – осведомился юный граф. – Можно мне посмотреть?
– Сегодня нет никаких репетиций, милорд, – ответила она. – Я пришла познакомить вас с мистером Гарландом, если вы окажете любезность и проводите меня в театр.
Она двинулась вместе с посетителями. Фонарщики меняли старые свечи в низких канделябрах и ставили новые, а осанистый мистер Рен расставлял закуски и напитки для зрителей. Рабочие сцены уже начали поднимать платформу с помощью веревок и блоков, оставляя открытым бассейн.
Лорд Свонборо не стал дожидаться, когда ему представят мистера Гарланда, а заговорил с ним, словно они были знакомы всю жизнь.
Джентльмен внимательно выслушал мальчика, засыпавшего его вопросами.
– Идите со мной, милорд, – сказал он, – и я покажу вам, как действует насос, и все прочие чудеса.
– А вы не хотите пойти и поглядеть? – осведомилась Розали, когда герцог остался с ней.
– Никоим образом, – решительно отрезал он.
– Лорд Свонборо не умолкал ни на минуту, и у меня не было возможности представить мистера Гарланда вашей светлости, – с горечью проговорила она.
Он поспешил успокоить ее и сказал:
– Хорошо, что я не желаю соперничать с Нинианом и уделять этому внимание, – и, улыбнувшись, добавил: – Мне жаль, что из-за нас вам пришлось приехать сюда. Наверное, у вас сегодня немало других дел?
– Я совершенно свободна до полудня, – заверила его Розали.
Его безукоризненные манеры и элегантность располагали к себе не менее, чем высокий рост и приятная наружность. А статная фигура могла вызвать уважение танцоров. Но в пустом, мрачном помещении театра он казался каким-то неуместным, и Розали невольно обмолвилась:
– Я полагаю, вашей светлости нужно передохнуть в ложе мистера Барфута и там дождаться прихода милорда. Оттуда хорошо видна сцена, и вы сможете разглядеть, как наполняется бассейн.
Они направились к ложе.
– В отличие от моего кузена, тайны бассейна меня совсем не волнуют, – произнес он на ходу, – и в такой прекрасный день я предпочел бы прогулку. Я много слышал о садах с чайными в Айлингтоне, но никогда там не был. Можно мне вас туда пригласить?
Предложение было лестным, и она чувствовала, что ей следует согласиться.
– Но лорд Свонборо будет вас искать, – заметила она.
– Я скажу привратнику, и он передаст Ниниану, куда мы пошли, – немедленно откликнулся Джервас.
Он без особого труда преодолел ее смущенное сопротивление, неожиданное для молоденькой танцовщицы. По опыту он знал, что большинство девиц в ее положении охотно общаются со знатью. Он вспомнил о ее осторожности при первой их встрече и понадеялся, что она не будет столь пуглива. Но пока они шли к садам, он так и не мог понять, по душе ли пришлась ей эта прогулка.
Теперь, при солнечном свете, ему удалось хорошо разглядеть девушку. Глаза, окаймленные длинными ресницами, были серо-голубого цвета, а завитки волос над бровями светло-каштановыми. Она едва доставала ему до плеча, и он отметил ее тонкую талию и великолепную осанку. Ему также бросилось в глаза, что платье на ней отнюдь не новое. Он понял, что она не добилась особого успеха на сцене.
Когда они приблизились к воротам парка в Айлингтоне, он купил входные билеты.
– Странно, что здесь так пусто, – обратился он к своей спутнице.
– Завтра тут соберется целая толпа, – пояснила она. – По воскресеньям в садах очень людно и весело.
– А вы здесь часто бываете? – полюбопытствовал он и помог ей спуститься по петляющей дорожке, усыпанной отцветшими лепестками.
– Не так часто, как хотелось бы, – откликнулась Розали. – II faut de l'argent– нужны деньги, и лишь когда у меня туго набит кошелек, я могу себе позволить тут прогуляться. Если мне хочется пройтись, я обычно отправляюсь в окрестности Седлерз-Уэллз, и это мне ничего не стоит.
«Еще одно доказательство того, что она просто бедствует».
– Вы давно выступаете в Седлерз-Уэллз? – спросил он.
– Это мой шестой сезон, – ответила она. – Я не собиралась возвращаться, но пришлось изменить решение, балетмейстер просто умолял меня остаться в труппе. В прошлом году мисс Гейтон вышла замуж за священника, а теперь у нас возникли проблемы с бедной мисс Бейтс, исполнительницей небольших партий. – Она понизила голос и продолжала шепотом: – Мистер Барфут, совладелец театра, совращает балерин. У мисс Бейтс от него ребенок, и я должна исполнять ее партии, когда его законная жена занята в спектаклях. Пока ей покровительствует мистер Барфут, мистер Дибдин не может ее уволить, хотя миссис Барфут все время этого добивается. Вот такая нелепая ситуация.
– Я вас понимаю, – дружелюбно проговорил Джервас.
Они подошли к аллее из густых вязов и кустарников. Ей придавали особую живописность статуи и классические урны. У поворота выложенной гравием дорожки бил источник с минеральной водой, здесь начинался курорт. Джервас предложил девушке сесть на каменную скамейку. Она устроилась рядом с ним, и по ее движениям он понял, что ей совершенно не свойственна заторможенность. Даже отдыхая, она говорила быстро, а в ее глазах плясали огоньки. Отвечая на вопросы, она жестикулировала, и эта чисто галльская привычка показалась ему просто очаровательной.
– Мне кажется, вы давно привыкли к сцене, – сказал он.
– Я на сцене всю жизнь, – деловито уточнила она. – Я начинала как танцовщица в Париже. Там я и родилась.
– Но вы говорите почти без акцента.
– Когда-то и он был у меня, – со смехом ответила она. – Моя мама была солисткой балета в Парижской опере, и я стала танцевать еще ребенком в больших патриотических представлениях, очень популярных после революции. Мне давали партии пажей и купидонов, а когда я подросла, то начала танцевать в кордебалете. Во время перемирия в Амьене мы переехали в Лондон. Мой отец англичанин, он был скрипачом и композитором. Он узнал, что лондонским театрам требуются иностранные актеры. Он считал себя таковым после двадцати лет жизни во Франции. Его приняли в оркестр в Королевский театр, но к тому времени мама уже перестала танцевать. Балетмейстер мистер д'Эгвилль взял меня на ее место, но на вторые роли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63
Мистер Уилер взглянул на дорожную заставу и добавил:
– Сюда едет карета, должно быть, ваши друзья.
Она увидела элегантный экипаж, запряженный пятью лошадьми. Двое мужчин держали поводья, а рядом с ними сидел кучер в расшитой золотом ливрее.
– В хорошем обществе вы теперь проводите время, – заметил Уилер, впрочем, довольно дружелюбно.
Лорд Свонборо вышел первым и устремился к Розали.
Герцог последовал за ним, не столь торопливо, и поздоровался с ней, сказав:
– Мы не ожидали встретить вас прямо у театра, мадемуазель де Барант.
– У вас репетиция? – осведомился юный граф. – Можно мне посмотреть?
– Сегодня нет никаких репетиций, милорд, – ответила она. – Я пришла познакомить вас с мистером Гарландом, если вы окажете любезность и проводите меня в театр.
Она двинулась вместе с посетителями. Фонарщики меняли старые свечи в низких канделябрах и ставили новые, а осанистый мистер Рен расставлял закуски и напитки для зрителей. Рабочие сцены уже начали поднимать платформу с помощью веревок и блоков, оставляя открытым бассейн.
Лорд Свонборо не стал дожидаться, когда ему представят мистера Гарланда, а заговорил с ним, словно они были знакомы всю жизнь.
Джентльмен внимательно выслушал мальчика, засыпавшего его вопросами.
– Идите со мной, милорд, – сказал он, – и я покажу вам, как действует насос, и все прочие чудеса.
– А вы не хотите пойти и поглядеть? – осведомилась Розали, когда герцог остался с ней.
– Никоим образом, – решительно отрезал он.
– Лорд Свонборо не умолкал ни на минуту, и у меня не было возможности представить мистера Гарланда вашей светлости, – с горечью проговорила она.
Он поспешил успокоить ее и сказал:
– Хорошо, что я не желаю соперничать с Нинианом и уделять этому внимание, – и, улыбнувшись, добавил: – Мне жаль, что из-за нас вам пришлось приехать сюда. Наверное, у вас сегодня немало других дел?
– Я совершенно свободна до полудня, – заверила его Розали.
Его безукоризненные манеры и элегантность располагали к себе не менее, чем высокий рост и приятная наружность. А статная фигура могла вызвать уважение танцоров. Но в пустом, мрачном помещении театра он казался каким-то неуместным, и Розали невольно обмолвилась:
– Я полагаю, вашей светлости нужно передохнуть в ложе мистера Барфута и там дождаться прихода милорда. Оттуда хорошо видна сцена, и вы сможете разглядеть, как наполняется бассейн.
Они направились к ложе.
– В отличие от моего кузена, тайны бассейна меня совсем не волнуют, – произнес он на ходу, – и в такой прекрасный день я предпочел бы прогулку. Я много слышал о садах с чайными в Айлингтоне, но никогда там не был. Можно мне вас туда пригласить?
Предложение было лестным, и она чувствовала, что ей следует согласиться.
– Но лорд Свонборо будет вас искать, – заметила она.
– Я скажу привратнику, и он передаст Ниниану, куда мы пошли, – немедленно откликнулся Джервас.
Он без особого труда преодолел ее смущенное сопротивление, неожиданное для молоденькой танцовщицы. По опыту он знал, что большинство девиц в ее положении охотно общаются со знатью. Он вспомнил о ее осторожности при первой их встрече и понадеялся, что она не будет столь пуглива. Но пока они шли к садам, он так и не мог понять, по душе ли пришлась ей эта прогулка.
Теперь, при солнечном свете, ему удалось хорошо разглядеть девушку. Глаза, окаймленные длинными ресницами, были серо-голубого цвета, а завитки волос над бровями светло-каштановыми. Она едва доставала ему до плеча, и он отметил ее тонкую талию и великолепную осанку. Ему также бросилось в глаза, что платье на ней отнюдь не новое. Он понял, что она не добилась особого успеха на сцене.
Когда они приблизились к воротам парка в Айлингтоне, он купил входные билеты.
– Странно, что здесь так пусто, – обратился он к своей спутнице.
– Завтра тут соберется целая толпа, – пояснила она. – По воскресеньям в садах очень людно и весело.
– А вы здесь часто бываете? – полюбопытствовал он и помог ей спуститься по петляющей дорожке, усыпанной отцветшими лепестками.
– Не так часто, как хотелось бы, – откликнулась Розали. – II faut de l'argent– нужны деньги, и лишь когда у меня туго набит кошелек, я могу себе позволить тут прогуляться. Если мне хочется пройтись, я обычно отправляюсь в окрестности Седлерз-Уэллз, и это мне ничего не стоит.
«Еще одно доказательство того, что она просто бедствует».
– Вы давно выступаете в Седлерз-Уэллз? – спросил он.
– Это мой шестой сезон, – ответила она. – Я не собиралась возвращаться, но пришлось изменить решение, балетмейстер просто умолял меня остаться в труппе. В прошлом году мисс Гейтон вышла замуж за священника, а теперь у нас возникли проблемы с бедной мисс Бейтс, исполнительницей небольших партий. – Она понизила голос и продолжала шепотом: – Мистер Барфут, совладелец театра, совращает балерин. У мисс Бейтс от него ребенок, и я должна исполнять ее партии, когда его законная жена занята в спектаклях. Пока ей покровительствует мистер Барфут, мистер Дибдин не может ее уволить, хотя миссис Барфут все время этого добивается. Вот такая нелепая ситуация.
– Я вас понимаю, – дружелюбно проговорил Джервас.
Они подошли к аллее из густых вязов и кустарников. Ей придавали особую живописность статуи и классические урны. У поворота выложенной гравием дорожки бил источник с минеральной водой, здесь начинался курорт. Джервас предложил девушке сесть на каменную скамейку. Она устроилась рядом с ним, и по ее движениям он понял, что ей совершенно не свойственна заторможенность. Даже отдыхая, она говорила быстро, а в ее глазах плясали огоньки. Отвечая на вопросы, она жестикулировала, и эта чисто галльская привычка показалась ему просто очаровательной.
– Мне кажется, вы давно привыкли к сцене, – сказал он.
– Я на сцене всю жизнь, – деловито уточнила она. – Я начинала как танцовщица в Париже. Там я и родилась.
– Но вы говорите почти без акцента.
– Когда-то и он был у меня, – со смехом ответила она. – Моя мама была солисткой балета в Парижской опере, и я стала танцевать еще ребенком в больших патриотических представлениях, очень популярных после революции. Мне давали партии пажей и купидонов, а когда я подросла, то начала танцевать в кордебалете. Во время перемирия в Амьене мы переехали в Лондон. Мой отец англичанин, он был скрипачом и композитором. Он узнал, что лондонским театрам требуются иностранные актеры. Он считал себя таковым после двадцати лет жизни во Франции. Его приняли в оркестр в Королевский театр, но к тому времени мама уже перестала танцевать. Балетмейстер мистер д'Эгвилль взял меня на ее место, но на вторые роли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63