Не говоря уже о необходимости подготовиться к отъезду на неделю в Ньюмаркет и упаковать вещи.
– Если я пообещаю вести себя примерно, вы разрешите сопровождать вас завтра в парк?
– Это зависит от обстоятельств.
– Каких именно?
– От погоды.
Череда дождливых дней вынудила Дэра заняться делами, не требующими длительного пребывания на улице. По настоянию Уингейта он посетил самых модных портных Лондона, гардероб Дэра, вполне пригодный для Рамси или Дугласа, выглядел в Лондоне старомодным. Побывал он и в районе финансистов – Сити, – где открыл счет у Дауна, Торнтона, Фри и Корнуолла на Бартоломью-лейн, где его приняли с распростертыми объятиями, как только услышали, что он клиент их партнерских фирм Апкрайта, Матлока и Топлиса. На Ладгейт-Хилле он провел приятные полчаса у ювелиров Ранделла и Бриджа, разглядывая красивые, сверкающие и очень дорогие украшения, от которых Ориана, само собой, отказалась бы.
Как убедить ее, что он ничуть не похож на тех мужчин, которые ее домогались? Нимало не поколебленный отказом стать его любовницей, он собирался последовать совету Бака Уэйли и предложить ей то, чего она хочет, в чем нуждается. Не деньги и не драгоценности.
У Дэра был не слишком большой опыт в ухаживании. Уилла Брэдфилд, завороженная его богатством, оказалась легкой добычей. Красотки из Дугласа и Матлока сами искали его общества, и хотя он с удовольствием танцевал с ними контрданс, ухаживать за этими барышнями у него и в мыслях не было – вполне хватало оплаченных ласк девчонок из борделя на острове. Он им нравился, они его удовлетворяли, и он испытывал даже некоторую привязанность к своей фаворитке, пока она не уехала в Англию искать счастья.
Привыкший к преследованиям, Дэр охотно принял на себя незнакомую для него и весьма занимательную роль преследователя.
Для дождливых дней он приобрел пару галош, новую шляпу и, к полному одобрению Уингейта, дал снять с себя мерки для новой одежды. Гораздо менее одобрительно отнесся его преданный слуга к идее переезда на новое место, однако Дэр остался глух ко всем протестам Уингейта.
Едва в Лондон вернулось солнышко, Дэр отправился на Сохо-сквер. Проходя мимо парка, он увидел Мертона Прингла, просунувшего между прутьями ограды золотистую голову.
– Ты когда-нибудь покидаешь свою клетку? – спросил Дэр.
Мальчуган просунул за ограду руку и прорычал:
– Ты уже целовал мадам Сент-Олбанс?
– Джентльмены о таких вещах не говорят.
– Если ты зайдешь в парк, я дам тебе поиграть с моим солдатиком.
– Охотно бы это сделал, но я приглашен в гости. Ангельское личико Мертона исказила гримаса, и, прежде чем снова спрятаться в кустах, он показал Дэру язык.
Корлетт проследовал к дверям дома Орианы.
– Доброе утро, Ламли, – поздоровался он со старым слугой. – Отличный денек, верно?
– Как для кого, – мрачно ответствовал Ламли. – Моя хозяйка чуть ли не силой заставила меня выпить крепкого бульона, уверяя, что это придает силы. Вы найдете мадам Сент-Олбанс в музыкальной комнате.
Дэр так и думал, до него доносились звуки легкого сопрано Орианы, сопровождаемые каким-то струнным инструментом.
Едва он вторгся в ее святилище, музыка оборвалась.
– Это лютня? – спросил он, глядя на инструмент, который Ориана все еще держала в руках.
В верхней части длинного грифа закреплено было восемь колков, по четыре с каждой стороны, корпус инструмента был округлый, сделанный из отдельных сегментов инкрустированного дерева.
– Это мандолина. Я научилась играть на ней, когда жила в Италии. Моя мандолина куплена в лучшей мастерской, она изготовлена из розового дерева и ели. Как видите, у нее двойные струны. Верхние из кишок, а нижние из меди.
Она коснулась плектром той и другой струны, чтобы показать разницу в звучании.
– А что вы используете в качестве плектра?
– Перо ворона. Я обрезала его сама. Некоторые же предпочитают страусовые перья.
Она отложила мандолину в сторону, но Дэр сказал:
– Подождите. Сыграйте что-нибудь для меня.
Она сыграла и спела ему по-итальянски, и, судя по тому, какая нежность звучала в ее голосе, Дэр решил, что это любовная серенада.
– Я слышал, вас называют Сиреной Сохо, уверен – ваше волшебное пение сгубило немало мужских сердец. Но здесь вам не место. Сирены, которые причинили столько страданий Одиссею и его спутникам, жили на острове. – Ориана тоже могла бы жить на острове, если бы ему удалось уговорить ее переехать из Лондона в Глен-Олдин. – Выступаете ли вы с этим инструментом в Воксхолле?
– Нет, там мне аккомпанирует оркестр. Сегодня я упражняюсь для концерта в Бери-Сент-Эдмондсе, который состоится после скачек в Ньюмаркете.
Дэр присел на валик дивана и наклонился над Орианой.
– Вы благоухаете словно розовый сад. Кого вы ждете? Щеки Орианы порозовели.
– Никого. Я постоянно пользуюсь цветочной водой.
– Сегодня проход гвардии Сент-Джеймсского дворца. А после этого мы могли бы погулять в Гайд-парке. Вы же сами сказали, в первый погожий день.
– Вы приобрели привычку заставлять меня делать то, чего не следует.
– Я просто подумал, что в такой теплый и ясный день вы будете рады прогулке на свежем воздухе. Если это не так...
– Нельзя, чтобы нас видели вместе. Опустив глаза, Дэр угрюмо пробубнил:
– Новый сюртук, новый жилет, новые бриджи и к тому же эта сверхмодная элегантная обувь. Уингейт остался доволен, и я решил, что и вы, быть может...
– Ах, Дэр, я вовсе не это имела в виду! Меня беспокоит не ваша одежда, а наша с вами репутация.
– У меня ее нет, – заметил он. – В Лондоне меня никто не знает.
– Пострадает и ваша анонимность, если вы поедете со мной в парк, – предупредила Ориана, вставая с дивана.
Ей зачем-то понадобилось переставить с места на место статуэтки и поправить положение одной из гравюр на стене. Дэр молча наблюдал за ее действиями.
Внутренняя борьба Орианы оказалась короткой. Повернувшись к Дэру, она сказала:
– Пока своими глазами не увидите, какие унижения мне приходится терпеть, вы не поймете до конца, почему меня так привлекло описание долины Глен-Олдин. Я поеду с вами и на парад, и в парк, и всюду, куда захотите. Надеюсь, вы не станете возражать, если с нами поедет моя горничная?
– Разумеется, нет.
Сьюк Барри, хорошенькая и благовоспитанная, с живыми голубыми глазами и мягкими каштановыми волосами, примерно ровесница своей хозяйки, одета была почти так же элегантно, как и она. Скромно опустив головку, она быстро шла за Орианой и Дэром, отвечая смущенной улыбкой всякий раз, когда он поворачивал голову через плечо, чтобы взглянуть, не отстает ли она.
– Давно она работает у вас? – спросил Дэр.
– Три года. Раштон рекомендовал ее – она выросла в его поместье. Сьюк была ученицей модистки в Честере, но, когда предприятие разорилось, осталась без места.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82
– Если я пообещаю вести себя примерно, вы разрешите сопровождать вас завтра в парк?
– Это зависит от обстоятельств.
– Каких именно?
– От погоды.
Череда дождливых дней вынудила Дэра заняться делами, не требующими длительного пребывания на улице. По настоянию Уингейта он посетил самых модных портных Лондона, гардероб Дэра, вполне пригодный для Рамси или Дугласа, выглядел в Лондоне старомодным. Побывал он и в районе финансистов – Сити, – где открыл счет у Дауна, Торнтона, Фри и Корнуолла на Бартоломью-лейн, где его приняли с распростертыми объятиями, как только услышали, что он клиент их партнерских фирм Апкрайта, Матлока и Топлиса. На Ладгейт-Хилле он провел приятные полчаса у ювелиров Ранделла и Бриджа, разглядывая красивые, сверкающие и очень дорогие украшения, от которых Ориана, само собой, отказалась бы.
Как убедить ее, что он ничуть не похож на тех мужчин, которые ее домогались? Нимало не поколебленный отказом стать его любовницей, он собирался последовать совету Бака Уэйли и предложить ей то, чего она хочет, в чем нуждается. Не деньги и не драгоценности.
У Дэра был не слишком большой опыт в ухаживании. Уилла Брэдфилд, завороженная его богатством, оказалась легкой добычей. Красотки из Дугласа и Матлока сами искали его общества, и хотя он с удовольствием танцевал с ними контрданс, ухаживать за этими барышнями у него и в мыслях не было – вполне хватало оплаченных ласк девчонок из борделя на острове. Он им нравился, они его удовлетворяли, и он испытывал даже некоторую привязанность к своей фаворитке, пока она не уехала в Англию искать счастья.
Привыкший к преследованиям, Дэр охотно принял на себя незнакомую для него и весьма занимательную роль преследователя.
Для дождливых дней он приобрел пару галош, новую шляпу и, к полному одобрению Уингейта, дал снять с себя мерки для новой одежды. Гораздо менее одобрительно отнесся его преданный слуга к идее переезда на новое место, однако Дэр остался глух ко всем протестам Уингейта.
Едва в Лондон вернулось солнышко, Дэр отправился на Сохо-сквер. Проходя мимо парка, он увидел Мертона Прингла, просунувшего между прутьями ограды золотистую голову.
– Ты когда-нибудь покидаешь свою клетку? – спросил Дэр.
Мальчуган просунул за ограду руку и прорычал:
– Ты уже целовал мадам Сент-Олбанс?
– Джентльмены о таких вещах не говорят.
– Если ты зайдешь в парк, я дам тебе поиграть с моим солдатиком.
– Охотно бы это сделал, но я приглашен в гости. Ангельское личико Мертона исказила гримаса, и, прежде чем снова спрятаться в кустах, он показал Дэру язык.
Корлетт проследовал к дверям дома Орианы.
– Доброе утро, Ламли, – поздоровался он со старым слугой. – Отличный денек, верно?
– Как для кого, – мрачно ответствовал Ламли. – Моя хозяйка чуть ли не силой заставила меня выпить крепкого бульона, уверяя, что это придает силы. Вы найдете мадам Сент-Олбанс в музыкальной комнате.
Дэр так и думал, до него доносились звуки легкого сопрано Орианы, сопровождаемые каким-то струнным инструментом.
Едва он вторгся в ее святилище, музыка оборвалась.
– Это лютня? – спросил он, глядя на инструмент, который Ориана все еще держала в руках.
В верхней части длинного грифа закреплено было восемь колков, по четыре с каждой стороны, корпус инструмента был округлый, сделанный из отдельных сегментов инкрустированного дерева.
– Это мандолина. Я научилась играть на ней, когда жила в Италии. Моя мандолина куплена в лучшей мастерской, она изготовлена из розового дерева и ели. Как видите, у нее двойные струны. Верхние из кишок, а нижние из меди.
Она коснулась плектром той и другой струны, чтобы показать разницу в звучании.
– А что вы используете в качестве плектра?
– Перо ворона. Я обрезала его сама. Некоторые же предпочитают страусовые перья.
Она отложила мандолину в сторону, но Дэр сказал:
– Подождите. Сыграйте что-нибудь для меня.
Она сыграла и спела ему по-итальянски, и, судя по тому, какая нежность звучала в ее голосе, Дэр решил, что это любовная серенада.
– Я слышал, вас называют Сиреной Сохо, уверен – ваше волшебное пение сгубило немало мужских сердец. Но здесь вам не место. Сирены, которые причинили столько страданий Одиссею и его спутникам, жили на острове. – Ориана тоже могла бы жить на острове, если бы ему удалось уговорить ее переехать из Лондона в Глен-Олдин. – Выступаете ли вы с этим инструментом в Воксхолле?
– Нет, там мне аккомпанирует оркестр. Сегодня я упражняюсь для концерта в Бери-Сент-Эдмондсе, который состоится после скачек в Ньюмаркете.
Дэр присел на валик дивана и наклонился над Орианой.
– Вы благоухаете словно розовый сад. Кого вы ждете? Щеки Орианы порозовели.
– Никого. Я постоянно пользуюсь цветочной водой.
– Сегодня проход гвардии Сент-Джеймсского дворца. А после этого мы могли бы погулять в Гайд-парке. Вы же сами сказали, в первый погожий день.
– Вы приобрели привычку заставлять меня делать то, чего не следует.
– Я просто подумал, что в такой теплый и ясный день вы будете рады прогулке на свежем воздухе. Если это не так...
– Нельзя, чтобы нас видели вместе. Опустив глаза, Дэр угрюмо пробубнил:
– Новый сюртук, новый жилет, новые бриджи и к тому же эта сверхмодная элегантная обувь. Уингейт остался доволен, и я решил, что и вы, быть может...
– Ах, Дэр, я вовсе не это имела в виду! Меня беспокоит не ваша одежда, а наша с вами репутация.
– У меня ее нет, – заметил он. – В Лондоне меня никто не знает.
– Пострадает и ваша анонимность, если вы поедете со мной в парк, – предупредила Ориана, вставая с дивана.
Ей зачем-то понадобилось переставить с места на место статуэтки и поправить положение одной из гравюр на стене. Дэр молча наблюдал за ее действиями.
Внутренняя борьба Орианы оказалась короткой. Повернувшись к Дэру, она сказала:
– Пока своими глазами не увидите, какие унижения мне приходится терпеть, вы не поймете до конца, почему меня так привлекло описание долины Глен-Олдин. Я поеду с вами и на парад, и в парк, и всюду, куда захотите. Надеюсь, вы не станете возражать, если с нами поедет моя горничная?
– Разумеется, нет.
Сьюк Барри, хорошенькая и благовоспитанная, с живыми голубыми глазами и мягкими каштановыми волосами, примерно ровесница своей хозяйки, одета была почти так же элегантно, как и она. Скромно опустив головку, она быстро шла за Орианой и Дэром, отвечая смущенной улыбкой всякий раз, когда он поворачивал голову через плечо, чтобы взглянуть, не отстает ли она.
– Давно она работает у вас? – спросил Дэр.
– Три года. Раштон рекомендовал ее – она выросла в его поместье. Сьюк была ученицей модистки в Честере, но, когда предприятие разорилось, осталась без места.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82