— Я бы хотел принести извинения за мое сегодняшнее поведение, миледи, — произнес он, прокашлявшись.
Надо сказать, что начало этой речи он заранее репетировал на протяжении нескольких часов.
Кассандра подняла на него глаза, их голубизна могла поспорить с голубизной неба.
— О, прекрасно вас понимаю! Вы даже не представляете, в какую щекотливую ситуацию угодила я по вашей вине. Вряд ли в намерения миссис Шеффинг входило приглашать меня — ведь своим присутствием я оскорблю благопристойное общество. Мне не следовало принимать это приглашение. Все те ужасные платья, что покупал мне Дункан, остались в Лондоне. Не могу же я приехать в гости в одном из утренних нарядов, которые я захватила с собой. Я не забыла, в какое неловкое положение попала, будучи приглашена в Хэмптон-Корт. Мало того, что все шептались за моей спиной, но войти в гостиную и услышать замечания в свой адрес это уж слишком! Так что мне приятно, что вам наконец понятна причина.
Меррик покосился на свою спутницу, и губы его скривились в горькой усмешке.
— Я имел в виду другой эпизод. — Кассандра покраснела.
— Вы ни в чем не виноваты. Если кто и должен принести извинения, так это дама, за свою дерзость.
— Дерзость не женское качество, поэтому дама не должна извиняться. Скажем так, в отличие от меня вы не отдавали себе отчета в своих действиях. Так что я просто обязан принести вам извинения и клятвенно пообещать, что подобное больше не повторится.
Кассандра задумалась над его словами. Карета была небольших размеров, и она не могла не заметить, что нога Меррика находится всего в нескольких дюймах от нее, панталоны плотно обтягивали его мускулистое бедро. Кассандра, словно завороженная, смотрела, как ловко граф правит лошадьми — она знала, как сильны его руки. В том, как он обходился с ней, было нечто новое, словно он наконец понял, что рядом с ним женщина. Почему-то ей не хотелось, чтобы их отношения стали такими же, как прежде. Пусть лучше он воспринимает ее как женщину.
— Напрасно вы думаете, что я не отдавала себе отчета в своих действиях.
Меррик с растерянным видом повернулся к ней, после чего вновь устремил взгляд на дорогу и щелкнул кнутом.
— Вы еще слишком юны и многого не знаете, — сказал Меррик, а сам подумал, что Руперт уже наверняка преподнес ей урок. Однако его сердце отказывалось этому верить.
— Несмотря на это, меня выдали замуж. А замужняя дама должна отдавать себе отчет своих действиях.
— Это, право, смешно! Если вы настаиваете, я могу взять свои извинения назад, однако вам все равно придется принять приглашение на музыкальный вечер в пятницу. Вы не можете изолировать себя от общества. А в платье, которое сейчас на вас, вы затмите всех остальных дам.
Уайатт, видимо, плохо разбирается в дамской моде, подумала Кассандра. Одно дело принимать кого-то у себя дома утром — в этом случае ее платье вполне подошло бы, и совсем другое — приехать в таком наряде на званый ужин. Однако речь скорее шла не о платье, а о том, хватит ли у нее смелости переступить порог дома, где ее встретят придирчивые взгляды собравшихся там. Ее не спасет даже то, что рядом с ней будет Меррик. Так стоит ли рисковать?
— Знаете, с драконами лучше сражаться в доспехах, с мечом и в латах. Я не поеду. Передайте от меня Берти мои самые искренние извинения.
— Нет, когда я за вами заеду, вы должны быть одеты соответственно случаю и ждать меня. В противном случае, клянусь вам, вы поедете в том, что в тот момент будет на вас.
Кассандра вопросительно посмотрела на Меррика. Нет, этот человек не способен применить насилие. Правильные черты лица — почти классические, если бы не слегка крупноватый нос, каштановые, ниспадающие на лоб локоны. Ни пылающего взора, как у лорда Байрона, ни жесткой пиратской усмешки, как у простолюдина. Перед ней всего лишь Уайатт, заносчивый граф Меррик. Такой вряд ли выполнит свою угрозу.
— Я никуда не поеду, — упрямо повторила она, скрестив на груди руки.
— Это мы еще посмотрим, — ответил граф, пожав плечами.
Когда вечером того дня Уайатт вышел из конюшни и зашагал к дому, он уже почти забыл этот разговор. День выдался на редкость долгий и утомительный — утром произошел досадный случай с Кассандрой, а вечером любимая кобыла разрешилась от бремени жеребенком. Руки у Уайатта были по локоть в крови и грязи, и единственное, о чем он сейчас мечтал, — это о глотке бренди и горячей ванне.
Не успел он переступить порог, как услышал доносившиеся из гостиной голоса и, вспомнив, что говорила утром мать, застонал. В гостиной сидела Кэтрин.
Заслышав его шаги, обе женщины вышли из комнаты и направились ему навстречу. Да, теперь никуда не деться, решил про себя Уайатт, он попал в ловушку. Скорее всего дам предупредил о его возвращении какой-нибудь услужливый лакей.
Его внешний вид заставил мать издать возглас неудовольствия. Кэтрин промолчала, но ее молчание было красноречивее всяких слов. Меррик отвесил поклон.
— Простите меня, уважаемые дамы. У меня и в мыслях не было оскорбить вас моим внешним видом. Увы, мать-природа потребовала моего вмешательства. Можете сесть за стол без меня.
В холл из гостиной вышли родители Кэтрин. Меррик кивком приветствовал барона Монткриффа. Барон понимающе улыбнулся ему, а вот его супруга промолчала, сердито поджав губы. Первой заговорила Кэтрин:
— Я натерпелась от вас оскорблений, Уайатт. У вас нашлось время, чтобы прокатиться в бричке с этой шлюхой! Когда же я сижу и жду вас в гостиной, вы, вместо того чтобы поручить конюхам то, что и без того входит в их обязанности, занимаетесь несвойственными вам делами и приходите встречать гостей в таком безобразном виде. Я не позволю, чтобы со мной обращались подобным образом, ни вам, ни кому-либо другому! Я требую, чтобы вы немедленно передо мной извинились!
Интересно, как бы повела себя в такой ситуации Кассандра, подумал Уайатт. Скорее всего предложила бы нечто совершенно невообразимое — например, потребовала, чтобы ему немедленно приготовили горячую ванну, да еще предложила при этом свою помощь. От этих мыслей графу стало не по себе. Откуда они, эти блудливые картины? С каких пор они не дают ему покоя? Наверное, он просто устал.
Он посмотрел на мать — брошенные Кэтрин слова про «шлюху», с которой он якобы катался днем в бричке, сделали свое дело: лицо леди Меррик пылало негодованием. Боже, а ведь как радовался Томас приезду Кассандры, сколько радости и солнечного света она принесла с собой! Ее приезд еще долго будут с благодарностью вспоминать в доме, где вот уже несколько недель царила тревога за жизнь сына и брата. Какой бы ни была Кассандра, сердце у нее отзывчивое, не то что ледышка, которой Бог наградил Кэтрин. Граф насупился, давая понять, что оскорблен словами гостьи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89