- Какая беда... Да как же...
К той поре поспела и директорша школы, Галина Федоровна. Услыхав о
смерти учительницы, она даже всплакнула:
- Господи... Как мы ее любили... Так вас и пестала до последнего. А
схоронили где?
- В райцентре, дочка забрала, - сказал Яков и повернул на свое, ра-
ди чего и шел: - Она померла, а мы остались ни с чем. Пятеро учеников:
трое Капустиных, Башелукова, я. А учить нас некому. Может, вы нам по-
можете, найдете учительницу?
Завтракали и слушали Якова.
- Как она померла, сообщили в сельсовет, оттуда в районо. Там веле-
ли перевести нас в Ендовку, на центральную усадьбу. Мы и поехали туда
с дядей Витей Капустиным. У него трое в школу ходят, и Вовке на тот
год идти. Поехали. Трактором едва добрались. Думали в интернат устро-
иться. Там большой интернат, двухэтажный. А его закрыли.
- Сейчас их везде закрывают, - вздохнула Галина Федоровна.
- Закрыли и там. В школу нас берут, пожалуйста. А как добираться?
Колхоз не будет возить. Горючего нет, и вся техника поломана. Говорят,
становитесь по квартирам. А квартиры в Ендовке - с ума сойти. Сдурели
хозяйки. По сто тысяч требуют. Капустин как услыхал, за голову схва-
тился. Он где такие деньги возьмет? Тем более за троих. Опупеть можно.
У него зарплата - сто тысяч не выходит. И тех не дают с лета. Плюнул.
Пусть, говорит, дома сидят. А Маринка Башелукова, та и вовсе - кроха.
Куда ее отпустят родители? Она у них одна при двух бабках. Те сразу с
ума сойдут. Вот и все... И как хочешь... Учительницу бы нам найти, -
попросил он.
Галина Федоровна, оставив еду, слушала. Она была еще молодая, но
полная, при золотых очках, коса на голове короной - настоящая дирек-
торша.
Возле дома затарахтел мотоцикл и смолк.
- Отец наш приехал, - объявила Галина Федоровна. - Завтракать.
- Галина! - раздался из коридора голос. - Я пойду со скотиной уп-
равлюсь. Ты не давала им?
- Нет.
- Управились мы, управились в четыре руки с помощником, - горделиво
сообщила баба Ганя. - Накормили и напоили.
- Молодцы! Кто у тебя в помощниках?
Муж у Галины Федоровны был тоже нестарый, но при черной бороде - по
новой казачьей моде.
- Это чей такой? Либо землячок?
- Угадал.
- Спасибо, земляк. Мне легче жить.
- Предлагаю вам красную лампочку ввернуть в курятник, - сказал
Яков. - Я в журнале читал, в "Науке и жизни". Куры лучше несутся при
красном свете.
- О! - удивилась Галина Федоровна. - В "Науке и жизни"? Надо попро-
бовать.
- Ввернем, - пообещал ей муж. - Какие еще будут предложения по ве-
дению хозяйства?
- Козам пора гречишной соломы понемногу класть, - шутки не прини-
мая, сказал Яков. - Скоро пух щипать. От гречишной соломы коза пух хо-
рошо отдает.
- В журнале, что ли, прочитал?
- Дед наш всегда так делал. А без гречишной соломы потом трудно пух
щипать.
- Правильно гутарит, - поддержала баба Ганя. - Делали так.
- Что ж, привезем гречишной соломы. А то ведь и вправду щипать их
несладко.
Отзавтракали. Хозяин присел на корточках возле устья печки, поды-
мить. Якову сварили напоследок кружку пахучего какао, печенья да пря-
ников положили.
- Мария Петровна умерла, - сказала мужу хозяйка. - Школу у них зак-
рывают. Нет учителя. А у нас в Филоновской никого нет? - задумчиво
спросила она не столько мужа, сколько себя. - Татьяна Петровна на пен-
сии, она не пойдет. Надо из молодых. Тамара Максимова в Михайловке в
педучилище, на каком курсе? Ее мать как-то спрашивала меня про место.
Надо поговорить с ней. У них отца нет, сестренка младшая. На заочное
можно перейти и работать.
- Не могла наша Петровна чуток потерпеть, - со вздохом попенял
Яков. - Конечно, старая. Но хоть бы до зимних каникул доучила. А не...
Неделя прошла. Так и месяц пройдет, и зима. На второй год оставаться?
Так искренне было это мальчишечье, детское огорчение, что баба Ганя
пожалела:
- А ты живи у нас. Школа - рядом. И мне будет с кем погутарить.
Предложение было неожиданным. Яков вскинулся и поглядел на Галину
Федоровну и мужа ее.
- Живи, - подтвердил приглашение хозяин. - Лампочку красную в ку-
рятник ввернем, куры усиленно занесутся, харчей хватит. - Ему понра-
вился этот мальчишка. Свои сыновья этой осенью в город уехали: старший
- в институт, младший - в техникум. Стало в доме непривычно пусто. -
Живи, - повторил он.
Мальчик не мог ничего ответить, лишь глядел на Галину Федоровну,
понимая, что последнее слово за ней. Она поняла его, сказала мягко:
- Живи. Комната свободная есть. С матерью я поговорю.
У Якова сердчишко колыхнулось от неожиданной радости. Поселиться в
доме директорши, учиться в настоящей школе со спортзалом, где и зимой
в футбол играют. А уж народу там... Школа своя вдруг увиделась в нас-
тоящем свете: пустой дряхлый дом со ржавою крышею, один-разъединый
класс, Капустины да Кроха. Алешкинская школа - дворец. А дом Галины
Федоровны... Это не пьяный да похмельный отчим да мать с ругней: "За-
молчи... Прикуси длинный язык..." Здесь - книг полная комната, все
стены в полках.
- Я обещал к обеду вернуться, - сказал Яков. - Мамка ждет.
- Конечно, конечно, - одобрила Галина Федоровна. - Сходи. Матери
скажи. Я напишу ей записку. - И мужа попросила: - Ты куда едешь? Мо-
жет, подбросишь его?
- До хутора не пробьюсь. Через ерики не пройдет мотоцикл. Там круто
и развезло теперь.
- Не пройдет, - подтвердил Яков.
- Но до ерика довезу. Собирайся.
До Катькиного ерика - глубокой, с крутыми склонами балки с мутным
ручьем по дну - могучий мотоцикл "Урал" докатил быстро. А далее, пе-
ребравшись через ерик, Яков словно на крыльях летел. Ни дождь, ни
грязь не были помехой. Дорога к хутору была уже дорогой к новому, к
завтрашнему, дню, когда он уйдет в Алешкин, в тамошнюю школу, к Галине
Федоровне.
По-прежнему моросило. В займищном голом лесу было тихо. Даже во-
ронье убралось к жилью человеческому, к теплу. До ночи, до своей поры
дремали на лежках сытые кабаны. Рыжий, уже выкуневший лисовин, издали
заметив мальчика, замер и не таясь переждал, пока он пройдет. Пара
тонконогих косуль легкими скачками ушла от дороги. По мокрой земле и
листве скачки были бесшумными. Мелькнули белые подхвостья - и нет их.
Яков по сторонам не глядел. Он на хутор спешил, где ждали его.
Через дом родной он промчался, не успев похвалиться. Мать с отчимом
на базах управлялись со скотиной. Ухватив сумку, Яков подался в школу,
гадая: как там без него? И если в долгом пути на хутор ничто не омра-
чало нежданно свалившегося на него счастья, то теперь пришло на ум
иное: он уйдет, а Капустины с Крохой останутся. Что будет с ними? И
что со школой? Радость гасла. А уж о том, чтобы в школе похвалиться, и
вовсе не стоило думать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11