Комок в ее горле поднялся еще выше. Она издала кашляющий звук:
— Нет.
— В таком случае хорошо. Давай. Она заговорила, обращаясь к его спине, тщательно подбирая слова:
— Ты не совсем правильно меня понял. Когда я просила тебя не прекращать… этого, даже если я стану возражать, я имела в виду поцелуи. Ты действительно… ммм… прекрасно целуешься. — Она сделала глубокий вздох, начиная понемногу справляться с собой. — Я… У меня была пара замыканий. Ну, не замыканий, это не то слово. Скорее это можно назвать аллергией. Как бы то ни было, когда я целуюсь с мужчиной, у меня порой возникает такая реакция.
Он повернулся к ней, наморщив лоб. Она умолкла. Его грудь смущала ее. Его великолепный бюст, отлитый в бронзе, сделал бы честь любой галерее искусств.
Она с трудом сделала глотательное движение.
— Я просто пыталась пояснить тебе, что, если у меня появится… эта реакция… ты мог бы отчасти…
— Не обращать на нее внимания?
— Верно. Но дальше было другое… Когда мы уже не целовались. Когда ты трогал меня… — Комок в ее горле исчез. — Я просила тебя остановиться уже по этому поводу.
Его глаза потемнели от сострадания:
— Фэб…
— Когда я говорю «стой», я именно это имею в виду. Всегда. — Она еще раз глубоко вздохнула. — Никаких кривотолков, никаких измышлений. Я не похожа на твою бывшую жену, и жажда насилия над собой — не моя игра. В моем понимании «стоп» и означает «стоп».
— Я понял и приношу извинения. Она знала, что разразится слезами, если он еще раз пожалеет ее.
— Насчет этой аллергии при поцелуях… — Он потер свой подбородок, и ей показалось, что в его глазах вспыхнули озорные искорки. — На случай, если мы решим как-нибудь поцеловаться еще. Вдруг у тебя опять появится эта реакция и ты скажешь: а ну-ка Дэнни, постой! Надо ли мне будет останавливаться?
Она опустила ресницы.
— Да. Я, кажется, уже поняла, что в любом деле нужна четкость.
Потянувшись к ней, он провел пальцами по ее щеке.
— Теперь у нас все в порядке?
— Да.
Она хотела подняться и подобрать свою одежду, но он коснулся ее с такой нежностью, что ей расхотелось двигаться. Она вновь почувствовала закипающий в нем жар и поняла, что он собирается поцеловать ее. Она больше его не боялась. Более того, что-то похожее на желание, кажется, загорелось и в ней — не всепожирающий огонь, но маленькое, уютное пламя.
— Тебе не нравится мое нижнее белье? — шепнула она.
— Нет. — Он слегка прикусил ее нижнюю губу. — Но мне нравится его содержание — целиком и полностью. Кончики его пальцев пробежали вдоль ее позвонков. Поцелуй был осторожным и длительным.
— Дэн?
— Умммм.
— Ты говорил, что не хочешь никакого… ну, ты знаешь… никаких выкрутасов.
Она почувствовала, как он напрягся, и почти утратила смелость, ибо он отодвинулся от нее.
Откинувшись на подушки, притиснутые к спинке кровати, и все еще кутаясь в одеяло, она выпалила скороговоркой:
— Это совсем не так лихо закручено, как ты думаешь. Действительно, это не так.
Он недоверчиво хмыкнул:
— Предупреждаю вас, леди, я становлюсь все консервативнее — с каждой минутой.
Отвага покинула ее.
— Забудем об этом.
— Мы уже так далеко зашли; к тому же тебе надо расслабиться.
— Я просто… Не имеет значения.
— Фэб, если то, что происходит сейчас между нами, будет прогрессировать, ставлю восемьдесят против одного, что мы станем близки в течение этой ночи. Тебе лучше поведать мне, что у тебя на уме. Иначе я буду опасаться, что ты в самый неподходящий момент или залаешь, как собака, или попросишь называть тебя Говардом.
Она неуверенно улыбнулась:
— У меня не такое богатое воображение. Я хотела спросить… Я имею в виду, не стал ли бы ты возражать, если бы мы… — Она запнулась, потом попыталась снова:
— Если бы мы притворялись, что я…
— Укротительница львов? Надсмотрщица в тюрьме?
— Девственница, — прошептала она и почувствовала, что ее щеки вспыхнули от смущения. Он с удивлением взглянул на нее:
— Девственница?
Она опустила глаза, униженная тем, что ей пришлось открыться.
— Забудь это. Забудь, что я что-либо говорила.
Давай просто сделаем это.
— Фэб, дорогая, что происходит? — Он провел указательным пальцем по ее губам.
— Ничего не происходит.
— Ты можешь сказать мне все. Я постараюсь понять. Я немало выслушал исповедей, особенно в спальнях. Тебе что — захотелось вернуться в прошлое?
— Что-то вроде этого, — пробормотала она.
— У меня не очень богатый опыт общения с девственницами. Фактически я не припоминаю, что у меня когда-либо была девственница. Тем не менее я предполагаю, что смогу что-нибудь придумать. — Затем его глаза сузились. — Я не должен притворяться, что тебе шестнадцать или что-то в этом роде? Эти шуточки меня не прельщают.
— Мне тридцать три, — шепнула она.
— Ты такая старушка?
Он уже подсмеивался над ней, и это ее немного задело.
— Почему бы и нет. Может быть, я из тех синих чулков, которые сторонятся мужчин. Или нечто вроде этого.
— Это уже интересно.
Большие пальцы его рук меж тем осторожно массировали ее тело в районе ключиц — над самой кромкой прижатого к груди одеяла.
— Я уже и не надеюсь теперь, чтобы женщина вроде тебя позволила мне еще раз взглянуть на то, что ты там прячешь.
— Без сомнения, не позволю, пока ты не перестанешь говорить непристойности.
— Я не буду этого делать.
— Ты это делал. Ты приказал мне показать тебе мои… Он прижал палец к ее губам:
— Это был не я. Только очень невоспитанный человек может говорить подобные вещи.
Она ослабила хватку. Он медленно вытянул одеяло из ее пальцев и обнажил ее тело до полоски, намятой резинкой трусиков.
— А теперь мужчина вроде меня будет с удовольствием любоваться всем этим.
Несмотря на свои слова, он даже не опустил глаз, он продолжал вглядываться в ее лицо.
Не успев даже сообразить, что происходит, она уже гладила его. Ее своевольные пальчики бегали по его груди и плечам, огибая выпуклости и забираясь в ложбины. Он, перемещаясь, целовал ее подбородок, губы, уголки рта. Потом, привстав на локтях, оглядел ее груди.
Их много лет рисовал Флорес, но Артуро никогда не смотрел на нее так Она дернулась и застонала. Ей показалось, что к ее телу подвели электропровода и щелкнули выключателем. Но ничего подобного не было. Просто подушечки его пальцев очутились на самых кончиках ее сосков, и она задохнулась от удовольствия.
— Ляг на спину, — прошептал он.
Она утонула в подушках. Он продолжал осторожно тревожить ее соски, пока они не сделались крупными, как виноградины.
— Подожди.
Он немедленно отдернул руки. Тугая резинка щелкнула ее по животу.
Она улыбнулась:
— Я хочу посмотреть на тебя.
Она потянулась к «молнии» на его джинсах, нашла замок и, осмелев, повела его над тяжелым бугром, вздувавшим грубую плотную ткань.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103