Тебе просто надо найти подходящую группу. Это требует времени.
— Мне на них наплевать! Ты сказала, что я должна оставаться здесь в течение одного семестра, а потом я уеду. Заслышав старую песенку, Фэб поднялась с кровати.
— У тебя неплохой вкус, Молли. Мне жаль, что мы не поехали за покупками вдвоем. Мне тоже иногда хочется встряхнуться.
Возможно, ей это только показалось, но она увидела, как по лицу сестры пробежала тень неуверенности.
Перед сном Фэб пристегнула ремешок к ошейник Пу и вывела ее на прогулку. После мрачных улиц Манхэттена ей нравился этот спокойный жилой массив, где она могла свободно гулять ночью, не опасаясь стать статистической единицей в сводках полиции.
Городские дома подходили впритык к заросшей деревьями парковой зоне. Мощеная велосипедная дорожка освещалась редкими фонарями. Ей нравился этот покой, и густой запах начинавшей желтеть листвы, и бодрящий ночной воздух, предвещавший конец лета.
Пу семенила впереди Фэб, иногда останавливаясь, чтобы сунуть нос в кучку желудей или под ворох сухих листьев, время от времени оставляя с блаженным видом свои пометки. Спортивные туфли Фэб поскрипывали, и в лохматой вязаной кофте ей было тепло и уютно. На какое-то время она позволила себе позабыть обо всех неприятностях и наслаждалась покоем ночи.
Ее благодушие было разрушено звуком подъехавшей машины. Автомобиль снизил скорость возле шале, свернул на подъездную дорожку и мгновенно остановился, как только свет фар выхватил ее из темноты. Водитель немедленно сдал назад и подрулил к ней. Прежде чем машина замерла у обочины, она узнала ее — это был красный «феррари».
Она напряглась, когда Дэн выбрался из машины и подошел к ней. На нем были очки и ветровка с символикой «Звезд». Пу принялась заливисто лаять и натянула поводок, чтобы добраться до восхитительных шнурков на его кроссовках.
Фэб попыталась собраться перед неизбежным столкновением — но это давалось ей с трудом.
Он посмотрел на белого пуделька, кружившего возле его ног:
— Ну-ка, успокойся, как там тебя?..
— Ее зовут Пу.
— Угу, думаю, это одно из тех слов, которые мне не даются без тренировки. Она скорее напоминает бильярдный шар.
Легкий ветерок шевелил его каштановые волосы. Он окинул Фэб внимательным взглядом:
— Ты выглядишь как-то иначе. Приятно посмотреть.
Ее называли по-разному, но приятной — никогда.
— Чего ты хочешь?
— Как насчет небольшой бессмысленной болтовни для начала? Прекрасный вечерок, не так ли?
Она не хотела позволить ему втянуть себя в новую игру. Он вздохнул и пошел рядом, приспосабливаясь к ее коротким шажкам.
— Погода действительно прелестная. Днем все еще жарко, но по ночам уже чувствуется наступление осени. Она ничего не сказала.
— Здесь действительно приятный район. Она продолжала идти молча.
— Послушай, ты могла бы хоть отчасти поддержать эту беседу.
— Мы, развратницы, не любим пустой болтовни. Он засунул руки в карманы и спокойным тоном сказал:
— Фэб, я сожалею. Мой норов одержал надо мной верх. Этому нет извинения, я знаю, но это правда. Если уж кто и развратник, так это я.
Она ожидала взрыва гнева, а не смиренных речей. Раны, которые он ей нанес утром, все еще болели, и она ничего не ответила.
— Похоже, я постоянно перед тобой за что-то извиняюсь. Это повелось у нас с самого начала, не так ли?
— Я думаю, что мы — как масло и вода. Он отстранил рукой ветку, которая нависала над дорожкой.
— Я бы сказал, что мы скорее напоминаем с тобой бензин и паяльную лампу.
— В любом случае, я думаю, нам следует, насколько возможно, сторониться друг друга.
Она остановилась возле фонарного столба.
— Я ничего не могу сделать в отношении твоих вынужденных каникул, ты же знаешь. Рон отказался отменить свой приказ, и я не стану мешать ему в его работе.
— Вам известно, что вы нарушаете условия моего контракта?
— Я знаю.
— Меньше всего тебе сейчас нужен судебный процесс.
— Это я тоже знаю.
— Как насчет того, чтобы мы заключили сделку?
— Какого рода?
— Ты проведешь со мной день в следующую субботу, а я не подпущу к тебе моих адвокатов.
Из всех возможных вариантов этот был последним, который мог бы прийти ей в голову.
— Я собираюсь слетать на южное побережье — на пару дней. Мы называем это место «Сердитая Ривьера», и я там владею небольшим участком на берегу. Когда я вернусь, у меня будет немного свободного времени. В субботу состоится местная выставка произведений искусства, и, поскольку мне известно, что ты это дело любишь, я подумал, что мы могли бы появиться там.
Фэб задумчиво смотрела на него:
— Ты хочешь сказать, что не собираешься воевать?
— Именно об этом я и говорю тебе.
— Почему?
— У меня есть на то причины, и они — личного порядка.
— Я бы так не сказала.
— Не надо иронизировать, Фэб.
— Пожалуйста. Я хочу знать.
Он вздохнул, и ей показалось, что тень вины промелькнула на его лице.
— Если ты будешь настаивать, я вывалю к твоим ногам целый мешок лжи.
— Я не буду настаивать.
— Мое отстранение болезненно скажется на команде, чего я совсем не хочу. Мы вряд ли сумеем вырвать победу и в это воскресенье — трудно воспрянуть духом при счете один к четырем. Но я не стану воевать с вами, поскольку Рон, в конце концов, поступил правильно. Я вышел за пределы дозволенного. Я просто никак не ожидал, что он осмелится щелкнуть меня по носу.
Она наконец улыбнулась:
— Не могу в это поверить. Ты действительно назвал его Роном.
— Это вырвалось помимо воли, не думаю, что это повторится снова. — Он умерил шаги, приноравливаясь к ее походке. — И ты не думай, что я вдруг изменил свое мнение о нем только потому, что он в конце концов показал характер. Суд все равно будет на моей стороне, если на то пошло. Так как же насчет субботы?
Она заколебалась:
— Зачем, Дэн? Мы ведь договорились, что нам не стоит встречаться.
— Я не спущу своих псов на тебя — неужели это не достаточная причина?
Они дошли до тупичка. Поворачивая к дому, она набралась смелости и решилась коснуться запретной темы:
— Я не игрушка. Ты не можешь пользоваться мной для развлечения, а потом швырять меня в сторону, когда тебе надоест.
Его голос прозвучал на удивление мягко:
— Тогда объясни, зачем ты ведешь себя так, словно и есть такая игрушка?
Хотя в его голосе было больше удивления, нежели осуждения, боль вернулась, и она ускорила шаги.
Он не отставал от нее:
— Ты не можешь действовать на два фронта. Ты не можешь флиртовать со всяким, кто носит штаны, одеваясь при этом так, словно твоя одежда вот-вот лопнет, и вслед за этим ожидать, что люди будут обращаться с тобой так, будто ты — мать Тереза.
Сознавая, что в его словах есть немалая доля правды, она остановилась и повернулась к нему лицом:
— Я не нуждаюсь в твоих нотациях.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103
— Мне на них наплевать! Ты сказала, что я должна оставаться здесь в течение одного семестра, а потом я уеду. Заслышав старую песенку, Фэб поднялась с кровати.
— У тебя неплохой вкус, Молли. Мне жаль, что мы не поехали за покупками вдвоем. Мне тоже иногда хочется встряхнуться.
Возможно, ей это только показалось, но она увидела, как по лицу сестры пробежала тень неуверенности.
Перед сном Фэб пристегнула ремешок к ошейник Пу и вывела ее на прогулку. После мрачных улиц Манхэттена ей нравился этот спокойный жилой массив, где она могла свободно гулять ночью, не опасаясь стать статистической единицей в сводках полиции.
Городские дома подходили впритык к заросшей деревьями парковой зоне. Мощеная велосипедная дорожка освещалась редкими фонарями. Ей нравился этот покой, и густой запах начинавшей желтеть листвы, и бодрящий ночной воздух, предвещавший конец лета.
Пу семенила впереди Фэб, иногда останавливаясь, чтобы сунуть нос в кучку желудей или под ворох сухих листьев, время от времени оставляя с блаженным видом свои пометки. Спортивные туфли Фэб поскрипывали, и в лохматой вязаной кофте ей было тепло и уютно. На какое-то время она позволила себе позабыть обо всех неприятностях и наслаждалась покоем ночи.
Ее благодушие было разрушено звуком подъехавшей машины. Автомобиль снизил скорость возле шале, свернул на подъездную дорожку и мгновенно остановился, как только свет фар выхватил ее из темноты. Водитель немедленно сдал назад и подрулил к ней. Прежде чем машина замерла у обочины, она узнала ее — это был красный «феррари».
Она напряглась, когда Дэн выбрался из машины и подошел к ней. На нем были очки и ветровка с символикой «Звезд». Пу принялась заливисто лаять и натянула поводок, чтобы добраться до восхитительных шнурков на его кроссовках.
Фэб попыталась собраться перед неизбежным столкновением — но это давалось ей с трудом.
Он посмотрел на белого пуделька, кружившего возле его ног:
— Ну-ка, успокойся, как там тебя?..
— Ее зовут Пу.
— Угу, думаю, это одно из тех слов, которые мне не даются без тренировки. Она скорее напоминает бильярдный шар.
Легкий ветерок шевелил его каштановые волосы. Он окинул Фэб внимательным взглядом:
— Ты выглядишь как-то иначе. Приятно посмотреть.
Ее называли по-разному, но приятной — никогда.
— Чего ты хочешь?
— Как насчет небольшой бессмысленной болтовни для начала? Прекрасный вечерок, не так ли?
Она не хотела позволить ему втянуть себя в новую игру. Он вздохнул и пошел рядом, приспосабливаясь к ее коротким шажкам.
— Погода действительно прелестная. Днем все еще жарко, но по ночам уже чувствуется наступление осени. Она ничего не сказала.
— Здесь действительно приятный район. Она продолжала идти молча.
— Послушай, ты могла бы хоть отчасти поддержать эту беседу.
— Мы, развратницы, не любим пустой болтовни. Он засунул руки в карманы и спокойным тоном сказал:
— Фэб, я сожалею. Мой норов одержал надо мной верх. Этому нет извинения, я знаю, но это правда. Если уж кто и развратник, так это я.
Она ожидала взрыва гнева, а не смиренных речей. Раны, которые он ей нанес утром, все еще болели, и она ничего не ответила.
— Похоже, я постоянно перед тобой за что-то извиняюсь. Это повелось у нас с самого начала, не так ли?
— Я думаю, что мы — как масло и вода. Он отстранил рукой ветку, которая нависала над дорожкой.
— Я бы сказал, что мы скорее напоминаем с тобой бензин и паяльную лампу.
— В любом случае, я думаю, нам следует, насколько возможно, сторониться друг друга.
Она остановилась возле фонарного столба.
— Я ничего не могу сделать в отношении твоих вынужденных каникул, ты же знаешь. Рон отказался отменить свой приказ, и я не стану мешать ему в его работе.
— Вам известно, что вы нарушаете условия моего контракта?
— Я знаю.
— Меньше всего тебе сейчас нужен судебный процесс.
— Это я тоже знаю.
— Как насчет того, чтобы мы заключили сделку?
— Какого рода?
— Ты проведешь со мной день в следующую субботу, а я не подпущу к тебе моих адвокатов.
Из всех возможных вариантов этот был последним, который мог бы прийти ей в голову.
— Я собираюсь слетать на южное побережье — на пару дней. Мы называем это место «Сердитая Ривьера», и я там владею небольшим участком на берегу. Когда я вернусь, у меня будет немного свободного времени. В субботу состоится местная выставка произведений искусства, и, поскольку мне известно, что ты это дело любишь, я подумал, что мы могли бы появиться там.
Фэб задумчиво смотрела на него:
— Ты хочешь сказать, что не собираешься воевать?
— Именно об этом я и говорю тебе.
— Почему?
— У меня есть на то причины, и они — личного порядка.
— Я бы так не сказала.
— Не надо иронизировать, Фэб.
— Пожалуйста. Я хочу знать.
Он вздохнул, и ей показалось, что тень вины промелькнула на его лице.
— Если ты будешь настаивать, я вывалю к твоим ногам целый мешок лжи.
— Я не буду настаивать.
— Мое отстранение болезненно скажется на команде, чего я совсем не хочу. Мы вряд ли сумеем вырвать победу и в это воскресенье — трудно воспрянуть духом при счете один к четырем. Но я не стану воевать с вами, поскольку Рон, в конце концов, поступил правильно. Я вышел за пределы дозволенного. Я просто никак не ожидал, что он осмелится щелкнуть меня по носу.
Она наконец улыбнулась:
— Не могу в это поверить. Ты действительно назвал его Роном.
— Это вырвалось помимо воли, не думаю, что это повторится снова. — Он умерил шаги, приноравливаясь к ее походке. — И ты не думай, что я вдруг изменил свое мнение о нем только потому, что он в конце концов показал характер. Суд все равно будет на моей стороне, если на то пошло. Так как же насчет субботы?
Она заколебалась:
— Зачем, Дэн? Мы ведь договорились, что нам не стоит встречаться.
— Я не спущу своих псов на тебя — неужели это не достаточная причина?
Они дошли до тупичка. Поворачивая к дому, она набралась смелости и решилась коснуться запретной темы:
— Я не игрушка. Ты не можешь пользоваться мной для развлечения, а потом швырять меня в сторону, когда тебе надоест.
Его голос прозвучал на удивление мягко:
— Тогда объясни, зачем ты ведешь себя так, словно и есть такая игрушка?
Хотя в его голосе было больше удивления, нежели осуждения, боль вернулась, и она ускорила шаги.
Он не отставал от нее:
— Ты не можешь действовать на два фронта. Ты не можешь флиртовать со всяким, кто носит штаны, одеваясь при этом так, словно твоя одежда вот-вот лопнет, и вслед за этим ожидать, что люди будут обращаться с тобой так, будто ты — мать Тереза.
Сознавая, что в его словах есть немалая доля правды, она остановилась и повернулась к нему лицом:
— Я не нуждаюсь в твоих нотациях.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103