И чьи земли конфискованы…
— Каждому приходится нести свое бремя.
— Лазар!
— Посмотри на меня, Аллегра. Посмотри, что я собой представляю. Мое присутствие на острове Вознесения лишь запятнает имя моего отца.
— Ошибаешься. Если бы я не думала, что ты будешь добрым и справедливым правителем острова Вознесения, я не захотела бы видеть тебя у власти и не стала бы помогать тебе.
— Значит, ты совершенно не знаешь меня.
— Лазар, как ты можешь говорить это после прошлой ночи?
— Потому что ты не знаешь, что… — Он вдруг выругался и отвернулся, явно жалея о словах, вырвавшихся у него. — Ты ничего не знаешь.
— Расскажи мне, — попросила Аллегра.
— Забудь.
— Это связано с теми шрамами на твоих запястьях, да?
Лазар молчал.
Она глубоко вздохнула.
— Лазар, над тобой надругались?
Он побелел.
— Господи Иисусе, какое неслыханное предположение!
Аллегра видела, что он лжет.
Ее охватила ярость.
«Папа, — подумала она, — надеюсь, что ты в аду!»
Аллегра молчала, пока Лазар нервно рылся в рундуке в поисках жилета, словно не видел, что тот висит прямо перед ним.
«Кто же это был? Кто посмел совершить с ним такое? Должно быть, это произошло очень давно, Тсогда он был одиноким растерянным мальчиком, совершенно неподготовленным к ужасам, выпавшим на его долю».
Чтобы спасти гордость Лазара, Аллегра решила сделать вид, будто поверила его лжи. Что-то подсказывало ей, что если она сейчас проявит жалость к нему, это добьет Лазара.
— Лазар ди Фиори, у тебя есть долг, — холодно сказала она.
Он посмотрел на нее со злостью и облегчением.
— Не бери на себя слишком много. Я никому ничего не должен, кроме себя.
— Как ты смеешь говорить такое, когда твой отец пожертвовал всем?
— Мой отец мертв. А я жив. И если не возражаешь, я намерен остаться живым. А теперь прекрати говорить об этом, черт побери!
— Нет.
Тяжело вздохнув, он подошел к ней.
— Я знаю, что разочаровал тебя, Аллегра…
— Нет, не разочаровал, — оборвала его девушка.
— И мне очень жаль. Я восхищаюсь твоим идеализмом и даже, наверное, завидую ему, но я не могу вернуться на остров Вознесения. Я не герой и, уж конечно, не мученик. Если бы я вернулся туда сейчас, меня повесили бы за пиратство. А поскольку я до сих пор очень старался избежать виселицы, прости меня за то, что я предпочитаю продлить мою короткую, несчастную жизнь. Хотя бог знает, зачем мне это.
— Вы забыли, что я видела вас в деле, ваше высочество. Мне почему-то не верится, что вы боитесь кого-то, и менее всего военно-полевого суда генуэзцев.
Грустно рассмеявшись, Лазар положил руки ей на плечи:
— Неужели я вдруг слышу комплимент? Сейчас он очень мне по душе.
Аллегра взяла его за руку и ободряюще сжала ее:
— Только представь, Лазар, какие перемены ты сможешь осуществить! Какие города построишь! Вот, наконец, задача тебе по плечу. Ты проведешь реформы, о которых твой отец мог лишь мечтать.
— Я потрясен твоей верой в мои способности.
— Господи, не сомневаюсь, что ты способен сделать это. — Аллегра погладила его колючую щеку. — Ведь люди пойдут за тобой. Управлять островом Вознесения ничуть не сложнее, чем руководить такой командой. Если у тебя есть хоть немного веры, я знаю, что мы сумеем. Как твой народ будет любить тебя…
— Аллегра, ты убиваешь меня. Хватит! — прошептал он.
— Но мне невыносима такая несправедливость! И мысль о том, что мой отец виновен…
Лазар покачал головой:
— Что сделано, то сделано. — Он притянул ее к себе. — На самом деле я хочу одного: мира и покоя. Я мечтаю выращивать виноград, спать ночью, не опасаясь, что кто-то перережет мне горло.
— О Боже, не говори такого! — Аллегру привела в ужас мысль об этом. — Я помогу тебе, — горячо прошептала она.
— Ну тогда помоги мне вот так. — Лазар приблизил губы к ее губам. — Заставь меня забыть. — Он поцеловал ее. — У меня тоже есть план, дорогая. Хочешь узнать его?
Она кивнула.
— Мой план состоит в том, чтобы уложить тебя вот на эту постель и любить, подарить тебе ребенка. Нашего ребенка. Я хочу забыть о прошлом, Аллегра. И я хочу будущего с тобой.
Она обняла Лазара, потрясенная его словами. Аллегра принимала его поцелуи и сомневалась, что может противиться ему.
— Живи со мной, — попросил он. — У меня есть золото. Я позабочусь о тебе и наших детях. Куплю плантацию или ферму…
Аллегра отпрянула от него. Да он просто безумец! Как может Лазар поступиться королевством ради нее? Аллегра закрыла глаза, пытаясь взять себя в руки. Нет, она должна поставить на первое место его интересы и будущее острова Вознесения.
— Я не могу предложить тебе брак…
— Да…
Молчание.
— Я не нужен тебе, — наконец с удивлением произнес он. Аллегра с трудом удержала слова, рвавшиеся с языка: «Я — недостаточная компенсация за все то, что ты потерял».
— Она не хочет меня! Ну что ж, прекрасно, — холодно подытожил Лазар.
Дрожащая Аллегра не могла говорить. В тишине вновь прозвучали тихие жестокие слова Лазара:
— Сегодня вечером ты заплатишь свой долг, Аллегра. Мое терпение иссякло.
Дверь захлопнулась.
— Лапочка, сладенький мой! — крикнула Мария в раскрытую дверь винного погреба. — Мой милый мальчик, ленч ждет тебя.
— Сейчас! — сердито отозвался Доминик.
Господи, как же Мария раздражала его! «О бедная, маленькая, невинная Аллегра», — подумал он. Доминик медленно расхаживал перед тремя истекающими кровью головорезами, которых черноглазый дикарь послал убить его.
Первого он мучил в назидание двум другим, показав, что произойдет, если они будут молчать. То, что осталось от этого бедняги, сейчас обвисло на цепях. Время от время он издавал жалобные звуки, уже почти умирая.
Второго пока основательно избили помощники Доминика, применив немного добрых старых методов инквизиции, всегда полезных для души. Жаль, но и второй недолго протянет, если только не начнет рассказывать что-нибудь интересное.
Доминик предназначил для разговора третьего, головореза по имени Джефферсон. Пока Джефферсон был цел и невредим, Доминику доставляло удовольствие изводить его ожиданием пытки.
— Пираты, да? Значит, мы по-прежнему придерживаемся этой версии, так, господа? К сожалению, я не верю вам. Прекрати ныть! — бросил Доминик второму пирату. — Итак, спрашиваю в последний раз. Скажите мне: кто он?
Джефферсон дрожащим голосом повторил ту же историю, которую они уже рассказали ему раз сто.
— Его зовут Дьяволом Антигуа, а имя его Лазар.
— Лазар? А дальше? Из какой он семьи?
— Я никогда не слышал этого, синьор.
— Мы правда пираты! — вдруг закричал второй пират. — Скажи ему, где находится берлога Вульфа, Джефф. Ну же, скажи! Мне уже все равно — пусть их всех повесят!
Джефферсон молчал.
Умирающий издал булькающий звук.
Доминик разглядывал своего единственного пока еще нетронутого свидетеля.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77
— Каждому приходится нести свое бремя.
— Лазар!
— Посмотри на меня, Аллегра. Посмотри, что я собой представляю. Мое присутствие на острове Вознесения лишь запятнает имя моего отца.
— Ошибаешься. Если бы я не думала, что ты будешь добрым и справедливым правителем острова Вознесения, я не захотела бы видеть тебя у власти и не стала бы помогать тебе.
— Значит, ты совершенно не знаешь меня.
— Лазар, как ты можешь говорить это после прошлой ночи?
— Потому что ты не знаешь, что… — Он вдруг выругался и отвернулся, явно жалея о словах, вырвавшихся у него. — Ты ничего не знаешь.
— Расскажи мне, — попросила Аллегра.
— Забудь.
— Это связано с теми шрамами на твоих запястьях, да?
Лазар молчал.
Она глубоко вздохнула.
— Лазар, над тобой надругались?
Он побелел.
— Господи Иисусе, какое неслыханное предположение!
Аллегра видела, что он лжет.
Ее охватила ярость.
«Папа, — подумала она, — надеюсь, что ты в аду!»
Аллегра молчала, пока Лазар нервно рылся в рундуке в поисках жилета, словно не видел, что тот висит прямо перед ним.
«Кто же это был? Кто посмел совершить с ним такое? Должно быть, это произошло очень давно, Тсогда он был одиноким растерянным мальчиком, совершенно неподготовленным к ужасам, выпавшим на его долю».
Чтобы спасти гордость Лазара, Аллегра решила сделать вид, будто поверила его лжи. Что-то подсказывало ей, что если она сейчас проявит жалость к нему, это добьет Лазара.
— Лазар ди Фиори, у тебя есть долг, — холодно сказала она.
Он посмотрел на нее со злостью и облегчением.
— Не бери на себя слишком много. Я никому ничего не должен, кроме себя.
— Как ты смеешь говорить такое, когда твой отец пожертвовал всем?
— Мой отец мертв. А я жив. И если не возражаешь, я намерен остаться живым. А теперь прекрати говорить об этом, черт побери!
— Нет.
Тяжело вздохнув, он подошел к ней.
— Я знаю, что разочаровал тебя, Аллегра…
— Нет, не разочаровал, — оборвала его девушка.
— И мне очень жаль. Я восхищаюсь твоим идеализмом и даже, наверное, завидую ему, но я не могу вернуться на остров Вознесения. Я не герой и, уж конечно, не мученик. Если бы я вернулся туда сейчас, меня повесили бы за пиратство. А поскольку я до сих пор очень старался избежать виселицы, прости меня за то, что я предпочитаю продлить мою короткую, несчастную жизнь. Хотя бог знает, зачем мне это.
— Вы забыли, что я видела вас в деле, ваше высочество. Мне почему-то не верится, что вы боитесь кого-то, и менее всего военно-полевого суда генуэзцев.
Грустно рассмеявшись, Лазар положил руки ей на плечи:
— Неужели я вдруг слышу комплимент? Сейчас он очень мне по душе.
Аллегра взяла его за руку и ободряюще сжала ее:
— Только представь, Лазар, какие перемены ты сможешь осуществить! Какие города построишь! Вот, наконец, задача тебе по плечу. Ты проведешь реформы, о которых твой отец мог лишь мечтать.
— Я потрясен твоей верой в мои способности.
— Господи, не сомневаюсь, что ты способен сделать это. — Аллегра погладила его колючую щеку. — Ведь люди пойдут за тобой. Управлять островом Вознесения ничуть не сложнее, чем руководить такой командой. Если у тебя есть хоть немного веры, я знаю, что мы сумеем. Как твой народ будет любить тебя…
— Аллегра, ты убиваешь меня. Хватит! — прошептал он.
— Но мне невыносима такая несправедливость! И мысль о том, что мой отец виновен…
Лазар покачал головой:
— Что сделано, то сделано. — Он притянул ее к себе. — На самом деле я хочу одного: мира и покоя. Я мечтаю выращивать виноград, спать ночью, не опасаясь, что кто-то перережет мне горло.
— О Боже, не говори такого! — Аллегру привела в ужас мысль об этом. — Я помогу тебе, — горячо прошептала она.
— Ну тогда помоги мне вот так. — Лазар приблизил губы к ее губам. — Заставь меня забыть. — Он поцеловал ее. — У меня тоже есть план, дорогая. Хочешь узнать его?
Она кивнула.
— Мой план состоит в том, чтобы уложить тебя вот на эту постель и любить, подарить тебе ребенка. Нашего ребенка. Я хочу забыть о прошлом, Аллегра. И я хочу будущего с тобой.
Она обняла Лазара, потрясенная его словами. Аллегра принимала его поцелуи и сомневалась, что может противиться ему.
— Живи со мной, — попросил он. — У меня есть золото. Я позабочусь о тебе и наших детях. Куплю плантацию или ферму…
Аллегра отпрянула от него. Да он просто безумец! Как может Лазар поступиться королевством ради нее? Аллегра закрыла глаза, пытаясь взять себя в руки. Нет, она должна поставить на первое место его интересы и будущее острова Вознесения.
— Я не могу предложить тебе брак…
— Да…
Молчание.
— Я не нужен тебе, — наконец с удивлением произнес он. Аллегра с трудом удержала слова, рвавшиеся с языка: «Я — недостаточная компенсация за все то, что ты потерял».
— Она не хочет меня! Ну что ж, прекрасно, — холодно подытожил Лазар.
Дрожащая Аллегра не могла говорить. В тишине вновь прозвучали тихие жестокие слова Лазара:
— Сегодня вечером ты заплатишь свой долг, Аллегра. Мое терпение иссякло.
Дверь захлопнулась.
— Лапочка, сладенький мой! — крикнула Мария в раскрытую дверь винного погреба. — Мой милый мальчик, ленч ждет тебя.
— Сейчас! — сердито отозвался Доминик.
Господи, как же Мария раздражала его! «О бедная, маленькая, невинная Аллегра», — подумал он. Доминик медленно расхаживал перед тремя истекающими кровью головорезами, которых черноглазый дикарь послал убить его.
Первого он мучил в назидание двум другим, показав, что произойдет, если они будут молчать. То, что осталось от этого бедняги, сейчас обвисло на цепях. Время от время он издавал жалобные звуки, уже почти умирая.
Второго пока основательно избили помощники Доминика, применив немного добрых старых методов инквизиции, всегда полезных для души. Жаль, но и второй недолго протянет, если только не начнет рассказывать что-нибудь интересное.
Доминик предназначил для разговора третьего, головореза по имени Джефферсон. Пока Джефферсон был цел и невредим, Доминику доставляло удовольствие изводить его ожиданием пытки.
— Пираты, да? Значит, мы по-прежнему придерживаемся этой версии, так, господа? К сожалению, я не верю вам. Прекрати ныть! — бросил Доминик второму пирату. — Итак, спрашиваю в последний раз. Скажите мне: кто он?
Джефферсон дрожащим голосом повторил ту же историю, которую они уже рассказали ему раз сто.
— Его зовут Дьяволом Антигуа, а имя его Лазар.
— Лазар? А дальше? Из какой он семьи?
— Я никогда не слышал этого, синьор.
— Мы правда пираты! — вдруг закричал второй пират. — Скажи ему, где находится берлога Вульфа, Джефф. Ну же, скажи! Мне уже все равно — пусть их всех повесят!
Джефферсон молчал.
Умирающий издал булькающий звук.
Доминик разглядывал своего единственного пока еще нетронутого свидетеля.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77