На этот раз сага была посвящена предку Руби, Грольфу, которого изгнали из Норвегии, несмотря на дружбу его отца, графа Ронвальда Мора, с Гаральдом. Скальд проследил генеалогию Грольфа на протяжении одиннадцати поколений, от короля Форнойта в Финляндии, и заключил рассказ словами:
— И король франков Шарль Простак отдал ему провинцию Нормандию.
Руби увлеченно слушала историю, жалея, однако, что скальд выбрал именно эту тему. Наверняка Зигтриг вспомнит о ней!
— А где девушка, утверждающая, что приходится родней Грольфу? — внезапно вопросил король, обыскивая взглядом толпу. — Ее еще не обезглавили?
Господи Боже, да король просто помешан на казнях!
Руби попыталась спрятаться за Олафа, но тот опустил ее на пол и велел выступить вперед.
Прекрасно! Все начинается по новой!
Руби шагнула к королю, высоко подняв подбородок, пытаясь не показать, как дрожат ноги.
— Ты выглядишь куда лучше, чем во время нашей первой встречи, — ехидно заметил король, казалось, совсем забыв, что в прошлый раз на ней почти ничего не было. Но Руби не собиралась напоминать ему.
— Почему мы не видели тебя при дворе?
Он, очевидно, запамятовал также, что поручил ее попечению Торка.
— Я живу с семьей Олафа.
Зигтриг кивнул косматой головой, вспомнив все, и проницательно взглянул на Торка:
— Вижу, ты быстро избавился от назойливой девчонки!
И, не дожидаясь ответа, снова обратился к Руби:
— На какое имя ты отзываешься?
— Руби. Руби Джордан.
— Тебя зовут так же, как драгоценный камень?
— По правде говоря, моя мать была помешана на музыке кантри. Она назвала меня и Люсиль, мою сестру, в честь любимых песен, и действительно, впоследствии эти вещи стали настоящей классикой музыки кантри.
Здоровый глаз короля зажегся явным интересом. Правда, он, вероятно, почти ничего не понял из сказанного, если не считать слова «музыка».
— Ты споешь для нас, — высокомерно бросил он.
— Но я не настолько хорошо умею петь!
Торк подавился вином, и приятель начал колотить его по спине, чтобы остановить взрыв смеха, который последовал сразу за словами Руби. Та с отвращением взглянула на викинга.
— Неважно, — рявкнул Зигтриг. — Пой.
Руби покраснела от стыда. Дома она могла аккомпанировать себе на гитаре сына, и сейчас поспешно взяла лютню, надеясь, что сможет взять несколько аккордов. Она попробовала поиграть и нашла, что хотя это далеко не то же самое, но все-таки лучше, чем ничего.
— Попытаюсь, — решила она, — но не ожидайте слишком многого.
Король ничего не ответил, но по его виду стало ясно, что ожидает он как раз многого. Что он сделает, если ему не понравится пение? Отрубит ей голову?
— Прежде чем начать, я хочу объяснить несколько слов, которые могут быть вам непонятны. В моей стране разразилась когда-то большая война, названная Азиатской. Эта песня о храбром воине, который был так тяжело ранен, что ноги его перестали двигаться, а вместе с неспособностью ходить он еще потерял и… — Руби поискала нужное слово. — Свое мужское достоинство.
Увидев, как несколько человек понимающе кивнули, она продолжала:
— Его раны так страшны, что он готовился к скорой смерти, но все-таки глубоко обижен молодой женой, которая хочет от жизни больше, чем брак с искалеченным мужем.
В комнате стояла мертвая тишина. Викинги зачарованно слушали.
Руби несколько секунд перебирала струны лютни и начала петь, сначала нерешительно и тихо, о том, как бедняга умоляет жену не уезжать с другим. Когда она хрипловато повторила припев, одобрительные улыбки засветились на лицах свирепых воинов, а на глазах остальных блеснули слезы. Руби, сама того не понимая, выбрала песню, нашедшую отклик в сердцах закаленных людей, прекрасно понимавших, как велика может быть цена победы. Подобное может случиться в любой момент с каждым из них, как уже случилось с некоторыми товарищами.
Когда Руби закончила, в зале воцарилось долгое молчание.
Господи, не означает ли оно, что настало время рубить головы?!
Руби поглядела на Торка, который отставил кубок и пристально наблюдал за ней, явно завороженный ее пением. В напряженном взгляде было столько неожиданного тепла, что тонкая нить магнетического притяжения, соединявшая их, стала гораздо прочнее.
Но тут весь зал взорвался одобрительными криками, которые грубо вернули к действительности Руби и Торка. Король Зигтриг встал и так воодушевленно хлопнул Руби по плечу, что та едва не уронила лютню.
— Превосходно! Превосходно! — объявил он. — Завтра ты научишь этой саге моего скальда!
Сказитель явно не обрадовался такому приказу.
— Ну а теперь спой про свою сестру. Как ее зовут?
— Люсиль.
Викингам понравилась и эта песня о жене-изменнице, которую муж нашел в пивной и упрекает за то, что бросила его и четверых голодных детей. Они даже запомнили припев и теперь подпевали низкими голосами, упрекая легкомысленную Люсиль за то, что выбрала самое неподходящее время, чтобы уйти от мужа.
Руби имела оглушительный успех. Викинги, подбадривавшие ее топотом и стуком кубков, оказались настоящими любителями музыки кантри. Они потребовали, чтобы Руби пела снова, и спросили, не знает ли она еще песен. Только Торк, казалось, снова ушел в себя. Куда девался теплый блеск глаз?
— Не вижу ничего смешного в песне, славящей женскую измену. Женщинам незнакома верность!
Король и некоторые мужчины радостно взревели, услыхав слова Торка. Они знали, как пренебрежительно относится Торк к женщинам, и, вероятно, разделяли его мнение.
— Ты не прав, Торк, — покачала головой Руби. — Песня осуждает тех немногих женщин, которые не ценят хороших мужчин.
Но какой смысл пытаться защитить себя перед Торком? Руби подумала, что неплохо бы тоже выпить пива, но поняла, что ее судьба зависит от доброго настроения короля, и лихорадочно попыталась припомнить хотя бы одну песню. Ничего не приходило на ум. Но тут Руби неожиданно вспомнила две зажигательных мелодии, которые часто слышала по автомобильному радио. Викингам они должны понравиться из-за забавного текста и очень низких нот, которые брались в припеве. Когда она закончила петь «У меня друзья в притонах» Гарта Брука и «Все мои буйные дружки придут сегодня» Хэнка Уильямса-младшего, в зале едва не слетела крыша от воплей, взрывов хохота и громких просьб спеть еще.
Руби закончила выступление старой песней Макдевиса «Боже, как трудно быть смиренным», наблюдая за буйным весельем викингов, прекрасно понявших, что она высмеивает именно их.
Торк рассматривал Руби со странно вопросительным видом. Она интриговала его, как и остальных викингов, в этом не было сомнения, но светилось в этом ошеломляюще красивом лице еще что-то, чего Руби никак не могла определить. Пронизывающие голубые глаза приковали ее взгляд, и Руби безуспешно пыталась угадать, что хочет сказать ей Торк.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92
— И король франков Шарль Простак отдал ему провинцию Нормандию.
Руби увлеченно слушала историю, жалея, однако, что скальд выбрал именно эту тему. Наверняка Зигтриг вспомнит о ней!
— А где девушка, утверждающая, что приходится родней Грольфу? — внезапно вопросил король, обыскивая взглядом толпу. — Ее еще не обезглавили?
Господи Боже, да король просто помешан на казнях!
Руби попыталась спрятаться за Олафа, но тот опустил ее на пол и велел выступить вперед.
Прекрасно! Все начинается по новой!
Руби шагнула к королю, высоко подняв подбородок, пытаясь не показать, как дрожат ноги.
— Ты выглядишь куда лучше, чем во время нашей первой встречи, — ехидно заметил король, казалось, совсем забыв, что в прошлый раз на ней почти ничего не было. Но Руби не собиралась напоминать ему.
— Почему мы не видели тебя при дворе?
Он, очевидно, запамятовал также, что поручил ее попечению Торка.
— Я живу с семьей Олафа.
Зигтриг кивнул косматой головой, вспомнив все, и проницательно взглянул на Торка:
— Вижу, ты быстро избавился от назойливой девчонки!
И, не дожидаясь ответа, снова обратился к Руби:
— На какое имя ты отзываешься?
— Руби. Руби Джордан.
— Тебя зовут так же, как драгоценный камень?
— По правде говоря, моя мать была помешана на музыке кантри. Она назвала меня и Люсиль, мою сестру, в честь любимых песен, и действительно, впоследствии эти вещи стали настоящей классикой музыки кантри.
Здоровый глаз короля зажегся явным интересом. Правда, он, вероятно, почти ничего не понял из сказанного, если не считать слова «музыка».
— Ты споешь для нас, — высокомерно бросил он.
— Но я не настолько хорошо умею петь!
Торк подавился вином, и приятель начал колотить его по спине, чтобы остановить взрыв смеха, который последовал сразу за словами Руби. Та с отвращением взглянула на викинга.
— Неважно, — рявкнул Зигтриг. — Пой.
Руби покраснела от стыда. Дома она могла аккомпанировать себе на гитаре сына, и сейчас поспешно взяла лютню, надеясь, что сможет взять несколько аккордов. Она попробовала поиграть и нашла, что хотя это далеко не то же самое, но все-таки лучше, чем ничего.
— Попытаюсь, — решила она, — но не ожидайте слишком многого.
Король ничего не ответил, но по его виду стало ясно, что ожидает он как раз многого. Что он сделает, если ему не понравится пение? Отрубит ей голову?
— Прежде чем начать, я хочу объяснить несколько слов, которые могут быть вам непонятны. В моей стране разразилась когда-то большая война, названная Азиатской. Эта песня о храбром воине, который был так тяжело ранен, что ноги его перестали двигаться, а вместе с неспособностью ходить он еще потерял и… — Руби поискала нужное слово. — Свое мужское достоинство.
Увидев, как несколько человек понимающе кивнули, она продолжала:
— Его раны так страшны, что он готовился к скорой смерти, но все-таки глубоко обижен молодой женой, которая хочет от жизни больше, чем брак с искалеченным мужем.
В комнате стояла мертвая тишина. Викинги зачарованно слушали.
Руби несколько секунд перебирала струны лютни и начала петь, сначала нерешительно и тихо, о том, как бедняга умоляет жену не уезжать с другим. Когда она хрипловато повторила припев, одобрительные улыбки засветились на лицах свирепых воинов, а на глазах остальных блеснули слезы. Руби, сама того не понимая, выбрала песню, нашедшую отклик в сердцах закаленных людей, прекрасно понимавших, как велика может быть цена победы. Подобное может случиться в любой момент с каждым из них, как уже случилось с некоторыми товарищами.
Когда Руби закончила, в зале воцарилось долгое молчание.
Господи, не означает ли оно, что настало время рубить головы?!
Руби поглядела на Торка, который отставил кубок и пристально наблюдал за ней, явно завороженный ее пением. В напряженном взгляде было столько неожиданного тепла, что тонкая нить магнетического притяжения, соединявшая их, стала гораздо прочнее.
Но тут весь зал взорвался одобрительными криками, которые грубо вернули к действительности Руби и Торка. Король Зигтриг встал и так воодушевленно хлопнул Руби по плечу, что та едва не уронила лютню.
— Превосходно! Превосходно! — объявил он. — Завтра ты научишь этой саге моего скальда!
Сказитель явно не обрадовался такому приказу.
— Ну а теперь спой про свою сестру. Как ее зовут?
— Люсиль.
Викингам понравилась и эта песня о жене-изменнице, которую муж нашел в пивной и упрекает за то, что бросила его и четверых голодных детей. Они даже запомнили припев и теперь подпевали низкими голосами, упрекая легкомысленную Люсиль за то, что выбрала самое неподходящее время, чтобы уйти от мужа.
Руби имела оглушительный успех. Викинги, подбадривавшие ее топотом и стуком кубков, оказались настоящими любителями музыки кантри. Они потребовали, чтобы Руби пела снова, и спросили, не знает ли она еще песен. Только Торк, казалось, снова ушел в себя. Куда девался теплый блеск глаз?
— Не вижу ничего смешного в песне, славящей женскую измену. Женщинам незнакома верность!
Король и некоторые мужчины радостно взревели, услыхав слова Торка. Они знали, как пренебрежительно относится Торк к женщинам, и, вероятно, разделяли его мнение.
— Ты не прав, Торк, — покачала головой Руби. — Песня осуждает тех немногих женщин, которые не ценят хороших мужчин.
Но какой смысл пытаться защитить себя перед Торком? Руби подумала, что неплохо бы тоже выпить пива, но поняла, что ее судьба зависит от доброго настроения короля, и лихорадочно попыталась припомнить хотя бы одну песню. Ничего не приходило на ум. Но тут Руби неожиданно вспомнила две зажигательных мелодии, которые часто слышала по автомобильному радио. Викингам они должны понравиться из-за забавного текста и очень низких нот, которые брались в припеве. Когда она закончила петь «У меня друзья в притонах» Гарта Брука и «Все мои буйные дружки придут сегодня» Хэнка Уильямса-младшего, в зале едва не слетела крыша от воплей, взрывов хохота и громких просьб спеть еще.
Руби закончила выступление старой песней Макдевиса «Боже, как трудно быть смиренным», наблюдая за буйным весельем викингов, прекрасно понявших, что она высмеивает именно их.
Торк рассматривал Руби со странно вопросительным видом. Она интриговала его, как и остальных викингов, в этом не было сомнения, но светилось в этом ошеломляюще красивом лице еще что-то, чего Руби никак не могла определить. Пронизывающие голубые глаза приковали ее взгляд, и Руби безуспешно пыталась угадать, что хочет сказать ей Торк.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92