Что вас удерживает? Вендетта?
— У меня особые обстоятельства. — Лили не стала напоминать Суэйну о том, как она рискует, доверившись ему, но он и сам был достаточно умен, чтобы понять это.
— А сделаться киллером вас тоже вынудили особые обстоятельства?
Лили с минуту молчала.
— Я себя убийцей не считаю, — спокойно проговорила она. — Невинного человека я никогда и пальцем не тронула. Это были только санкционированные акциина благо моей страны. Не думаю, чтобы подобные решения принимались легкомысленно. Я и в юности так думала, а теперь знаю точно: существуют прирожденные злодеи, которые не заслуживают того, чтобы жить. Гитлер был не единственным в своем роде. Возьмите примеру, Сталина, Пол Пота, Амина, Бэби Дока или Бен Ладена. Разве без них мир не стал бы лучше?
— Так же как и без сотен прочих продажныхдиктаторов и наркобаронов, извращенцев и педофилов. Да, я с этим согласен. Вы уже осознавали это, когда шли на первое задание?
— Нет. В восемнадцать лет человеку не до философии.
— Восемнадцать. Как мало!
— Да. Думаю, поэтому меня и выбрали. Я всегда выглядела такой простушкой, — чуть улыбнувшись, сказала Лили. — Со свеженьким личиком, совсем невинная и зеленая, хотя себе самой казалась хладнокровной и умудренной жизненным опытом женщиной. Мне тогда даже польстило, что дело поручили мне.
Суэйн, пораженный такой наивностью, покачал головой. Когда стало ясно, что продолжать Лили не собирается, он спросил:
— А дальше?
— Меня заметили в секции по стрельбе. Я тогда была по уши влюблена в мальчишку — заядлого охотника, и мне хотелось произвести на него впечатление тем, как хорошо я разбираюсь в разных моделях оружия, калибрах, стрельбищах и прочем. У меня обнаружились способности. Пистолет был словно продолжением моей руки. Очень скоро я стала одним из лучших стрелков в секции. Сама не знаю, откуда это во мне, — пожала плечами Лили, рассматривая свои руки, будто в них мог содержаться ответ на ее вопрос. — Мой отец охотником не был, в армии не служил. Дед по материнской линии ни охотой, ни рыбной ловлей не увлекался. Другой дед работал на заводе Форда в Детройте. Тот иногда любил порыбачить, но, насколько я знаю, никогда не охотился.
— Наверное, какое-то особое сочетание генов. Если Ваш отец не интересовался охотой, это не значит, что у него не было врожденной способности к стрельбе. К тому же, черт возьми, вы это могли унаследовать и от матери.
Лили, удивленно заморгав, усмехнулась.
— Мне это никогда не приходило в голову. Мама абсолютно миролюбивый человек. Хотя характер не определяет способности, правда?
— Я этого не замечал. Вернемся к секции по стрельбе.
— Да рассказывать-то, в общем, и нечего. Кто-то заметил, как я стреляю, и сказал кому-то еще. И вот однажды приятный господин средних лет пришел, чтобы со мной поговорить. Сначала он рассказал мне о каком-то преступнике, о его злодеяниях, его жертвах, подкрепляя вес это вырезками из газет и копиями полицейских отчетов. Испугав меня как следует, этот приятный господин предложил мне крупную сумму. Я еще больше испугалась и ответила отказом, не выбросить из головы все, что он рассказал, не могла. Должно быть, именно на это он и рассчитывал, потому что позвонил через два дня, и я согласилась. Мне было всего восемнадцать.
Лили пожала плечами.
— Меня проинструктировали, что и как делать. Я уже говорила, что выглядела сущим ребенком, никто ни в чем таком не мог меня заподозрить. Я без труда подобралась к человеку, сделала дело и ушла. В течение недели каждый раз при воспоминании об этом меня рвало, и уж не помню, сколько времени я мучилась ночными кошмарами.
— Однако, когда приятный господин предложил вам работу в следующий раз, вы опять согласились.
— Да. Он объяснил мне, как много я сделала для своей страны, выполнив первое задание. Да он меня особенно и не уговаривал. Просто был искренен.
— Но был ли он прав, так поступая с вами?
— Да, — тихо ответила Лили. — Он был прав. То, что делала, — противозаконно, я сознаю это, и мне с этим жить. Но он поступил правильно, я сама изъявила готовность выполнять грязную работу. Ведь кто-то должен делать, так почему не я? Я все равно уже испачкалась, сделав это в первый раз.
Не сводя глаз с дороги, Суэйн взял ее руку, и поднеся к губам, нежно поцеловал.
Лили изумленно взглянула на него, приоткрыв рот, как будто собиралась что-то сказать, но передумала и широко раскрытыми глазами уставилась в окно. Суэйн рассмеялся и, опустив ее руку ей на колени, на целых тридцать головокружительных минут полностью сосредоточился на езде, стараясь выжать из машины все, что возможно.
Они остановились пообедать в небольшом придорожном кафе в первом попавшемся на пути городке. Суэйн попросил усадить их за столик на солнце, но так, чтобы не дуло. Сидеть на улице было приятно. Лили заказала салат с козьим сыром, Суэйн — бараньи отбивные, и каждый — по бокалу вина, а в завершение — крепкий кофе. За кофе Лили спросила:
— А вы? Какая у вас история?
— Ничего особенного. Техасский мальчишка с Дикого Запада, который все никак немного остепениться, что, конечно, нехорошо, так как я рано женился и имел двоих детей.
Лили, внезапно пораженная, переспросила:
— Вы женаты?
Суэйн помотал головой:
— Разведен: Эми, моя бывшая жена, в конце концов, пришла к выводу, что я никогда не остепенюсь. Она устала воспитывать детей одна, пока я в дальних странах делаю то, о чем она знать не хотела. Я ее не виню. Я бы на ее месте тоже развелся. Теперь, с высоты прожитых лет, я вижу, каким ослом я был. Не могу простить себе, что дети выросли без меня. Но прошлого не вернешь. Слава Богу, Эми хорошо их воспитала. Они и без меня выросли замечательными людьми.
Суэйн вытащил бумажник, достал оттуда две маленькие фотографии и положил их на стол перед Лили. Оба снимка — мальчика и девочки — были сделаны в канун окончания средней школы. Оба — и мальчик, и девочка — были необыкновенно похожи на сидевшего напротив мужчину.
— Это моя дочь Крисси, а это мой сын Сэм.
— Красивые дети.
— Спасибо, — с улыбкой поблагодарил Суэйн. Он отлично знал, что дети — вылитые он. Он взял фотографии и, прежде чем убрать, еще раз внимательно в них вгляделся. — Крисси родилась, когда мне было девятнадцать. Я был слишком молод и слишком глуп, чтобы жениться, затем более заводить детей. Но молодые никогда не слушают старших. Хотя, если уж на то пошло, я бы и сейчас поступил так же: не могу представить свою жизнь без моих детей.
— А сейчас вы с ними близки?
— Сомневаюсь, что мне когда-нибудь удастся стать для них таким же близким человеком, как мать. Она для них важнее, чем я. Она оставалась с ними, когда рядом не было меня. Они хорошо ко мне относятся и даже любят — я все же их отец, — но они не знают меня так хорошо, как Эми.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86
— У меня особые обстоятельства. — Лили не стала напоминать Суэйну о том, как она рискует, доверившись ему, но он и сам был достаточно умен, чтобы понять это.
— А сделаться киллером вас тоже вынудили особые обстоятельства?
Лили с минуту молчала.
— Я себя убийцей не считаю, — спокойно проговорила она. — Невинного человека я никогда и пальцем не тронула. Это были только санкционированные акциина благо моей страны. Не думаю, чтобы подобные решения принимались легкомысленно. Я и в юности так думала, а теперь знаю точно: существуют прирожденные злодеи, которые не заслуживают того, чтобы жить. Гитлер был не единственным в своем роде. Возьмите примеру, Сталина, Пол Пота, Амина, Бэби Дока или Бен Ладена. Разве без них мир не стал бы лучше?
— Так же как и без сотен прочих продажныхдиктаторов и наркобаронов, извращенцев и педофилов. Да, я с этим согласен. Вы уже осознавали это, когда шли на первое задание?
— Нет. В восемнадцать лет человеку не до философии.
— Восемнадцать. Как мало!
— Да. Думаю, поэтому меня и выбрали. Я всегда выглядела такой простушкой, — чуть улыбнувшись, сказала Лили. — Со свеженьким личиком, совсем невинная и зеленая, хотя себе самой казалась хладнокровной и умудренной жизненным опытом женщиной. Мне тогда даже польстило, что дело поручили мне.
Суэйн, пораженный такой наивностью, покачал головой. Когда стало ясно, что продолжать Лили не собирается, он спросил:
— А дальше?
— Меня заметили в секции по стрельбе. Я тогда была по уши влюблена в мальчишку — заядлого охотника, и мне хотелось произвести на него впечатление тем, как хорошо я разбираюсь в разных моделях оружия, калибрах, стрельбищах и прочем. У меня обнаружились способности. Пистолет был словно продолжением моей руки. Очень скоро я стала одним из лучших стрелков в секции. Сама не знаю, откуда это во мне, — пожала плечами Лили, рассматривая свои руки, будто в них мог содержаться ответ на ее вопрос. — Мой отец охотником не был, в армии не служил. Дед по материнской линии ни охотой, ни рыбной ловлей не увлекался. Другой дед работал на заводе Форда в Детройте. Тот иногда любил порыбачить, но, насколько я знаю, никогда не охотился.
— Наверное, какое-то особое сочетание генов. Если Ваш отец не интересовался охотой, это не значит, что у него не было врожденной способности к стрельбе. К тому же, черт возьми, вы это могли унаследовать и от матери.
Лили, удивленно заморгав, усмехнулась.
— Мне это никогда не приходило в голову. Мама абсолютно миролюбивый человек. Хотя характер не определяет способности, правда?
— Я этого не замечал. Вернемся к секции по стрельбе.
— Да рассказывать-то, в общем, и нечего. Кто-то заметил, как я стреляю, и сказал кому-то еще. И вот однажды приятный господин средних лет пришел, чтобы со мной поговорить. Сначала он рассказал мне о каком-то преступнике, о его злодеяниях, его жертвах, подкрепляя вес это вырезками из газет и копиями полицейских отчетов. Испугав меня как следует, этот приятный господин предложил мне крупную сумму. Я еще больше испугалась и ответила отказом, не выбросить из головы все, что он рассказал, не могла. Должно быть, именно на это он и рассчитывал, потому что позвонил через два дня, и я согласилась. Мне было всего восемнадцать.
Лили пожала плечами.
— Меня проинструктировали, что и как делать. Я уже говорила, что выглядела сущим ребенком, никто ни в чем таком не мог меня заподозрить. Я без труда подобралась к человеку, сделала дело и ушла. В течение недели каждый раз при воспоминании об этом меня рвало, и уж не помню, сколько времени я мучилась ночными кошмарами.
— Однако, когда приятный господин предложил вам работу в следующий раз, вы опять согласились.
— Да. Он объяснил мне, как много я сделала для своей страны, выполнив первое задание. Да он меня особенно и не уговаривал. Просто был искренен.
— Но был ли он прав, так поступая с вами?
— Да, — тихо ответила Лили. — Он был прав. То, что делала, — противозаконно, я сознаю это, и мне с этим жить. Но он поступил правильно, я сама изъявила готовность выполнять грязную работу. Ведь кто-то должен делать, так почему не я? Я все равно уже испачкалась, сделав это в первый раз.
Не сводя глаз с дороги, Суэйн взял ее руку, и поднеся к губам, нежно поцеловал.
Лили изумленно взглянула на него, приоткрыв рот, как будто собиралась что-то сказать, но передумала и широко раскрытыми глазами уставилась в окно. Суэйн рассмеялся и, опустив ее руку ей на колени, на целых тридцать головокружительных минут полностью сосредоточился на езде, стараясь выжать из машины все, что возможно.
Они остановились пообедать в небольшом придорожном кафе в первом попавшемся на пути городке. Суэйн попросил усадить их за столик на солнце, но так, чтобы не дуло. Сидеть на улице было приятно. Лили заказала салат с козьим сыром, Суэйн — бараньи отбивные, и каждый — по бокалу вина, а в завершение — крепкий кофе. За кофе Лили спросила:
— А вы? Какая у вас история?
— Ничего особенного. Техасский мальчишка с Дикого Запада, который все никак немного остепениться, что, конечно, нехорошо, так как я рано женился и имел двоих детей.
Лили, внезапно пораженная, переспросила:
— Вы женаты?
Суэйн помотал головой:
— Разведен: Эми, моя бывшая жена, в конце концов, пришла к выводу, что я никогда не остепенюсь. Она устала воспитывать детей одна, пока я в дальних странах делаю то, о чем она знать не хотела. Я ее не виню. Я бы на ее месте тоже развелся. Теперь, с высоты прожитых лет, я вижу, каким ослом я был. Не могу простить себе, что дети выросли без меня. Но прошлого не вернешь. Слава Богу, Эми хорошо их воспитала. Они и без меня выросли замечательными людьми.
Суэйн вытащил бумажник, достал оттуда две маленькие фотографии и положил их на стол перед Лили. Оба снимка — мальчика и девочки — были сделаны в канун окончания средней школы. Оба — и мальчик, и девочка — были необыкновенно похожи на сидевшего напротив мужчину.
— Это моя дочь Крисси, а это мой сын Сэм.
— Красивые дети.
— Спасибо, — с улыбкой поблагодарил Суэйн. Он отлично знал, что дети — вылитые он. Он взял фотографии и, прежде чем убрать, еще раз внимательно в них вгляделся. — Крисси родилась, когда мне было девятнадцать. Я был слишком молод и слишком глуп, чтобы жениться, затем более заводить детей. Но молодые никогда не слушают старших. Хотя, если уж на то пошло, я бы и сейчас поступил так же: не могу представить свою жизнь без моих детей.
— А сейчас вы с ними близки?
— Сомневаюсь, что мне когда-нибудь удастся стать для них таким же близким человеком, как мать. Она для них важнее, чем я. Она оставалась с ними, когда рядом не было меня. Они хорошо ко мне относятся и даже любят — я все же их отец, — но они не знают меня так хорошо, как Эми.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86