У нее еще была секунда, чтобы отклониться, но не было сил. Удар был страшный. Она отлетела к стене и сползла на пол. Приоткрыв глаза, сквозь пелену она увидела Джейка, стоявшего над ней со сжатыми кулаками и вперившего в нее холодный взгляд своих зеленых глаз. Он хотел убить ее, а Виктория была не в состоянии защитить себя.
— Будь ты проклята! — прорычал он. — Ничто не заставит меня признать ублюдка Мак-Лейна своим и дать ему свое имя.
Виктория закрыла глаза и медленно начала погружаться в холодный туман забытья. Лучше умереть сейчас, немедленно, чем продолжать это безумное существование. Она с трудом начинала понимать, о чем он говорил, и открыла глаза.
Облизав губы, Виктория почувствовала, что они окровавлены, распухли и онемели. Отчаяние охватило ее. Где найти слова, которые убедили бы Джейка, что он совершает страшную ошибку? Пусть он ударил ее, это неважно. Главное — развеять чудовищное заблуждение мужа. Виктория попыталась сесть.
— Это не его, а твой ребенок! — прошептала она.
Новая волна бешенства захлестнула Джейка. Но он не двинулся с места и не произнес ни слова. Он никогда раньше не поднимал руки на женщину, и часть его сознания протестовала. Но когда он наносил свой сокрушительный удар, им владел такой гнев, что он был способен убить. Как она осмелилась повторить свою ложь? На что она надеялась? Ведь она, кажется, давно знала, что беременна, а это значит, что отцом был Мак-Лейн.
Джейк нагнулся и с силой рванул ее к себе. Виктория встала, испытывая отчаянную боль. Он понял, что не владеет собой и, отпустив ее, отступил назад. Лицо ее сморщилось, и он в порыве внезапной жалости сгреб ее в объятия.
Успокоившись, Виктория высвободилась и, расправив плечи, высоко подняла голову. Это движение, подчеркивающее независимость жены, всегда бесило Джейка. Он уже мог контролировать себя, но гнев его отнюдь не угас. Это чувствовалось по блеску его глаз, по напряженному выражению лица и по нескрываемой злости, слышавшейся в его голосе.
— Я не дурак, Виктория, и умею считать. Этот ребенок никак не может быть моим. Мы женаты всего три недели, а не три месяца.
Виктория еще не настолько пришла в себя, чтобы четко сформулировать то, что хотела донести до мужа. Как рассказать ему о задержке месячных? О том, что такое случилось с ней впервые? Она не знала, как объяснить, что ребенок его и у него не может быть другого отца. Оцепенение быстро схлынуло с нее, щеки запылали, и в глазах вспыхнул огонь. Кровь с губы текла на подбородок, и она машинально смахнула ее рукой, с удивлением взглянув на испачканные пальцы.
— Далеко же ты зашла, — резко сказал он и покачал головой, поражаясь собственной тупости. — Я ведь знал, я чувствовал, что ты что-то скрываешь от меня. Но мне и в голову не могло прийти, что ты попытаешься подсунуть мне Мак-Лейнова ублюдка.
Тут искра подозрения вспыхнула в его глазах:
— Или ты планировала это с самого начала? И все твои выкрутасы именно этим и были вызваны? Что ж ты не потерпела еще месяц-другой со своей радостью? Тогда я мог бы еще свалять дурака и поверить тебе. Или ты боялась, что все вот-вот станет заметным, а?
Виктория не могла ему ответить, настолько диким и не правдоподобным казалось ей все, что он говорил. Джейк ждал объяснений. Пусть она ответит что-нибудь, пусть скорее возразит ему. Ведь его спокойная и счастливая жизнь была в одно мгновение разрушена этой страшной новостью. Он хотел сейчас только одного, чтобы жена разубедила его и вернула в прежний мир. Он хотел понять, почему она так поступила. Но Виктория продолжала стоять неподвижно, не произнося ни слова. Отпечаток его руки на щеке жены из белого стал красным, потом пурпурным, кровь продолжала капать из распухшей нижней губы. При виде содеянного он ощутил, как желчь поднимается к горлу.
Она по-прежнему стояла тихая и обескураженная но не сломленная. Платье ее было в беспорядке, а волосы рассыпались по плечам и закрывали лицо. Он попытался их пригладить, но она отвела его руку. Стойкость жены начинала вызывать в Джейке уважение, но он не мог допустить, чтобы планы осуществились. Нет, это совершенно невозможно.
— Ребенок не будет жить в этом доме, — сказал он наконец. — Последыш Мак-Лейна не вырастет на моем ранчо, и я не дам ему своей фамилии. Когда он родится, я отошлю его куда-нибудь на восток. К этому моменту ты должна решить, останешься ли со мной или уедешь с ним.
Ее лицо стало мертвенно-бледным, отпечаток руки мужа выделялся на нем еще резче. Виктория вздрогнула и собрала последние силы.
— Ты не прав, — прошептала она. Распухшая губа мешала говорить, и слова звучали глухо. — Ты — отец.
— Не смей мне лгать! — заорал он, чувствуя, как гнев поднимается в нем с прежней силой. — Если бы ребенок был моим, ты не могла бы узнать об этом так скоро.
Виктория молитвенно сложила руки, делая последнюю попытку:
— Я… Я еще не уверена. Это только… Я думаю, что беременна… У меня задержка месячных, а раньше такого никогда не было…
Он смотрел на нее холодными как лед глазами.
— Запутываешь следы? Зря стараешься. Это у тебя не пройдет. Ты ясно сказала, что беременна. Ты была совершенно уверена во всем, и теперь нечего изворачиваться.
— Но у меня не может быть ребенка от майора! — в отчаянии воскликнула она. — Мы никогда… он не мог…
Виктория не смогла закончить. Слезы душили ее.
Несколько мгновений он недоумевающе разглядывал ее с таким холодным презрением, что спина женщины одеревенела.
— Мак-Лейн не пропускал ни одной бабы, которая готова была с ним спать. Да и тем, кто не был готов, тоже спуску не давал. Не пытайся меня убедить, что он не сделал того же и с тобой. И если, как ты говоришь, «он не мог», почему ты не была девицей, когда я первый раз тебя взял? Ты, может, и не догадываешься, что мужчины умеют различать эти вещи. И не смей мне больше говорить, что он «не мог»!
Викторию знобило, кровь буквально стыла у нее в жилах. Она рассказала все, и ей больше нечего было добавить, но он не поверил. У нее не было даже никаких доказательств того, что она беременна. Никаких, кроме собственной уверенности. Она-то знала, что отцом ребенка был Джейк, но как доказать ему это? Сердце ее тяжело билось. Если бы он действительно любил ее, если бы хоть чуть-чуть разбирался в ее характере, ему никогда бы и в голову не пришло, что она может его предать. Но теперь она окончательно удостоверилась в том, что он никогда не любил ее и даже не пытался понять. Виктория смотрела на Джейка словно видела его впервые. В ушах у нее звенело, лицо горело. Она все еще не оправилась от шока и с трудом осознавала происходящее. Виктория сделала шаг назад, отступая от него.
— Считай дни, — сказала она ровным голосом. — С той самой первой ночи, когда ты пришёл ко мне, и до того момента, когда родится ребенок.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87
— Будь ты проклята! — прорычал он. — Ничто не заставит меня признать ублюдка Мак-Лейна своим и дать ему свое имя.
Виктория закрыла глаза и медленно начала погружаться в холодный туман забытья. Лучше умереть сейчас, немедленно, чем продолжать это безумное существование. Она с трудом начинала понимать, о чем он говорил, и открыла глаза.
Облизав губы, Виктория почувствовала, что они окровавлены, распухли и онемели. Отчаяние охватило ее. Где найти слова, которые убедили бы Джейка, что он совершает страшную ошибку? Пусть он ударил ее, это неважно. Главное — развеять чудовищное заблуждение мужа. Виктория попыталась сесть.
— Это не его, а твой ребенок! — прошептала она.
Новая волна бешенства захлестнула Джейка. Но он не двинулся с места и не произнес ни слова. Он никогда раньше не поднимал руки на женщину, и часть его сознания протестовала. Но когда он наносил свой сокрушительный удар, им владел такой гнев, что он был способен убить. Как она осмелилась повторить свою ложь? На что она надеялась? Ведь она, кажется, давно знала, что беременна, а это значит, что отцом был Мак-Лейн.
Джейк нагнулся и с силой рванул ее к себе. Виктория встала, испытывая отчаянную боль. Он понял, что не владеет собой и, отпустив ее, отступил назад. Лицо ее сморщилось, и он в порыве внезапной жалости сгреб ее в объятия.
Успокоившись, Виктория высвободилась и, расправив плечи, высоко подняла голову. Это движение, подчеркивающее независимость жены, всегда бесило Джейка. Он уже мог контролировать себя, но гнев его отнюдь не угас. Это чувствовалось по блеску его глаз, по напряженному выражению лица и по нескрываемой злости, слышавшейся в его голосе.
— Я не дурак, Виктория, и умею считать. Этот ребенок никак не может быть моим. Мы женаты всего три недели, а не три месяца.
Виктория еще не настолько пришла в себя, чтобы четко сформулировать то, что хотела донести до мужа. Как рассказать ему о задержке месячных? О том, что такое случилось с ней впервые? Она не знала, как объяснить, что ребенок его и у него не может быть другого отца. Оцепенение быстро схлынуло с нее, щеки запылали, и в глазах вспыхнул огонь. Кровь с губы текла на подбородок, и она машинально смахнула ее рукой, с удивлением взглянув на испачканные пальцы.
— Далеко же ты зашла, — резко сказал он и покачал головой, поражаясь собственной тупости. — Я ведь знал, я чувствовал, что ты что-то скрываешь от меня. Но мне и в голову не могло прийти, что ты попытаешься подсунуть мне Мак-Лейнова ублюдка.
Тут искра подозрения вспыхнула в его глазах:
— Или ты планировала это с самого начала? И все твои выкрутасы именно этим и были вызваны? Что ж ты не потерпела еще месяц-другой со своей радостью? Тогда я мог бы еще свалять дурака и поверить тебе. Или ты боялась, что все вот-вот станет заметным, а?
Виктория не могла ему ответить, настолько диким и не правдоподобным казалось ей все, что он говорил. Джейк ждал объяснений. Пусть она ответит что-нибудь, пусть скорее возразит ему. Ведь его спокойная и счастливая жизнь была в одно мгновение разрушена этой страшной новостью. Он хотел сейчас только одного, чтобы жена разубедила его и вернула в прежний мир. Он хотел понять, почему она так поступила. Но Виктория продолжала стоять неподвижно, не произнося ни слова. Отпечаток его руки на щеке жены из белого стал красным, потом пурпурным, кровь продолжала капать из распухшей нижней губы. При виде содеянного он ощутил, как желчь поднимается к горлу.
Она по-прежнему стояла тихая и обескураженная но не сломленная. Платье ее было в беспорядке, а волосы рассыпались по плечам и закрывали лицо. Он попытался их пригладить, но она отвела его руку. Стойкость жены начинала вызывать в Джейке уважение, но он не мог допустить, чтобы планы осуществились. Нет, это совершенно невозможно.
— Ребенок не будет жить в этом доме, — сказал он наконец. — Последыш Мак-Лейна не вырастет на моем ранчо, и я не дам ему своей фамилии. Когда он родится, я отошлю его куда-нибудь на восток. К этому моменту ты должна решить, останешься ли со мной или уедешь с ним.
Ее лицо стало мертвенно-бледным, отпечаток руки мужа выделялся на нем еще резче. Виктория вздрогнула и собрала последние силы.
— Ты не прав, — прошептала она. Распухшая губа мешала говорить, и слова звучали глухо. — Ты — отец.
— Не смей мне лгать! — заорал он, чувствуя, как гнев поднимается в нем с прежней силой. — Если бы ребенок был моим, ты не могла бы узнать об этом так скоро.
Виктория молитвенно сложила руки, делая последнюю попытку:
— Я… Я еще не уверена. Это только… Я думаю, что беременна… У меня задержка месячных, а раньше такого никогда не было…
Он смотрел на нее холодными как лед глазами.
— Запутываешь следы? Зря стараешься. Это у тебя не пройдет. Ты ясно сказала, что беременна. Ты была совершенно уверена во всем, и теперь нечего изворачиваться.
— Но у меня не может быть ребенка от майора! — в отчаянии воскликнула она. — Мы никогда… он не мог…
Виктория не смогла закончить. Слезы душили ее.
Несколько мгновений он недоумевающе разглядывал ее с таким холодным презрением, что спина женщины одеревенела.
— Мак-Лейн не пропускал ни одной бабы, которая готова была с ним спать. Да и тем, кто не был готов, тоже спуску не давал. Не пытайся меня убедить, что он не сделал того же и с тобой. И если, как ты говоришь, «он не мог», почему ты не была девицей, когда я первый раз тебя взял? Ты, может, и не догадываешься, что мужчины умеют различать эти вещи. И не смей мне больше говорить, что он «не мог»!
Викторию знобило, кровь буквально стыла у нее в жилах. Она рассказала все, и ей больше нечего было добавить, но он не поверил. У нее не было даже никаких доказательств того, что она беременна. Никаких, кроме собственной уверенности. Она-то знала, что отцом ребенка был Джейк, но как доказать ему это? Сердце ее тяжело билось. Если бы он действительно любил ее, если бы хоть чуть-чуть разбирался в ее характере, ему никогда бы и в голову не пришло, что она может его предать. Но теперь она окончательно удостоверилась в том, что он никогда не любил ее и даже не пытался понять. Виктория смотрела на Джейка словно видела его впервые. В ушах у нее звенело, лицо горело. Она все еще не оправилась от шока и с трудом осознавала происходящее. Виктория сделала шаг назад, отступая от него.
— Считай дни, — сказала она ровным голосом. — С той самой первой ночи, когда ты пришёл ко мне, и до того момента, когда родится ребенок.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87