Дворецкий поклонился и поспешил выполнить приказ. Элизабет с большой неохотой отдала свой ридикюль и, стянув перчатки, сунула их в услужливо протянутую руку слуги. Кисти Бидлса тоже были в белоснежных перчатках, целомудренно скрывавших его веснушки. Затем с легким вздохом она сняла шляпку, которая отправилась вслед за остальными вещами. Бидлс еще раз поклонился и направился к лестнице.
Эдвард предложил Элизабет свою руку.
— Здесь констебль. Необходимо его успокоить и сказать, что все обошлось.
Элизабет мечтала о горячей ванне, холодном компрессе и десяти часах беспробудного сна. Ей не улыбалось в очередной раз играть роль гостеприимной хозяйки. Кроме того, галантность Эдварда после стольких лет равнодушия смущала ее. Она чувствовала себя виноватой, словно чем-то обидела своего мужа. Или… Рамиэля?
— Зачем ты позвонил констеблю, Эдвард?
— Я же говорил тебе. Ты опаздывала, и я волновался.
— Ты напрасно его побеспокоил.
— Элизабет, ты не из тех женщин, что беспокоят своих мужей по всяким пустякам вроде этого слабого тумана. Естественно, я предположил самое худшее. Ну, давай, проходи в комнату и выпей чашку чая, пока Эмма готовит тебе ванну.
— Беспокоят своих мужей? Из-за слабого тумана?
У нее язык не поворачивался назвать этот кошмар «слабым» туманом. И о каком беспокойстве идет речь, если она вообще ничего не знала о совместном ужине?
Элизабет взяла мужа под руку и, к своему удивлению, обнаружила, что он был совершенно спокоен.
Войдя в гостиную, Элизабет увидела крупного седовласого мужчину. Тот поднялся с дивана и пошел ей навстречу.
— Миссис Петре, рад вас видеть в целости и сохранности.
Элизабет, борясь с головной болью, раздвинула губы в любезной улыбке и протянула слегка дрожащую руку.
— Констебль Стоун. Как я уже говорила своему мужу, не стоило никого беспокоить, в такую ночь все опаздывают.
Горячая ладонь констебля была влажной от пота, и Элизабет попыталась убрать руку настолько быстро, насколько позволяли приличия.
— Пожалуйста, садитесь.
Но он продолжал стоять, пока Элизабет не села напротив него.
— Ваш муж говорит, что сегодня вечером у вас важное мероприятие, так что я не задержу вас надолго. Его беспокойство совершенно оправданно.
Ужин у Хэнсонов!
Эдвард боялся, что они не успеют прийти вовремя. И спешка с горячей ванной вызвана вовсе не заботой о ее здоровье, а тем, что они опаздывают. Охранник в здании принял ее за проститутку, и хотел пристрелить. Ее могли изнасиловать, ограбить и, в конце концов, убить. Однако муж позвонил констеблю только потому, что она нарушила его планы.
— Прошу извинить меня за причиненное неудобство, констебль. Туман начал сгущаться, пока я выступала на собрании. Потом Уилл, наш кучер, и я попытались побыстрее добраться до дома. Безусловно, моя неопытность задержала нас еще больше.
— И каким же образом?
Элизабет почувствовала себя неуютно. Констебль Стоун вел себя так, словно она совершила преступление, а не пропустила ужин.
— Я вела лошадей, чтобы мы не угодили в Темзу.
Констебль удивился. Эдвард нахмурился:
— Для этого мы держим конюха.
— Томми стало плохо, пока он меня ждал, и Уилл его отпустил.
— Где проходило собрание, миссис Петре?
Элизабет ответила назойливому констеблю. Он с неодобрением посмотрел на нее.
— Вы хотите сказать, что в таком районе вас сопровождал только кучер?
— Я несколько раз говорил Элизабет, чтобы она наняла себе секретаршу. Тогда бы ей не приходилось посещать эти собрания одной. — Эдвард взял чашку чая и криво улыбнулся констеблю. — Но вы же знаете женщин. Они не думают о собственной безопасности до тех пор, пока не становится слишком поздно.
Элизабет почувствовала, как внутри у нее все холодеет. И туман, через который она с таким трудом пробралась, был ни при чем. Эдварду незачем было звонить констеблю, если только он не знал о пьяном охраннике. Тот мог бы убить ее, прекрасно зная, что она вовсе не проститутка… Элизабет резко встала.
— Прошу извинить, но я вынуждена вас оставить: Сегодняшние события меня сильно утомили.
Оба мужчины одновременно поднялись. Первым среагировал констебль:
— Конечно, миссис Петре. Я сам найду выход.
Дверь захлопнулась за ним с легким стуком. Элизабет и Эдвард смотрели друг на друга поверх чашек с чаем. В конце концов Элизабет собралась с духом.
— Уже слишком поздно, чтобы ехать на ужин, Эдвард.
— Эндрю ждет нас в своем особняке, Элизабет. Мы должны поехать.
— Нет, Эдвард, я не поеду. — От сильной боли у нее ломило в висках, а удары сердца гулко отдавались в голове. — Не сегодня.
— Конечно, — согласился он, удивив Элизабет. — Самое главное, что теперь ты в безопасности. Ты многое пережила за этот вечер.
— Да.
Почему она никак не могла заставить себя рассказать про сторожа и его угрозы?
— Я ударилась головой о фонарный столб.
— Позвонить доктору?
— Нет, спасибо, Эдвард, ты и так много для меня сделал.
— Спокойной ночи, Элизабет. Будь повнимательнее с головой.
Элизабет прикусила губу. Озноб, боль и страх по-прежнему не отпускали ее, и она никак не могла понять почему. Встреча с пьяным сторожем была чистой случайностью. В своем доме она должна была чувствовать себя в безопасности.
— Ты уходишь?
— Меня ждут Хэнсоны. Ничего страшного, если я опоздаю на несколько минут. Тебе лучше поторопиться. Ванна остынет. — Эдвард направился к двери и, поклонившись, открыл ее, пропуская вперед свою жену. — Спокойной ночи, Элизабет.
Она попыталась вспомнить свои ощущения, когда муж овладевал ею. Испытывал ли он хоть что-нибудь или был таким же холодным и расчетливым, как сейчас? Изменился Эдвард или… это изменилась она сама?
— Спокойной ночи, Эдвард.
Эмма в своей спокойной, методичной манере проследила за тем, чтобы Элизабет приняла горячую ванну и, укутанная, легла в постель с холодным компрессом на голове. Элизабет была слишком измотана, чтобы думать о чем-либо. Кроме того, все мысли казались полнейшей бессмыслицей и бредом, вызванным холодом, болью и усталостью.
Холодный компресс сполз набок и, вместо того чтобы унять непрекращающуюся боль, заморозил ухо. Перевернувшись на другую сторону, Элизабет зажгла газовую лампу, висевшую над кроватью.
Шестая глава. Она еще не приступала к своему домашнему заданию и должна была прочесть следующий урок в «Благоуханном саду».
Книга лежала там, где она ее спрятала, — в ящике стола. Достав бумагу и карандаш, Элизабет принялась за чтение, на ходу делая заметки. Глава называлась «Обо всем, что благоприятствует акту соития».
Головная боль и легкая дрожь в руках стали незаметно перемещаться по телу, опускаясь все ниже и ниже до тех пор, пока Элизабет не оставила попытки читать и писать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78