Элизабет представилась прекрасная возможность оценить ее упругую, округлую грудь, которая никак не вязалась с образом пятидесятивосьмилетней женщины.
Элизабет быстро отвела глаза. Это был какой-то абсурд. Она же держала в руках искусственный фаллос; конечно же, она сможет преодолеть смущение при виде обнаженной женщины. Однако, несмотря на все усилия, Элизабет никак не могла заставить себя посмотреть на графиню.
— Жозефа, отведи миссис Петре за ширму и помоги ей раздеться. Она еще не совсем освоилась с нашим образом жизни.
Маленькая, сморщенная женщина, одетая в нечто похожее на простой кусок шелка, обернутый вокруг тела, решительно направилась в сторону Элизабет.
Сердце Элизабет сжалось от нехорошего предчувствия. Она была англичанкой, а не арабкой и не собиралась выставлять напоказ свою грудь, похожую на вымя, и расплывшиеся бедра.
— Я не думаю, что…
— В Аравии женщины из гарема купаются вместе. Это время, которое они могут проводить одни, без мужчин — смеясь, разговаривая и отдыхая. — В голосе графини слышалось искреннее сожаление. — Мне очень жаль, что вас это смущает. Я думала, что одна из самых приятных арабских традиций доставит вам удовольствие, но, похоже, я ошибалась…
Элизабет почувствовала себя ужасно старомодной и одновременно инфантильной. Чтобы как-то отговориться, она сказала первое, что пришло ей на ум:
— Я не умею плавать.
— Пол в бассейне неровный. У одного края он едва достигает трех футов, у другого — доходит до пяти. Здесь намного безопаснее купаться, нежели в океане. Но если вы действительно не хотите присоединиться ко мне, то, пожалуйста, не думайте, что вы меня этим сильно обидите. Это отнюдь не европейский обычай; многим англичанам ежедневное купание кажется отвратительной привычкой, не говоря уж о совместной ванне.
Элизабет не могла понять, обидело ли ее замечание графини или нет. Сама-то она принимала ванну ежедневно.
— Дело не в том, что мне это кажется отвратительным, графиня Девингтон. Просто я… — Элизабет сделала глубокий вздох и чуть не задохнулась от густого пара, — просто я никогда ни перед кем полностью не раздевалась — кроме своего мужа, однако об этом лучше не вспоминать. Даже доктор, принимавший у меня роды, не видел моего тела…
— Ну, тогда вам повезло, что он вручил вам здорового мальчика, а не щипцы.
Циничное, но остроумное замечание графини заставило Элизабет невольно рассмеяться. В результате, потеряв на несколько секунд бдительность, она пропустила момент, когда чья-то на удивление сильная рука схватила ее и потащила в противоположный конец комнаты. Элизабет от изумления потеряла дар речи. В густых клубах пара раздался приглушенный смех, явно принадлежавший графине.
Сжав губы, Элизабет попыталась вырваться, однако быстро поняла, что ее отчаянные попытки освободиться лишь усугубляют комичность ситуации, и предпочла подчиниться. Вскоре появились очертания лакированной ширмы. Не успела Элизабет прийти в себя, как старуха толкнула ее за деревянную перегородку и принялась отбирать вещи — сумочку, плащ, шляпку, перчатки. Руки старухи скоро сновали.
Стыд, который Элизабет испытала, невозможно было передать словами. Еще ни разу в жизни с ней не обходились так грубо. Даже в детстве ее матери было достаточно одного неодобрительного слова, чтобы Элизабет вела себя послушно. С тем, что происходило сейчас, она столкнулась впервые.
Внезапно старая служанка резко развернула Элизабет и оказалась у нее за спиной. Тут же проворные пальцы принялись расстегивать пуговицы на ее платье.
— Пожалуйста, не надо. Я не хочу… прекратите, пожалуйста…
Но несмотря на ее отчаянный протест, пуговицы были расстегнуты, и шерстяное платье сползло с плеч Элизабет. Тут она позабыла о своем достоинстве и о том, что английские леди никогда не повышают голос.
— Графиня Девингтон!
— Жозефа понимает английский, только когда захочет, — крикнула в ответ графиня подозрительно сдавленным голосом. — Я надеюсь, у вас не месячное недомогание?
Щеки Элизабет стали пунцовыми. Существовал ряд деликатных тем, которые не принято было обсуждать даже в женском обществе. Элизабет вырвалась из хищных рук старухи и натянула обратно лиф платья.
— Я сказала, прекратите!
Презрительно фыркнув, старая арабка опустила руки и, сделав шаг назад, разразилась гневной речью.
«Арабский», — догадалась Элизабет. Однако он сильно отличался от языка, на котором говорил Рамиэль. Его речь звучала чувственно, эротично. Слова же старухи источали… яд.
— Достаточно, Жозефа! — резко оборвала ее графиня. Старая арабка молча сверкнула глазами в сторону Элизабет. Та еще крепче прижала к себе платье.
— Что она сказала?
— Это не заслуживает перевода.
Голос графини прозвучал ближе: она явно подплыла к той стороне купальни, где находилась ширма.
— Пожалуйста. — Элизабет с вызовом посмотрела на старуху. — Мне бы хотелось знать.
— Она сказала, что все английские леди на один манер. Они презирают ее страну и оскорбляют ее хозяйку. И вообще, все англичанки — трусихи.
— Это не правда! — возмущенно воскликнула Элизабет. — Я не трусиха, — процедила она сквозь зубы и принялась развязывать турнюр, набитый конским волосом. Элизабет, посмотрев в глаза старой арабки, поняла, что должна идти дальше, чтобы доказать свою смелость. И начала развязывать тесемки нижней юбки. Она попросила Рамиэля обучить ее искусству доставлять мужчинам удовольствие. Элизабет развязала тесемки второй нижней юбки, и та быстро соскользнула вниз на груду влажной одежды. Она потребовала у своего мужа развод и теперь рисковала потерять своих сыновей. — Я не трусиха, — повторила Элизабет. Эта старуха не посмеет оскорбить ее!
Быстро избавившись от остальной одежды, она дошла до купальни и прыгнула в воду. Ощущение было великолепным. Погрузившись поглубже, так, чтобы не было видно груди, Элизабет расставила для равновесия руки. Горячая вода нежно ласкала каждый дюйм ее тела. Элизабет еще никогда не чувствовала себя так свободно.
— С вами все в порядке?
Элизабет закружилась в воде.
— Это просто замечательно!
Графиня улыбнулась; несколько прядей светлых волос прилипли к ее лицу.
— Я так рада, что вам понравилось. В настоящей турецкой бане три бассейна — с горячей, теплой и холодной водой. Но я подумала, что для английского климата больше подойдет бассейн с подогревом.
Несколько прядей волос, выбившись из тугого пучка Элизабет, прилипли к ее мокрой шее и спине.
— А у лорда Сафира тоже есть турецкая баня?
— Да, Рамиэль придерживается арабских привычек.
Элизабет хотела попросить их перечислить, но потом передумала. Вдруг окажется, что у него дома заперт целый гарем? Однако если это действительно так, то почему лорд Сафир возвращается домой под утро, да еще насквозь пропитанный запахом женских духов?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78
Элизабет быстро отвела глаза. Это был какой-то абсурд. Она же держала в руках искусственный фаллос; конечно же, она сможет преодолеть смущение при виде обнаженной женщины. Однако, несмотря на все усилия, Элизабет никак не могла заставить себя посмотреть на графиню.
— Жозефа, отведи миссис Петре за ширму и помоги ей раздеться. Она еще не совсем освоилась с нашим образом жизни.
Маленькая, сморщенная женщина, одетая в нечто похожее на простой кусок шелка, обернутый вокруг тела, решительно направилась в сторону Элизабет.
Сердце Элизабет сжалось от нехорошего предчувствия. Она была англичанкой, а не арабкой и не собиралась выставлять напоказ свою грудь, похожую на вымя, и расплывшиеся бедра.
— Я не думаю, что…
— В Аравии женщины из гарема купаются вместе. Это время, которое они могут проводить одни, без мужчин — смеясь, разговаривая и отдыхая. — В голосе графини слышалось искреннее сожаление. — Мне очень жаль, что вас это смущает. Я думала, что одна из самых приятных арабских традиций доставит вам удовольствие, но, похоже, я ошибалась…
Элизабет почувствовала себя ужасно старомодной и одновременно инфантильной. Чтобы как-то отговориться, она сказала первое, что пришло ей на ум:
— Я не умею плавать.
— Пол в бассейне неровный. У одного края он едва достигает трех футов, у другого — доходит до пяти. Здесь намного безопаснее купаться, нежели в океане. Но если вы действительно не хотите присоединиться ко мне, то, пожалуйста, не думайте, что вы меня этим сильно обидите. Это отнюдь не европейский обычай; многим англичанам ежедневное купание кажется отвратительной привычкой, не говоря уж о совместной ванне.
Элизабет не могла понять, обидело ли ее замечание графини или нет. Сама-то она принимала ванну ежедневно.
— Дело не в том, что мне это кажется отвратительным, графиня Девингтон. Просто я… — Элизабет сделала глубокий вздох и чуть не задохнулась от густого пара, — просто я никогда ни перед кем полностью не раздевалась — кроме своего мужа, однако об этом лучше не вспоминать. Даже доктор, принимавший у меня роды, не видел моего тела…
— Ну, тогда вам повезло, что он вручил вам здорового мальчика, а не щипцы.
Циничное, но остроумное замечание графини заставило Элизабет невольно рассмеяться. В результате, потеряв на несколько секунд бдительность, она пропустила момент, когда чья-то на удивление сильная рука схватила ее и потащила в противоположный конец комнаты. Элизабет от изумления потеряла дар речи. В густых клубах пара раздался приглушенный смех, явно принадлежавший графине.
Сжав губы, Элизабет попыталась вырваться, однако быстро поняла, что ее отчаянные попытки освободиться лишь усугубляют комичность ситуации, и предпочла подчиниться. Вскоре появились очертания лакированной ширмы. Не успела Элизабет прийти в себя, как старуха толкнула ее за деревянную перегородку и принялась отбирать вещи — сумочку, плащ, шляпку, перчатки. Руки старухи скоро сновали.
Стыд, который Элизабет испытала, невозможно было передать словами. Еще ни разу в жизни с ней не обходились так грубо. Даже в детстве ее матери было достаточно одного неодобрительного слова, чтобы Элизабет вела себя послушно. С тем, что происходило сейчас, она столкнулась впервые.
Внезапно старая служанка резко развернула Элизабет и оказалась у нее за спиной. Тут же проворные пальцы принялись расстегивать пуговицы на ее платье.
— Пожалуйста, не надо. Я не хочу… прекратите, пожалуйста…
Но несмотря на ее отчаянный протест, пуговицы были расстегнуты, и шерстяное платье сползло с плеч Элизабет. Тут она позабыла о своем достоинстве и о том, что английские леди никогда не повышают голос.
— Графиня Девингтон!
— Жозефа понимает английский, только когда захочет, — крикнула в ответ графиня подозрительно сдавленным голосом. — Я надеюсь, у вас не месячное недомогание?
Щеки Элизабет стали пунцовыми. Существовал ряд деликатных тем, которые не принято было обсуждать даже в женском обществе. Элизабет вырвалась из хищных рук старухи и натянула обратно лиф платья.
— Я сказала, прекратите!
Презрительно фыркнув, старая арабка опустила руки и, сделав шаг назад, разразилась гневной речью.
«Арабский», — догадалась Элизабет. Однако он сильно отличался от языка, на котором говорил Рамиэль. Его речь звучала чувственно, эротично. Слова же старухи источали… яд.
— Достаточно, Жозефа! — резко оборвала ее графиня. Старая арабка молча сверкнула глазами в сторону Элизабет. Та еще крепче прижала к себе платье.
— Что она сказала?
— Это не заслуживает перевода.
Голос графини прозвучал ближе: она явно подплыла к той стороне купальни, где находилась ширма.
— Пожалуйста. — Элизабет с вызовом посмотрела на старуху. — Мне бы хотелось знать.
— Она сказала, что все английские леди на один манер. Они презирают ее страну и оскорбляют ее хозяйку. И вообще, все англичанки — трусихи.
— Это не правда! — возмущенно воскликнула Элизабет. — Я не трусиха, — процедила она сквозь зубы и принялась развязывать турнюр, набитый конским волосом. Элизабет, посмотрев в глаза старой арабки, поняла, что должна идти дальше, чтобы доказать свою смелость. И начала развязывать тесемки нижней юбки. Она попросила Рамиэля обучить ее искусству доставлять мужчинам удовольствие. Элизабет развязала тесемки второй нижней юбки, и та быстро соскользнула вниз на груду влажной одежды. Она потребовала у своего мужа развод и теперь рисковала потерять своих сыновей. — Я не трусиха, — повторила Элизабет. Эта старуха не посмеет оскорбить ее!
Быстро избавившись от остальной одежды, она дошла до купальни и прыгнула в воду. Ощущение было великолепным. Погрузившись поглубже, так, чтобы не было видно груди, Элизабет расставила для равновесия руки. Горячая вода нежно ласкала каждый дюйм ее тела. Элизабет еще никогда не чувствовала себя так свободно.
— С вами все в порядке?
Элизабет закружилась в воде.
— Это просто замечательно!
Графиня улыбнулась; несколько прядей светлых волос прилипли к ее лицу.
— Я так рада, что вам понравилось. В настоящей турецкой бане три бассейна — с горячей, теплой и холодной водой. Но я подумала, что для английского климата больше подойдет бассейн с подогревом.
Несколько прядей волос, выбившись из тугого пучка Элизабет, прилипли к ее мокрой шее и спине.
— А у лорда Сафира тоже есть турецкая баня?
— Да, Рамиэль придерживается арабских привычек.
Элизабет хотела попросить их перечислить, но потом передумала. Вдруг окажется, что у него дома заперт целый гарем? Однако если это действительно так, то почему лорд Сафир возвращается домой под утро, да еще насквозь пропитанный запахом женских духов?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78