Здешние жители держали животных для зимней езды по одной, а то и по две упряжки. Собачий лай несносен для новоприезжих… И чайки раздражали епископа. Морские белокрылые птицы не переставая кружились над домиками и резкими вскрикиваниями дополняли собачий концерт.
Сегодня епископ обедал у священника охотской церкви, а на завтра откушать, чем бог послал, кланялся комендант. За комендантом просил чести городской лекарь, потом богатый купец Шубин и еще, и еще… Все почтенные граждане Охотска считали за честь видеть у себя святого отца. И везде епископ отзывался о правителе Баранове с некоторым пренебрежением.
Через три дня после приезда епископа в Охотске появились солдаты. Прибыл батальон полковника Сомова. Охотский комендант получил извещение еще зимой, но подготовиться не успел, и солдаты расселились в полотняных палатках поблизости от города. Предполагалось две роты отправить в Нижнекамчатск, одну в Петропавловскую гавань и одну оставить в Охотске.
По императорскому повелению солдаты прибыли для охраны дальневосточных берегов России.
А еще через неделю в Охотск прибыл капитан-лейтенант Иван Бухарин с командой в сто человек морских служителей. Морякам дан приказ перевезти солдат в места назначения. За успешный переезд из Якутска в Охотск капитан-лейтенант Бухарин получил звание капитана 2 ранга, а между тем он заставил своих матросов от Якутска прогуляться пешком и десяток тысяч рублей экономии положил себе в карман. Конечно, все охотские чиновники воровали и брали взятки там, где доставали руки, жалкое содержание заставляло их жить за счет обывателя. Но капитан Бухарин был выдающимся в своем роде человеком. В течение короткого времени он получил известность как деспот, вор и взяточник.
На следующий день по прибытии морских служителей Иван Бухарин, осмотрев суда, стоявшие в порту, предложил Шильдсу перевозить войска на Камчатку, и Яков Егорович понял, что надо уходить из Охотска. Встревоженный, он обратился к епископу:
— Ваше преосвященство, фрегат готов к плаванию. Завтра в полдень я выхожу в море.
— Почему так скоро? — Отцу Иоасафу не очень хотелось отправляться в путешествие по бурным волнам.
— Не надо терять погоду.
— Так, утром мы отслужим напутственный молебен.
— Хорошо, ваше преосвященство. — Мореход, как всегда, был краток.
Выйдя на улицу, Яков Егорович долго стоял, оборотясь лицом к морю. День был пасмурный. Спокойное море едва шевелилось у отлогого берега. Шильдс приглядывался к туманным далям, стараясь угадать свою судьбу… Многие мореходы выходили из Охотска, надеясь на благополучное плавание, но часто море разбивало их надежды, и они никогда не возвращались в свой порт.
Всю ночь в просторной корчме купца Шубина пели песни и веселились новобранцы Российско-Американской компании. Там справлялась «отвальная». В Америку на «Фениксе» собрались отплыть сорок два человека, законтрактованных компанейскими приказчиками. Люди бывалые, прошедшие, как говорят, сквозь огонь, воду и медные трубы. Но были среди них и новички, которых старовояжные презрительно называли хазарами. В контракте говорилось, что правитель вправе заставить промышленных работать, кем ему будет угодно, а если к тому придет необходимость, то и с оружием в руках сражаться за интересы компании.
Но все это должно быть позже, а сейчас новобранцы пьют и веселятся напропалую.
Несколько суток плавания прошли при хорошей погоде и попутном ветре. Но как обычно бывает в этих местах, при подходе к Курильским островам надвинулся густой туман. Наступила гнетущая тишина. Впередсмотрящие дальше бушприта и кливеров ничего не видели.
Капитан Егор Яковлевич Шильдс отлично разбирался в картах, но плавание в дальневосточных водах требовало особого навыка и знаний, а их-то у капитана недоставало.
Преосвященный епископ Иоасаф поднялся на шканцы и встал рядом с капитаном. Несмотря на пышную каштановую бороду, он выглядел совсем молодым. Иоасаф посмотрел направо и налево и вздохнул.
— Господин капитан, острова совсем близко.
— Откуда вы знаете, ваше преосвященство?
— Мне сказал Петр Ниточкин, — гудел Иоасаф. — Он из старовояжных. Шесть лет работал передовщиком…
— Ну, если так, пусть Ниточкин подойдет ко мне.
— Петр Ниточкин, к капитану! — крикнул вахтенный.
— Петр Ниточкин, к капитану! — повторил кто-то на палубе.
Голоса, придавленные туманом, доносились глухо.
Петр Ниточкин лихо взобрался на шканцы.
— Почему ты считаешь, что остров близко? — спросил Шильдс.
— Потому что туман сырой, ваше благородие.
— Хм, сырой туман. Ты прав, влаги много. Но этого недостаточно.
— Вблизи острова туман лежит низкой полосой. Пошлите на мачту человека, он увидит берег… Понюхайте, ваше благородие, с берега сивучиной несет.
— О-о, если ты прав, получишь от меня стакан рому.
— Рад стараться, ваше благородие.
— Эй, вахтенный, на грот-мачту!
Матрос подбежал к мачте и стал взбираться по вантам. Все повернули головы. Даже нижний парус утопал в тумане, и матрос сразу перестал быть видимым.
Егор Яковлевич с сомнением покачал головой.
— Прямо по курсу вижу остров! — закричал матрос. — Пролив лежит правее. Вижу ясное небо!
— Слезай, — скомандовал Яков Шильдс и пошел к мачте.
Вахтенный мгновенно очутился на палубе. Капитан, медленно перебирая ногами по выбленкам, полез наверх.
— Право, — раздалась его команда, — еще немного право. (Матросы бросились к парусам.) Так держать!
Спустившись вниз, капитан Шильдс долго возился в штурманской рубке, сверяясь с записями в тетради. Потом стал мерить циркулем по карте. Что-то у него не сходилось.
— Господин капитан, — сказал стоявший возле рулевого Петр Ниточкин, — не беспокойтесь. На пятнадцати саженях здесь водоросли. Они, почитай, вокруг всех островов растут. Сейчас им самое время… И тумана не будет, — добавил старовояжный.
Природа словно прислушивалась к словам Ниточкина. Прошли еще считанные минуты, и туман сразу разошелся, как растаял.
— Ну и молодец! — сказал капитан. — Перед обедом получишь ром, заработал… А как по-твоему, пролив безопасен, камней нет?
— Камней нет, ваше благородие.
Словам Ниточкина доверяли. Все вздохнули свободнее. Утреннее солнце освещало высокую гору, отлого спускавшуюся к берегу. А берег был совсем близко. Виднелись низкие утесы и каменные россыпи. На камнях лежали сивучи. Огромная залежка простиралась на несколько верст. Вскоре капитан Шильдс увидел водоросли, а в проливе, почти через всю ширину его, белую полосу бурунов.
— Что это? — всполошился капитан. — Там камни!
— Это сулой, ваше благородие, прилив на отлив находит. Держите посередине.
Ветер, дующий в корму с правого борта, усилился. Капитан повернул на середину пролива.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109
Сегодня епископ обедал у священника охотской церкви, а на завтра откушать, чем бог послал, кланялся комендант. За комендантом просил чести городской лекарь, потом богатый купец Шубин и еще, и еще… Все почтенные граждане Охотска считали за честь видеть у себя святого отца. И везде епископ отзывался о правителе Баранове с некоторым пренебрежением.
Через три дня после приезда епископа в Охотске появились солдаты. Прибыл батальон полковника Сомова. Охотский комендант получил извещение еще зимой, но подготовиться не успел, и солдаты расселились в полотняных палатках поблизости от города. Предполагалось две роты отправить в Нижнекамчатск, одну в Петропавловскую гавань и одну оставить в Охотске.
По императорскому повелению солдаты прибыли для охраны дальневосточных берегов России.
А еще через неделю в Охотск прибыл капитан-лейтенант Иван Бухарин с командой в сто человек морских служителей. Морякам дан приказ перевезти солдат в места назначения. За успешный переезд из Якутска в Охотск капитан-лейтенант Бухарин получил звание капитана 2 ранга, а между тем он заставил своих матросов от Якутска прогуляться пешком и десяток тысяч рублей экономии положил себе в карман. Конечно, все охотские чиновники воровали и брали взятки там, где доставали руки, жалкое содержание заставляло их жить за счет обывателя. Но капитан Бухарин был выдающимся в своем роде человеком. В течение короткого времени он получил известность как деспот, вор и взяточник.
На следующий день по прибытии морских служителей Иван Бухарин, осмотрев суда, стоявшие в порту, предложил Шильдсу перевозить войска на Камчатку, и Яков Егорович понял, что надо уходить из Охотска. Встревоженный, он обратился к епископу:
— Ваше преосвященство, фрегат готов к плаванию. Завтра в полдень я выхожу в море.
— Почему так скоро? — Отцу Иоасафу не очень хотелось отправляться в путешествие по бурным волнам.
— Не надо терять погоду.
— Так, утром мы отслужим напутственный молебен.
— Хорошо, ваше преосвященство. — Мореход, как всегда, был краток.
Выйдя на улицу, Яков Егорович долго стоял, оборотясь лицом к морю. День был пасмурный. Спокойное море едва шевелилось у отлогого берега. Шильдс приглядывался к туманным далям, стараясь угадать свою судьбу… Многие мореходы выходили из Охотска, надеясь на благополучное плавание, но часто море разбивало их надежды, и они никогда не возвращались в свой порт.
Всю ночь в просторной корчме купца Шубина пели песни и веселились новобранцы Российско-Американской компании. Там справлялась «отвальная». В Америку на «Фениксе» собрались отплыть сорок два человека, законтрактованных компанейскими приказчиками. Люди бывалые, прошедшие, как говорят, сквозь огонь, воду и медные трубы. Но были среди них и новички, которых старовояжные презрительно называли хазарами. В контракте говорилось, что правитель вправе заставить промышленных работать, кем ему будет угодно, а если к тому придет необходимость, то и с оружием в руках сражаться за интересы компании.
Но все это должно быть позже, а сейчас новобранцы пьют и веселятся напропалую.
Несколько суток плавания прошли при хорошей погоде и попутном ветре. Но как обычно бывает в этих местах, при подходе к Курильским островам надвинулся густой туман. Наступила гнетущая тишина. Впередсмотрящие дальше бушприта и кливеров ничего не видели.
Капитан Егор Яковлевич Шильдс отлично разбирался в картах, но плавание в дальневосточных водах требовало особого навыка и знаний, а их-то у капитана недоставало.
Преосвященный епископ Иоасаф поднялся на шканцы и встал рядом с капитаном. Несмотря на пышную каштановую бороду, он выглядел совсем молодым. Иоасаф посмотрел направо и налево и вздохнул.
— Господин капитан, острова совсем близко.
— Откуда вы знаете, ваше преосвященство?
— Мне сказал Петр Ниточкин, — гудел Иоасаф. — Он из старовояжных. Шесть лет работал передовщиком…
— Ну, если так, пусть Ниточкин подойдет ко мне.
— Петр Ниточкин, к капитану! — крикнул вахтенный.
— Петр Ниточкин, к капитану! — повторил кто-то на палубе.
Голоса, придавленные туманом, доносились глухо.
Петр Ниточкин лихо взобрался на шканцы.
— Почему ты считаешь, что остров близко? — спросил Шильдс.
— Потому что туман сырой, ваше благородие.
— Хм, сырой туман. Ты прав, влаги много. Но этого недостаточно.
— Вблизи острова туман лежит низкой полосой. Пошлите на мачту человека, он увидит берег… Понюхайте, ваше благородие, с берега сивучиной несет.
— О-о, если ты прав, получишь от меня стакан рому.
— Рад стараться, ваше благородие.
— Эй, вахтенный, на грот-мачту!
Матрос подбежал к мачте и стал взбираться по вантам. Все повернули головы. Даже нижний парус утопал в тумане, и матрос сразу перестал быть видимым.
Егор Яковлевич с сомнением покачал головой.
— Прямо по курсу вижу остров! — закричал матрос. — Пролив лежит правее. Вижу ясное небо!
— Слезай, — скомандовал Яков Шильдс и пошел к мачте.
Вахтенный мгновенно очутился на палубе. Капитан, медленно перебирая ногами по выбленкам, полез наверх.
— Право, — раздалась его команда, — еще немного право. (Матросы бросились к парусам.) Так держать!
Спустившись вниз, капитан Шильдс долго возился в штурманской рубке, сверяясь с записями в тетради. Потом стал мерить циркулем по карте. Что-то у него не сходилось.
— Господин капитан, — сказал стоявший возле рулевого Петр Ниточкин, — не беспокойтесь. На пятнадцати саженях здесь водоросли. Они, почитай, вокруг всех островов растут. Сейчас им самое время… И тумана не будет, — добавил старовояжный.
Природа словно прислушивалась к словам Ниточкина. Прошли еще считанные минуты, и туман сразу разошелся, как растаял.
— Ну и молодец! — сказал капитан. — Перед обедом получишь ром, заработал… А как по-твоему, пролив безопасен, камней нет?
— Камней нет, ваше благородие.
Словам Ниточкина доверяли. Все вздохнули свободнее. Утреннее солнце освещало высокую гору, отлого спускавшуюся к берегу. А берег был совсем близко. Виднелись низкие утесы и каменные россыпи. На камнях лежали сивучи. Огромная залежка простиралась на несколько верст. Вскоре капитан Шильдс увидел водоросли, а в проливе, почти через всю ширину его, белую полосу бурунов.
— Что это? — всполошился капитан. — Там камни!
— Это сулой, ваше благородие, прилив на отлив находит. Держите посередине.
Ветер, дующий в корму с правого борта, усилился. Капитан повернул на середину пролива.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109