«Земля Российского владения»,
Открытие новой крепости правитель решил ознаменовать торжественным шествием вокруг поднятого на высокой жерди русского флага. Крепость была названа именем архистратига Михаила. На торжество правитель пригласил ситкинских вождей. За ними была послана толмачка-индианка, Анфиса, живущая у промышленных.
Русские промышленные и кадьякцы выстроились на площади. Посреди стояли люди с мушкетами. Баранов обнажил голову. В это время подняли русский флаг. Раздались крики «ура», загремели пушки и мушкеты.
Вожди приехали на торжество с многочисленной свитой.
Племянник ситкинского вождя, Котлеан, стоял неподалеку, внимательно наблюдал за всеми действиями в крепости. Он вырядился в английский фризовый капот и шапку из черных лисиц с хвостом наверху.
Праздник был омрачен весьма неприятным событием. Приехавшие с дальних селений колоши жестоко избили и ограбили посланную русскими индианку. Злые озорники передали Баранову, что они снимут скальп у каждого, кто посмеет приблизиться к их бараборе.
Правитель Баранов понимал, что не должен показывать индейцам свою слабость. В то же время он не мог поступить строго. Сил у него было явно недостаточно. Но не заметить избиение толмачки Баранов не мог.
На другой день правитель вооружил галеру «Ольгу» и с двумя десятками промышленных направился в селение, где жили оскорбители.
С барабанным боем сошли на берег русские мореходы. Бесстрашно вошли они в селение и строем прошли через многолюдную толпу индейцев, вооруженных ружьями. Впереди выступал Александр Андреевич. Это был марш на острие ножа.
Толпа колошей, насчитывающая более трехсот человек, молча расступилась, пропуская мореходов. Может быть, удары барабанов подействовали на колошей или мужество небольшого отряда русских покорило их, но воины не сделали ни одного выстрела. Баранов отметил, что индейцы были в военном наряде. Под шерстяными плащами надеты куяки, а волосы смазаны жиром и посыпаны орлиным пухом.
Пройдя через толпу к бараборе провинившихся колошей, отряд остановился. С борта «Ольги» прозвучали два пушечных залпа. Из бараборы никто не выходил. Двое русских вошли в жилище и увидели только стариков. Остальные разбежались.
Александр Андреевич был доволен, что все обошлось без кровопролития. Выстрелы с «Ольги» были сделаны для устрашения, а не для боя.
— Позовите ко мне главного вождя Скаутлельта, — приказал Баранов обступившим его индейским воинам и, облокотясь о ружье, стал спокойно ждать.
— Что хочет мой друг Баранов? — спросил Скаутлельт, не мешкая подошедший на зов правителя.
— Мне передавали, что храбрецы из этой бараборы хвалились снять мой скальп. Так ли это?
— Да, это сказал мой племянник Котлеан.
— Передайте ему подарок. — И Баранов снял свой черный парик. Голый череп сверкнул на солнце.
Индейские воины воскликнули: «Ко-ко-ко!» — что означало крайнее изумление. Вождь Скаутлельт отказался взять парик у Баранова.
— Поступок Котлеана мы признаем подлым и дерзким, — сказал вождь. — Однако он молод и глуп. Прости его, Баранов.
— Хорошо, мы останемся друзьями, Скаутлельт, но в залог дружеского обхождения вы дадите мне трех аманатов.
— Мы согласны.
Правитель Баранов церемонно простился с главным вождем Скаутлельтом и пошел к своему судну. За ним с барабанным боем двинулись промышленные.
— Вот аманаты, правитель, — сказал с низким поклоном индейский воин, подведя к Баранову трех молодых колошей. — Это родственники вождя Акилкака.
— Хорошо, я доволен…
К Баранову подошли еще несколько воинов. Они несли свертки, бочонки и ящики.
— Прими в подарок от великого вождя Скаутлельта.
Когда все промышленные взошли на галеру, а индейцы погрузили подарки, Александр Андреевич багром отпихнул судно от берега на глубокое место.
Всего несколько дней назад в крепости стучали топоры и визжали пилы. Не покладая рук работали русские промышленные. Правитель Баранов сам обтесывал лиственничные стволы и помогал укладывать матицу под крышу главного здания. Сейчас все тихо. Слышно, как перекликаются дозорные на крепостных башнях. Вечером и утром барабаны отбивают зорю…
И днем и ночью доносился с дальних островов неумолкаемый гул прибоя. Океан напоминал о себе.
В крепости началась обычная жизнь. Индейцы приходили обменивать шкуры морского бобра и других зверей на бусы, топоры и одеяла. Приносили сухую кетовую икру и сушеных лососей.
Барабора, построенная для торговли с индейцами, была вынесена за стены крепости. Она состояла из обширных сеней, где собирались индейцы, и склада, разделенных бревенчатой стеной. В склад был особый вход сбоку бараборы, а для торговли в стене сделано окошечко.
Приказчик Савва Толоконников раскладывал по полкам товары. Больше всего здесь было шерстяных одеял, топоров, железных ведер, бус и бисера. И табака было много, и чая предостаточно. Над окошком для памяти Толоконников повесил ценник на шкуры. На ценнике рукой правителя Баранова была приписка: «Колошам за шкуры платить в три раза дороже, чем прочим туземцам».
Александр Андреевич на свой страх и риск повысил цены. Торговля бостонцев и англичан с индейцами невольно породила конкуренцию, и Баранов повысил цены так, чтобы иностранцам покупать меха было невыгодно.
Для компании наценка была не слишком обременительна. Бобры, например, обменивались на китайском рынке в Кяхте на два ящика чая, а за десять котиков давали один ящик. При продаже в России один ящик чая давал чистой прибыли от ста пятидесяти до ста восьмидесяти рублей.
Компания не платила деньгами за шкуры, а выдавала нужные индейцам товары по «охотской» цене, с прибавкой за провоз из Охотска до колоний.
Последняя неделя прошла в переговорах. Три ситкинских вождя — Скаутлельт, Каухкан и Скаатагеч — не выходили из дома правителя Баранова.
Несколько дней разговоры велись о пустяках и до главного не доходило. Индейцы пили ром и крепкий, сладкий чай.
— Я пришел сюда жить, а не просто торговать, — сказал правитель, когда настал шестой день. — Я выполняю волю властелина, который поручил мне построить крепость на острове и склады для товаров. Мы будем торговать и помогать своим друзьям колошам против врагов. Я слышал, что купцы на иноземных кораблях причиняли людям зло, русские больше не позволят обижать вас. Поэтому я прошу вождей продать мне эту землю.
Лица вождей оставались совершенно неподвижными во время перевода барановских слов. Что думали в это время вожди? Вряд ли они могли предположить, что кто-нибудь приехавший из далеких земель за морями может войти в их жизнь, сложившуюся веками, и нарушить родовой порядок. Им нравился Баранов, гостеприимный старик с румяными щеками, призывавший к дружбе и обещавший защиту от коварных врагов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109
Открытие новой крепости правитель решил ознаменовать торжественным шествием вокруг поднятого на высокой жерди русского флага. Крепость была названа именем архистратига Михаила. На торжество правитель пригласил ситкинских вождей. За ними была послана толмачка-индианка, Анфиса, живущая у промышленных.
Русские промышленные и кадьякцы выстроились на площади. Посреди стояли люди с мушкетами. Баранов обнажил голову. В это время подняли русский флаг. Раздались крики «ура», загремели пушки и мушкеты.
Вожди приехали на торжество с многочисленной свитой.
Племянник ситкинского вождя, Котлеан, стоял неподалеку, внимательно наблюдал за всеми действиями в крепости. Он вырядился в английский фризовый капот и шапку из черных лисиц с хвостом наверху.
Праздник был омрачен весьма неприятным событием. Приехавшие с дальних селений колоши жестоко избили и ограбили посланную русскими индианку. Злые озорники передали Баранову, что они снимут скальп у каждого, кто посмеет приблизиться к их бараборе.
Правитель Баранов понимал, что не должен показывать индейцам свою слабость. В то же время он не мог поступить строго. Сил у него было явно недостаточно. Но не заметить избиение толмачки Баранов не мог.
На другой день правитель вооружил галеру «Ольгу» и с двумя десятками промышленных направился в селение, где жили оскорбители.
С барабанным боем сошли на берег русские мореходы. Бесстрашно вошли они в селение и строем прошли через многолюдную толпу индейцев, вооруженных ружьями. Впереди выступал Александр Андреевич. Это был марш на острие ножа.
Толпа колошей, насчитывающая более трехсот человек, молча расступилась, пропуская мореходов. Может быть, удары барабанов подействовали на колошей или мужество небольшого отряда русских покорило их, но воины не сделали ни одного выстрела. Баранов отметил, что индейцы были в военном наряде. Под шерстяными плащами надеты куяки, а волосы смазаны жиром и посыпаны орлиным пухом.
Пройдя через толпу к бараборе провинившихся колошей, отряд остановился. С борта «Ольги» прозвучали два пушечных залпа. Из бараборы никто не выходил. Двое русских вошли в жилище и увидели только стариков. Остальные разбежались.
Александр Андреевич был доволен, что все обошлось без кровопролития. Выстрелы с «Ольги» были сделаны для устрашения, а не для боя.
— Позовите ко мне главного вождя Скаутлельта, — приказал Баранов обступившим его индейским воинам и, облокотясь о ружье, стал спокойно ждать.
— Что хочет мой друг Баранов? — спросил Скаутлельт, не мешкая подошедший на зов правителя.
— Мне передавали, что храбрецы из этой бараборы хвалились снять мой скальп. Так ли это?
— Да, это сказал мой племянник Котлеан.
— Передайте ему подарок. — И Баранов снял свой черный парик. Голый череп сверкнул на солнце.
Индейские воины воскликнули: «Ко-ко-ко!» — что означало крайнее изумление. Вождь Скаутлельт отказался взять парик у Баранова.
— Поступок Котлеана мы признаем подлым и дерзким, — сказал вождь. — Однако он молод и глуп. Прости его, Баранов.
— Хорошо, мы останемся друзьями, Скаутлельт, но в залог дружеского обхождения вы дадите мне трех аманатов.
— Мы согласны.
Правитель Баранов церемонно простился с главным вождем Скаутлельтом и пошел к своему судну. За ним с барабанным боем двинулись промышленные.
— Вот аманаты, правитель, — сказал с низким поклоном индейский воин, подведя к Баранову трех молодых колошей. — Это родственники вождя Акилкака.
— Хорошо, я доволен…
К Баранову подошли еще несколько воинов. Они несли свертки, бочонки и ящики.
— Прими в подарок от великого вождя Скаутлельта.
Когда все промышленные взошли на галеру, а индейцы погрузили подарки, Александр Андреевич багром отпихнул судно от берега на глубокое место.
Всего несколько дней назад в крепости стучали топоры и визжали пилы. Не покладая рук работали русские промышленные. Правитель Баранов сам обтесывал лиственничные стволы и помогал укладывать матицу под крышу главного здания. Сейчас все тихо. Слышно, как перекликаются дозорные на крепостных башнях. Вечером и утром барабаны отбивают зорю…
И днем и ночью доносился с дальних островов неумолкаемый гул прибоя. Океан напоминал о себе.
В крепости началась обычная жизнь. Индейцы приходили обменивать шкуры морского бобра и других зверей на бусы, топоры и одеяла. Приносили сухую кетовую икру и сушеных лососей.
Барабора, построенная для торговли с индейцами, была вынесена за стены крепости. Она состояла из обширных сеней, где собирались индейцы, и склада, разделенных бревенчатой стеной. В склад был особый вход сбоку бараборы, а для торговли в стене сделано окошечко.
Приказчик Савва Толоконников раскладывал по полкам товары. Больше всего здесь было шерстяных одеял, топоров, железных ведер, бус и бисера. И табака было много, и чая предостаточно. Над окошком для памяти Толоконников повесил ценник на шкуры. На ценнике рукой правителя Баранова была приписка: «Колошам за шкуры платить в три раза дороже, чем прочим туземцам».
Александр Андреевич на свой страх и риск повысил цены. Торговля бостонцев и англичан с индейцами невольно породила конкуренцию, и Баранов повысил цены так, чтобы иностранцам покупать меха было невыгодно.
Для компании наценка была не слишком обременительна. Бобры, например, обменивались на китайском рынке в Кяхте на два ящика чая, а за десять котиков давали один ящик. При продаже в России один ящик чая давал чистой прибыли от ста пятидесяти до ста восьмидесяти рублей.
Компания не платила деньгами за шкуры, а выдавала нужные индейцам товары по «охотской» цене, с прибавкой за провоз из Охотска до колоний.
Последняя неделя прошла в переговорах. Три ситкинских вождя — Скаутлельт, Каухкан и Скаатагеч — не выходили из дома правителя Баранова.
Несколько дней разговоры велись о пустяках и до главного не доходило. Индейцы пили ром и крепкий, сладкий чай.
— Я пришел сюда жить, а не просто торговать, — сказал правитель, когда настал шестой день. — Я выполняю волю властелина, который поручил мне построить крепость на острове и склады для товаров. Мы будем торговать и помогать своим друзьям колошам против врагов. Я слышал, что купцы на иноземных кораблях причиняли людям зло, русские больше не позволят обижать вас. Поэтому я прошу вождей продать мне эту землю.
Лица вождей оставались совершенно неподвижными во время перевода барановских слов. Что думали в это время вожди? Вряд ли они могли предположить, что кто-нибудь приехавший из далеких земель за морями может войти в их жизнь, сложившуюся веками, и нарушить родовой порядок. Им нравился Баранов, гостеприимный старик с румяными щеками, призывавший к дружбе и обещавший защиту от коварных врагов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109