Ступай, повеселись хорошенько.
— Я разлюбила танцы. Все это прекрасно там» дома. Однако, если и ты пойдешь…
— Нет, я слишком занят. Я должен проработать весь вечер и не в настроении веселиться.
— Ты нездоров, — сказала племянница судьи. — Я давно уже это заметила. Или переутомился от работы. Ты нервничаешь, ничего не ешь и худ, как вешалка. Посмотри, ты весь в морщинах, как старик.
Она встала из-за стола, за которым они завтракали, и, подойдя к нему, ласково погладила его серебрившуюся голову.
Он взял ее свежую руку и прижал к своей щеке; его обычное выражение озабоченности сменилось улыбкой.
— Это от работы, девочка, тяжелой и неблагодарной работы. Страна эта годна для людей молодых, а я слишком стар для нее.
Он вновь задумался и нервно сжал ее пальцы, как бы вспоминая нечто неприятное.
— Это страшная страна, лучше было бы, если бы мы никогда ее не видели.
— Не говори этого, — воскликнула Элен. — Это дивная страна. Подумай, какая для тебя честь. Ты первый судья Соединенных Штатов, приехавший сюда! Ты творишь историю, строишь страну, о тебе будут писать в книгах.
Она нагнулась и поцеловала его; но он почти содрогнулся от ее ласки.
— Я скажу Мак Намаре, чтобы он зашел за тобою в девять часов, — сказал, уходя, судья.
Элен вынула давно заброшенные наряды, и, когда Мак Намара вечером явился за нею, он нашел ее красивейшей из женщин.
Он еще больше возгордился, когда они очутились на балу, так как собрание мало походило на вечеринку в лагере рудокопов.
Женщины были элегантно одеты, а все мужчины во фраках. Широкая зала тянулась во всю длину гостиницы; по бокам ее были ложи, пол блестел, как стекло, а стены были эффектно разукрашены.
— Ах, как красиво, — сказала Элен, войдя. — Это совсем, как дома.
— Я видал быстро выраставшие города, — сказал он, — но их нельзя и сравнивать с этим. Впрочем, если северяне способны построить железную дорогу в месяц и целый город за одно лето, так почему бы им не иметь симфонические оркестры и бальные залы в стиле Людовика XV?
— Я знаю, вы отличный танцор, — сказала она.
— Будьте моим судьей. Я ни с кем не хочу танцевать, кроме вас.
После первого вальса он оставил ее окруженной кавалерами и вышел из бальной залы. Он впервые после приезда на Север дозволил себе развлечение. «Не следует превращаться в скучного домоседа», — подумал он, покусывая сигару, и с необычайным для него волнением думал о стройной сероглазой девушке, с пышными волосами, белыми плечами и веселой улыбкой. Он представил ее себе танцующей «ту-стэп» и поймал себя на том, что ему была неприятна мысль, что другой хотя бы на мгновение наслаждается ее прелестью.
— Держись, Алек, — пробормотал он. — Ты слишком старый волк, чтобы терять голову.
Это не помешало ему, однако, быть на месте к их следующему танцу. Ему показалось, что она уже не так весела.
— Что случилось? Разве вам не весело?
— О, нет, — быстро ответила она. — Я отлично провела время.
Когда он пришел к третьему своему танцу, она была еще рассеяннее.
Они вместе прошли мимо группы женщин, среди которых была миссис Чемпион и другие дамы, жены выдающихся лиц города. Он встречал некоторых из них в доме судьи Стилмэна и крайне удивился тому, что они не ответили на его приветствие и игнорировали Элен. Она слегка вздрогнула, и он понял, что случилось что-то неладное, но что именно, не мог себе уяснить.
Он умел справляться с мужскими делами, но разные женские тонкости были совсем за пределами его понимания.
— Что с ними такое? Они оскорбили вас?
— Я сама не понимаю, в чем дело. Я заговаривала с ними, но они притворяются, будто незнакомы со мною.
— Незнакомы с вами? — воскликнул он.
— Да. — Голос ее дрожал, но она высоко подняла голову. — Кажется, все женщины в Номе сговорились игнорировать меня Я совсем сбита с толку.
— Говорил ли вам кто-нибудь что-либо? Я хочу сказать, говорил ли мужчина?
— Нет, нет! Все мужчины очень милы со мною. Это одни женщины.
— Идемте домой.
— Ни за что! — гордо ответила она. — Я ничего не сделала такого, чтобы мне надо было от них прятаться. Я хочу узнать, в чем дело.
Мак Намара стал искать знакомого, к которому он мог бы обратиться за разъяснением. Большинство мужчин в Номе либо ненавидели, либо боялись его, однако ему удалось найти подходящего, и он увел его в сторону.
— Я хочу, чтобы вы прямо, не кривя душою, ответили на один вопрос. Понимаете? Я сам прямой человек и прошу вас быть откровенным.
— Хорошо.
— Ваша жена бывала в доме мисс Честер. Я видел ее там. Сегодня же она отказывается узнавать ее, и я хочу знать, в чем тут дело.
— Почем я знаю?
— Если не знаете, то я прошу вас узнать.
Собеседник Мак Намары с улыбкой покачал головой. Мак Намара вышел из себя.
— А я говорю, что вы узнаете и, мало того, заставите вашу жену извиниться перед мисс Честер, или же вы ответите мне, как мужчина мужчине. Я не позволю кучке выскочек из золотоискателей относиться с неуважением к мисс Честер.
Собеседник его ответил не сразу, так как трудно иметь дело с человеком, совсем не считающимся с условностями; в особенности, если он умеет требовать послушания. Репутация же Мак Намары была общеизвестна.
— Ну, как вам сказать, — я кое-что слышал, но, конечно, лично я не доверяю подобным слухам. Лучше не поднимать этой истории.
— Дальше.
— Среди дам было много разговоров — ну, дело тут в Гленистэре. Миссис Чемпион была в каюте рядом с ним, когда ехала сюда из Штатов, и видела там разные вещи. Что касается меня, я считаю девушку вправе делать то, что ей хочется, но у миссис Чемпион собственные взгляды на приличие.
Мак Намара мог бы единым словом рассеять эту сплетню, заставив этого человека объяснить положение дел своей жене, а через нее — ее знакомым, вывести таким образом Элен из неприятного положения и сконфузить злоязычных болтуний. Но он колебался.
Пожалуй, он сумеет использовать это обстоятельство. Он поблагодарил знакомого за сведения и, войдя в аванзал, увидал девушку, спешившую к нему навстречу.
— Пойдемте скорее. Я хочу домой.
— Вы передумали?
— Да, да, идемте.
Она тяжело переводила дыхание и шла так быстро, что он еле поспевал за нею. Она молчала, и он не нарушал молчания; когда же они дошли до дома, он вошел, снял пальто и осветил маленькую гостиную. Она бросила накидку на спинку стула и стала ходить взад и вперед в настоящей ярости. Глаза ее блестели от слез, лицо покраснело и кулаки нервно сжимались. Он стоял, прислонившись к камину, и наблюдал за нею сквозь дым сигары.
— Вам незачем рассказывать мне, — сказал он наконец. — Я знаю, в чем дело.
— Я рада. Я никогда не решилась бы повторить, что они говорили. Как подло! — Голос ее оборвался, и она закусила губу. — Зачем я спросила их! Почему я не сумела удержаться!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64
— Я разлюбила танцы. Все это прекрасно там» дома. Однако, если и ты пойдешь…
— Нет, я слишком занят. Я должен проработать весь вечер и не в настроении веселиться.
— Ты нездоров, — сказала племянница судьи. — Я давно уже это заметила. Или переутомился от работы. Ты нервничаешь, ничего не ешь и худ, как вешалка. Посмотри, ты весь в морщинах, как старик.
Она встала из-за стола, за которым они завтракали, и, подойдя к нему, ласково погладила его серебрившуюся голову.
Он взял ее свежую руку и прижал к своей щеке; его обычное выражение озабоченности сменилось улыбкой.
— Это от работы, девочка, тяжелой и неблагодарной работы. Страна эта годна для людей молодых, а я слишком стар для нее.
Он вновь задумался и нервно сжал ее пальцы, как бы вспоминая нечто неприятное.
— Это страшная страна, лучше было бы, если бы мы никогда ее не видели.
— Не говори этого, — воскликнула Элен. — Это дивная страна. Подумай, какая для тебя честь. Ты первый судья Соединенных Штатов, приехавший сюда! Ты творишь историю, строишь страну, о тебе будут писать в книгах.
Она нагнулась и поцеловала его; но он почти содрогнулся от ее ласки.
— Я скажу Мак Намаре, чтобы он зашел за тобою в девять часов, — сказал, уходя, судья.
Элен вынула давно заброшенные наряды, и, когда Мак Намара вечером явился за нею, он нашел ее красивейшей из женщин.
Он еще больше возгордился, когда они очутились на балу, так как собрание мало походило на вечеринку в лагере рудокопов.
Женщины были элегантно одеты, а все мужчины во фраках. Широкая зала тянулась во всю длину гостиницы; по бокам ее были ложи, пол блестел, как стекло, а стены были эффектно разукрашены.
— Ах, как красиво, — сказала Элен, войдя. — Это совсем, как дома.
— Я видал быстро выраставшие города, — сказал он, — но их нельзя и сравнивать с этим. Впрочем, если северяне способны построить железную дорогу в месяц и целый город за одно лето, так почему бы им не иметь симфонические оркестры и бальные залы в стиле Людовика XV?
— Я знаю, вы отличный танцор, — сказала она.
— Будьте моим судьей. Я ни с кем не хочу танцевать, кроме вас.
После первого вальса он оставил ее окруженной кавалерами и вышел из бальной залы. Он впервые после приезда на Север дозволил себе развлечение. «Не следует превращаться в скучного домоседа», — подумал он, покусывая сигару, и с необычайным для него волнением думал о стройной сероглазой девушке, с пышными волосами, белыми плечами и веселой улыбкой. Он представил ее себе танцующей «ту-стэп» и поймал себя на том, что ему была неприятна мысль, что другой хотя бы на мгновение наслаждается ее прелестью.
— Держись, Алек, — пробормотал он. — Ты слишком старый волк, чтобы терять голову.
Это не помешало ему, однако, быть на месте к их следующему танцу. Ему показалось, что она уже не так весела.
— Что случилось? Разве вам не весело?
— О, нет, — быстро ответила она. — Я отлично провела время.
Когда он пришел к третьему своему танцу, она была еще рассеяннее.
Они вместе прошли мимо группы женщин, среди которых была миссис Чемпион и другие дамы, жены выдающихся лиц города. Он встречал некоторых из них в доме судьи Стилмэна и крайне удивился тому, что они не ответили на его приветствие и игнорировали Элен. Она слегка вздрогнула, и он понял, что случилось что-то неладное, но что именно, не мог себе уяснить.
Он умел справляться с мужскими делами, но разные женские тонкости были совсем за пределами его понимания.
— Что с ними такое? Они оскорбили вас?
— Я сама не понимаю, в чем дело. Я заговаривала с ними, но они притворяются, будто незнакомы со мною.
— Незнакомы с вами? — воскликнул он.
— Да. — Голос ее дрожал, но она высоко подняла голову. — Кажется, все женщины в Номе сговорились игнорировать меня Я совсем сбита с толку.
— Говорил ли вам кто-нибудь что-либо? Я хочу сказать, говорил ли мужчина?
— Нет, нет! Все мужчины очень милы со мною. Это одни женщины.
— Идемте домой.
— Ни за что! — гордо ответила она. — Я ничего не сделала такого, чтобы мне надо было от них прятаться. Я хочу узнать, в чем дело.
Мак Намара стал искать знакомого, к которому он мог бы обратиться за разъяснением. Большинство мужчин в Номе либо ненавидели, либо боялись его, однако ему удалось найти подходящего, и он увел его в сторону.
— Я хочу, чтобы вы прямо, не кривя душою, ответили на один вопрос. Понимаете? Я сам прямой человек и прошу вас быть откровенным.
— Хорошо.
— Ваша жена бывала в доме мисс Честер. Я видел ее там. Сегодня же она отказывается узнавать ее, и я хочу знать, в чем тут дело.
— Почем я знаю?
— Если не знаете, то я прошу вас узнать.
Собеседник Мак Намары с улыбкой покачал головой. Мак Намара вышел из себя.
— А я говорю, что вы узнаете и, мало того, заставите вашу жену извиниться перед мисс Честер, или же вы ответите мне, как мужчина мужчине. Я не позволю кучке выскочек из золотоискателей относиться с неуважением к мисс Честер.
Собеседник его ответил не сразу, так как трудно иметь дело с человеком, совсем не считающимся с условностями; в особенности, если он умеет требовать послушания. Репутация же Мак Намары была общеизвестна.
— Ну, как вам сказать, — я кое-что слышал, но, конечно, лично я не доверяю подобным слухам. Лучше не поднимать этой истории.
— Дальше.
— Среди дам было много разговоров — ну, дело тут в Гленистэре. Миссис Чемпион была в каюте рядом с ним, когда ехала сюда из Штатов, и видела там разные вещи. Что касается меня, я считаю девушку вправе делать то, что ей хочется, но у миссис Чемпион собственные взгляды на приличие.
Мак Намара мог бы единым словом рассеять эту сплетню, заставив этого человека объяснить положение дел своей жене, а через нее — ее знакомым, вывести таким образом Элен из неприятного положения и сконфузить злоязычных болтуний. Но он колебался.
Пожалуй, он сумеет использовать это обстоятельство. Он поблагодарил знакомого за сведения и, войдя в аванзал, увидал девушку, спешившую к нему навстречу.
— Пойдемте скорее. Я хочу домой.
— Вы передумали?
— Да, да, идемте.
Она тяжело переводила дыхание и шла так быстро, что он еле поспевал за нею. Она молчала, и он не нарушал молчания; когда же они дошли до дома, он вошел, снял пальто и осветил маленькую гостиную. Она бросила накидку на спинку стула и стала ходить взад и вперед в настоящей ярости. Глаза ее блестели от слез, лицо покраснело и кулаки нервно сжимались. Он стоял, прислонившись к камину, и наблюдал за нею сквозь дым сигары.
— Вам незачем рассказывать мне, — сказал он наконец. — Я знаю, в чем дело.
— Я рада. Я никогда не решилась бы повторить, что они говорили. Как подло! — Голос ее оборвался, и она закусила губу. — Зачем я спросила их! Почему я не сумела удержаться!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64