Я хотел видеть себя и свое дитя счастливыми, хотел, чтобы нам удивлялись и нам завидовали! Когда после смерти графа Кантара, влиятельного человека при дворе королевы Изабеллы, освободилось место начальника этого тайного общества, которое он столько лет возглавлял, и когда посланцы Гардунии явились ко мне, чтобы положить к моим ногам власть, влияние и богатство, я ни на одну минуту не задумался принять их…
— Я это знаю, граф, — сказал Антонио серьезно, с присущим ему достоинством.
— Вы знаете… — проговорил Эстебан, глядя своими запавшими широко раскрытыми глазами на патера. — Что вы знаете?
— Про вашу связь с этим тайным обществом.
— Как… Возможно ли?
— Про эту связь я знал еще тогда, когда жил в вашем дворце!
Эстебан в изумлении смотрел некоторое время на Антонио.
— Мне часто казалось, что я должен был вас бояться!
— Для этого, граф, у вас никогда не было повода!
— Так слушайте же дальше! Вместе с моей тайной властью и богатством росло и мое честолюбие! Я хотел видеть свое дитя на самом верху, чтобы все завидовали нам; я хотел сделать свою дочь королевой! Вот почему я пошел на союз с доном Карлосом, претендентом на престол!
— И это я знаю, граф!
— И вы не изменили мне, когда я самым постыдным образом с угрозами выгнал вас из своего дворца?
— Отцу графини Инес я простил все, — отвечал Антонио.
— Инес… Да, она ангел… Благодарю за эти слова, — сказал граф Кортецилла, и его мрачное лицо на мгновение прояснилось, точно солнечный луч осветил его… — Я был к ней несправедлив! Меня ослепляло мое честолюбие! Я хотел заставить ее отдать руку претенденту на престол, хотел своим богатством заплатить за корону для своей дочери! Я не спрашивал себя, сделает ли этот брак ее счастливой?! Я только видел ее, окруженную королевским величием, и ради этого готов был пожертвовать всем! Не думайте, что этим браком я надеялся купить себе прощение и избавление от справедливой кары правосудия, нет! О себе я не думал! Клянусь вам в этот последний час, о себе я не помышлял, я думал только об Инес! Но тогда же я был наказан: мое дитя покинуло меня! Невозможно описать все, что я тогда пережил; наказание было справедливым, и Инес была права, что оставила меня.
Дон Карлос недостоин был обладать ею! Я пришел в страшное отчаяние, вы это знаете! Я использовал все средства, чтобы вернуть мое потерянное дитя, я велел искать Инес… Но все напрасно, я даже не получил о ней никакого известия! До сих пор я томлюсь неведением, и мне кажется, что это ужасное, но справедливое наказание за все то, что я совершил.
— Я очень рад, что могу сообщить вам верные сведения о вашей дочери: графиня Инес находится в Пуисерде под покровительством своих родственников, дяди и тетки.
— Стало быть, она там… Скажите, откуда вы это знаете?
— Я сам проводил ее к родным!
— Благодарю!.. Примите душевную благодарность умирающего за .ваше благодеяние! — воскликнул граф глухо. — О, как еще Бог милостив ко мне! Мое дитя не здесь, оно нашло убежище у Камары! Что бы было, если бы она была здесь! Ужас и стыд ждали бы ее… Ибо ее отец… О, я не могу этого выговорить!.. Я умираю и смертью искупаю позор, в котором сам виноват!
— Графиня Инес хочет только одного — получить ваше прощение, — сказал Антонио.
— Передайте, что я простил ее. Я больше ее не увижу… Я чувствую, что конец близок… — отвечал граф Кортецилла; силы, казалось, совсем покинули его. — Мое дитя, я больше ее не увижу! Я оставляю ее… Она теперь бедна, у меня ничего нет… Мое имение будет конфисковано! Она должна будет услышать… о моем… постыдном падении и конце! И ее… этот позор… потрясет!.. Вот что не дает мне покоя в мой последний час!..
— Обратитесь сердцем к Богу, милосердие его безгранично, — произнес серьезно Антонио, которого сильно взволновала участь этого человека, а еще больше печалила участь его дочери. Он сложил руки и молился, и Эстебан тоже шептал молитву…
Дукеза стояла в стороне. Даже она была потрясена до глубины души этой трагедией и молитвенно сложила руки при виде своего умирающего сына, увиденного только тогда, когда смерть уже витала над его головой.
Эстебан молился с Антонио…
Какое-то торжественное спокойствие царило в комнате.
— Кончено!.. — прошептал граф. — Бог милосерден…
— Он умирает!.. — воскликнула Сара Кондоро.
— Оберегайте… Благословите… мою дочь… Мою Инес! — тихо проговорил Эстебан патеру.
— Я пошлю за доктором… Может быть, еще есть возможность его спасти… — сказала дукеза.
Граф Кортецилла только покачал головой.
— Не нужно доктора, — едва выговорил он и еще раз попробовал приподняться.
— Я перенесу графа на свою постель, — сказал Антонио, собрав все свои силы, чтобы перенести отца графини Инес на свою постель, находившуюся в соседней комнате.
И тот, кто еще сам нуждался в попечении, в свою очередь принялся ухаживать за умирающим! С трогательным сочувствием отнесся Антонио к графу, мучительно умиравшему от яда.
X. Осада Пуисерды
Изидор Тристани, оправившийся от своей раны гораздо скорее, чем ожидали доктора, тотчас поспешил с собранным им небольшим отрядом к маленькой крепости Пуисерде, намереваясь окружить ее.
Обдумав все, он решил, что теперь ему представляется случай заслужить расположение дона Карлоса и тем самым если не возвыситься над Доррегараем, то, по крайней мере, стать с ним на равную ногу. Он был уверен, что если завоюет Пуисерду и возьмет в плен Амаранту и Инес, то его повысят в звании.
Уже теперь он имел все шансы благодаря предпринимаемой осаде этой маленькой крепости возглавить значительные силы, ибо дон Карлос отдал приказ еще некоторым рассеянным отрядам из Каталонии присоединиться к Тристани.
Тристани руководил этой операцией и вместе с тем возглавлял все силы карлистов, соединившиеся под Пуисердой. В результате бывший начальник мелкого отряда имел теперь полную возможность на равных бороться с соперником!
Честолюбие Доррегарая было известно всем, и Изидор очень хорошо понимал, что такое поражение для его врага было хуже смерти. Теперь он видел перед собой давно желанную цель и намерен был для ее достижения сделать решительный шаг.
Само собой разумеется, что в Пуисерде поднялась паника, когда распространился слух о приближении большого отряда карлистов. Комендант крепости заявил гражданам, что готов защищать ее до последнего вздоха.
Вообще, в крепости находилось 300 пехотинцев и 120 артиллеристов, способных сдерживать только незначительные силы противника; но горожане, вдохновленные твердостью и решительностью коменданта, объявили, что готовы тоже встать на защиту крепости.
Часть горожан, немедленно вооружившись, отправилась на крепостные валы и заняла наблюдательные посты, между тем как другую часть старые офицеры, к которым не замедлил присоединиться и майор Камара, обучали обращаться с оружием и пушками.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110
— Я это знаю, граф, — сказал Антонио серьезно, с присущим ему достоинством.
— Вы знаете… — проговорил Эстебан, глядя своими запавшими широко раскрытыми глазами на патера. — Что вы знаете?
— Про вашу связь с этим тайным обществом.
— Как… Возможно ли?
— Про эту связь я знал еще тогда, когда жил в вашем дворце!
Эстебан в изумлении смотрел некоторое время на Антонио.
— Мне часто казалось, что я должен был вас бояться!
— Для этого, граф, у вас никогда не было повода!
— Так слушайте же дальше! Вместе с моей тайной властью и богатством росло и мое честолюбие! Я хотел видеть свое дитя на самом верху, чтобы все завидовали нам; я хотел сделать свою дочь королевой! Вот почему я пошел на союз с доном Карлосом, претендентом на престол!
— И это я знаю, граф!
— И вы не изменили мне, когда я самым постыдным образом с угрозами выгнал вас из своего дворца?
— Отцу графини Инес я простил все, — отвечал Антонио.
— Инес… Да, она ангел… Благодарю за эти слова, — сказал граф Кортецилла, и его мрачное лицо на мгновение прояснилось, точно солнечный луч осветил его… — Я был к ней несправедлив! Меня ослепляло мое честолюбие! Я хотел заставить ее отдать руку претенденту на престол, хотел своим богатством заплатить за корону для своей дочери! Я не спрашивал себя, сделает ли этот брак ее счастливой?! Я только видел ее, окруженную королевским величием, и ради этого готов был пожертвовать всем! Не думайте, что этим браком я надеялся купить себе прощение и избавление от справедливой кары правосудия, нет! О себе я не думал! Клянусь вам в этот последний час, о себе я не помышлял, я думал только об Инес! Но тогда же я был наказан: мое дитя покинуло меня! Невозможно описать все, что я тогда пережил; наказание было справедливым, и Инес была права, что оставила меня.
Дон Карлос недостоин был обладать ею! Я пришел в страшное отчаяние, вы это знаете! Я использовал все средства, чтобы вернуть мое потерянное дитя, я велел искать Инес… Но все напрасно, я даже не получил о ней никакого известия! До сих пор я томлюсь неведением, и мне кажется, что это ужасное, но справедливое наказание за все то, что я совершил.
— Я очень рад, что могу сообщить вам верные сведения о вашей дочери: графиня Инес находится в Пуисерде под покровительством своих родственников, дяди и тетки.
— Стало быть, она там… Скажите, откуда вы это знаете?
— Я сам проводил ее к родным!
— Благодарю!.. Примите душевную благодарность умирающего за .ваше благодеяние! — воскликнул граф глухо. — О, как еще Бог милостив ко мне! Мое дитя не здесь, оно нашло убежище у Камары! Что бы было, если бы она была здесь! Ужас и стыд ждали бы ее… Ибо ее отец… О, я не могу этого выговорить!.. Я умираю и смертью искупаю позор, в котором сам виноват!
— Графиня Инес хочет только одного — получить ваше прощение, — сказал Антонио.
— Передайте, что я простил ее. Я больше ее не увижу… Я чувствую, что конец близок… — отвечал граф Кортецилла; силы, казалось, совсем покинули его. — Мое дитя, я больше ее не увижу! Я оставляю ее… Она теперь бедна, у меня ничего нет… Мое имение будет конфисковано! Она должна будет услышать… о моем… постыдном падении и конце! И ее… этот позор… потрясет!.. Вот что не дает мне покоя в мой последний час!..
— Обратитесь сердцем к Богу, милосердие его безгранично, — произнес серьезно Антонио, которого сильно взволновала участь этого человека, а еще больше печалила участь его дочери. Он сложил руки и молился, и Эстебан тоже шептал молитву…
Дукеза стояла в стороне. Даже она была потрясена до глубины души этой трагедией и молитвенно сложила руки при виде своего умирающего сына, увиденного только тогда, когда смерть уже витала над его головой.
Эстебан молился с Антонио…
Какое-то торжественное спокойствие царило в комнате.
— Кончено!.. — прошептал граф. — Бог милосерден…
— Он умирает!.. — воскликнула Сара Кондоро.
— Оберегайте… Благословите… мою дочь… Мою Инес! — тихо проговорил Эстебан патеру.
— Я пошлю за доктором… Может быть, еще есть возможность его спасти… — сказала дукеза.
Граф Кортецилла только покачал головой.
— Не нужно доктора, — едва выговорил он и еще раз попробовал приподняться.
— Я перенесу графа на свою постель, — сказал Антонио, собрав все свои силы, чтобы перенести отца графини Инес на свою постель, находившуюся в соседней комнате.
И тот, кто еще сам нуждался в попечении, в свою очередь принялся ухаживать за умирающим! С трогательным сочувствием отнесся Антонио к графу, мучительно умиравшему от яда.
X. Осада Пуисерды
Изидор Тристани, оправившийся от своей раны гораздо скорее, чем ожидали доктора, тотчас поспешил с собранным им небольшим отрядом к маленькой крепости Пуисерде, намереваясь окружить ее.
Обдумав все, он решил, что теперь ему представляется случай заслужить расположение дона Карлоса и тем самым если не возвыситься над Доррегараем, то, по крайней мере, стать с ним на равную ногу. Он был уверен, что если завоюет Пуисерду и возьмет в плен Амаранту и Инес, то его повысят в звании.
Уже теперь он имел все шансы благодаря предпринимаемой осаде этой маленькой крепости возглавить значительные силы, ибо дон Карлос отдал приказ еще некоторым рассеянным отрядам из Каталонии присоединиться к Тристани.
Тристани руководил этой операцией и вместе с тем возглавлял все силы карлистов, соединившиеся под Пуисердой. В результате бывший начальник мелкого отряда имел теперь полную возможность на равных бороться с соперником!
Честолюбие Доррегарая было известно всем, и Изидор очень хорошо понимал, что такое поражение для его врага было хуже смерти. Теперь он видел перед собой давно желанную цель и намерен был для ее достижения сделать решительный шаг.
Само собой разумеется, что в Пуисерде поднялась паника, когда распространился слух о приближении большого отряда карлистов. Комендант крепости заявил гражданам, что готов защищать ее до последнего вздоха.
Вообще, в крепости находилось 300 пехотинцев и 120 артиллеристов, способных сдерживать только незначительные силы противника; но горожане, вдохновленные твердостью и решительностью коменданта, объявили, что готовы тоже встать на защиту крепости.
Часть горожан, немедленно вооружившись, отправилась на крепостные валы и заняла наблюдательные посты, между тем как другую часть старые офицеры, к которым не замедлил присоединиться и майор Камара, обучали обращаться с оружием и пушками.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110