На стенах они увидели рисунки, сходные с теми, что украшали пещеру Каббо. На полу еще осталась зола от очага. Суолла очень обрадовалась, найдя в углу глиняный горшок.
С площадки они смотрели вниз, на тучные луга, где мирно паслись антилопы и зебры. Животные еще не заметили пришельцев, но, должно быть, уже проведали о столкновении бушменов с леопардом, так как десятки голов были повернуты в сторону горы.
— Они еще не почуяли нашего запаха, — сказал Кару. — Нас они не видели и не слышали, но предсмертный рев леопарда долетел до них, и они знают, что пришел человек.
Снизу донеслось тонкое ржание зебры; животные тревожно озирались по сторонам.
Тлеющая палка, которую принесла Суолла, пригодилась: девушка сожгла весь мусор, накопившийся в пещере. Зная, что поблизости должен находиться источник, Кару, захватив горшок, пошел его отыскивать, а тем временем Дакуин собирал папоротник для постелей.
Спустя немного они уселись у костра и стали обгладывать поджаренные ребра леопарда. Потом они долго натирали тело жиром, чтобы смягчить обожженную солнцем кожу. Солнце склонилось к западу, и небо окрасилось в оранжевый цвет. Сидя у входа в свой «дом», Кару рассказывал юноше и девушке древние легенды бушменов.
— Отец, расскажи мне о девушке, которая бросила угли на небо и посыпала тропинку белой золой, чтобы вернуть земле солнце.
И Кару рассказывал о звездах и Млечном пути, пока не потускнели краски на небе.
Стемнело. Рыканье львов прорезало вечернюю тишину.
Бушмены улеглись спать. У входа в пещеру тлели в серой золе красные угольки, охраняя сон беглецов.
Суолла не любила животных, сидящих на корточках — павианов, — обезьян с собачьими мордами, которые бродят большими стаями по всей Южной Африке, состязаются с леопардом и змеями в борьбе за существование и вместе со всеми живыми существами разделяют радость жизни.
Леопард завладевает пещерами, в которых некогда жили бушмены, а павианы взбираются по горным тропам на скалы, неприступные даже для самых смелых охотников. Павианы неукротимы, как неукротим человек, но жилища своего они никогда не защищали и при встрече с опасным противником обращались в бегство.
Самым страшным их врагом был человек, безжалостный и смелый враг, и для него павиан являлся легкой добычей.
В раннем детстве Суолла часто прислушивалась к громкому лаю павианов-караульных. Когда эти животные взбирались на почти отвесные скалы, она следила за ними с удивлением и любопытством, но старые самцы, свирепые и важные, всегда ее путали.
Зрение у Суоллы было прекрасное. Она могла разглядеть антилопу, притаившуюся в кустах, она улавливала малейшие изменения в окраске, чуть заметное колебание листвы привлекало ее внимание, но не было у нее таких зорких глаз, как у павиана, который, взобравшись на дерево или на вершину скалы, обозревал оттуда окрестности.
Павиан-караульный являлся как бы всевидящим оком стаи. В то время как другие павианы бегали по скалам, охотясь за насекомыми, караульный сидел на вышке и предупреждал товарищей, если им грозила опасность.
Вожаком стаи становился сильный самец. Он вел павианов в атаку и защищал тыл, если враг надвигался сзади. Во время отступления впереди шли павианихи-матери, которые оберегали своих детенышей и угощали затрещинами непослушных.
Суолла бродила среди скал, отыскивая мед. Она следила за полетом пчел и широко раздувала ноздри, когда ветер доносил кисло-сладкий запах ульев. Девушка наслаждалась этой прогулкой. У подножия скал рос папоротник. Здесь она могла найти гадюк и добыть яд для наконечников стрел. Эбеновой рукояткой ассегая она постукивала по камням, чтобы разбудить змей. Суолла знала, что ей грозит смерть, если она наступит на свернувшуюся кольцами сонную змею. Медленно подвигаясь вперед, она мурлыкала колыбельную песенку, которую напевают детям все матери-бушменки.
Павиан-караульный — крохотная фигурка на вершине самой высокой скалы — увидел приближающуюся Суоллу и залаял: «Боу! Боу!» В это время стая павианов охотилась: звери блуждали по склону холма и, сдвигая камни, ловили жирных червей, копошившихся в земле. Услышав оклик караульного, вожак стаи сел, поджав хвост, как садятся собаки, и посмотрел вниз, на широкую равнину. Антилопы паслись на лугу, два человека бродили под деревьями. С этой стороны павианам не угрожала опасность. Тогда вожак окинул взглядом подножие скал и тотчас же приник головой к земле. Эту позу павианы принимают, когда готовятся к нападению. Другие самцы в испуге отскочили, думая, что вожак собирается напасть на них. Однако павиан смотрел в противоположную сторону, — туда, где у подножия скал мелькала женская фигура.
Молодые самцы тоже припали головой к земле, затем, задрав хвосты, последовали за своим вожаком.
«Боу!» — раздался угрожающий лай совсем близко от Суоллы.
Девушка испуганно подняла голову и увидела длинную морду павиана, свесившегося над пропастью. Маленькие злые глазки смотрели на нее в упор. За первым павианом показался второй, третий. Вожак начал спускаться со скалы. Цепляясь передними и задними лапами за выступы, он полз, словно огромный паук, по отвесной стене.
Суолла замерла от страха, но через секунду к ней вернулось самообладание. Встав лицом к долине, она пронзительно завизжала, призывая на помощь. Наконец один из бродивших по лугу людей услышал вопль и галопом помчался к скалам. Тогда Суолла снова подняла голову и увидела шестерых мохнатых обезьян, которые быстро спускались со скалы. Девушка перепрыгнула через каменную глыбу, преграждавшую ей путь, и стрелой понеслась по крутому склону. Павиан-караульный метался на своей вышке, подпрыгивал и лаял, взбудораженный великолепным зрелищем погони.
Лучший эквилибрист мог позавидовать той ловкости, с какой павианы спускались по отвесной стене. Спрыгнув на землю, они галопом помчались по следам беглянки. Преследование разжигало в них ярость. Дакуина они увидели раньше, чем она, а первым заметил его караульный. Снова он предостерегающе залаял: «Боу! Боу!» — а самки, следившие за погоней, сердито заворчали, недовольные поведением самцов.
У готтентотов есть поверье, будто павианы могут говорить. Молчат же они потому, что боятся быть порабощенными человеком. Многие бушменки уверены, что самец-павиан не прочь взять себе в подруги женщину. Вот почему все туземцы искренне ненавидят этих свирепых обезьян.
— Не беги! — крикнул Дакуин. — Повернись к ним лицом и защищайся!
Он хорошо знал, что вид убегающей жертвы приводит в бешенство преследователей.
Суолла повиновалась. Отскочив в сторону, она повернулась лицом к павианам и высоко подняла ассегай.
Павианы остановились и, гримасничая, присели на корточки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36
С площадки они смотрели вниз, на тучные луга, где мирно паслись антилопы и зебры. Животные еще не заметили пришельцев, но, должно быть, уже проведали о столкновении бушменов с леопардом, так как десятки голов были повернуты в сторону горы.
— Они еще не почуяли нашего запаха, — сказал Кару. — Нас они не видели и не слышали, но предсмертный рев леопарда долетел до них, и они знают, что пришел человек.
Снизу донеслось тонкое ржание зебры; животные тревожно озирались по сторонам.
Тлеющая палка, которую принесла Суолла, пригодилась: девушка сожгла весь мусор, накопившийся в пещере. Зная, что поблизости должен находиться источник, Кару, захватив горшок, пошел его отыскивать, а тем временем Дакуин собирал папоротник для постелей.
Спустя немного они уселись у костра и стали обгладывать поджаренные ребра леопарда. Потом они долго натирали тело жиром, чтобы смягчить обожженную солнцем кожу. Солнце склонилось к западу, и небо окрасилось в оранжевый цвет. Сидя у входа в свой «дом», Кару рассказывал юноше и девушке древние легенды бушменов.
— Отец, расскажи мне о девушке, которая бросила угли на небо и посыпала тропинку белой золой, чтобы вернуть земле солнце.
И Кару рассказывал о звездах и Млечном пути, пока не потускнели краски на небе.
Стемнело. Рыканье львов прорезало вечернюю тишину.
Бушмены улеглись спать. У входа в пещеру тлели в серой золе красные угольки, охраняя сон беглецов.
Суолла не любила животных, сидящих на корточках — павианов, — обезьян с собачьими мордами, которые бродят большими стаями по всей Южной Африке, состязаются с леопардом и змеями в борьбе за существование и вместе со всеми живыми существами разделяют радость жизни.
Леопард завладевает пещерами, в которых некогда жили бушмены, а павианы взбираются по горным тропам на скалы, неприступные даже для самых смелых охотников. Павианы неукротимы, как неукротим человек, но жилища своего они никогда не защищали и при встрече с опасным противником обращались в бегство.
Самым страшным их врагом был человек, безжалостный и смелый враг, и для него павиан являлся легкой добычей.
В раннем детстве Суолла часто прислушивалась к громкому лаю павианов-караульных. Когда эти животные взбирались на почти отвесные скалы, она следила за ними с удивлением и любопытством, но старые самцы, свирепые и важные, всегда ее путали.
Зрение у Суоллы было прекрасное. Она могла разглядеть антилопу, притаившуюся в кустах, она улавливала малейшие изменения в окраске, чуть заметное колебание листвы привлекало ее внимание, но не было у нее таких зорких глаз, как у павиана, который, взобравшись на дерево или на вершину скалы, обозревал оттуда окрестности.
Павиан-караульный являлся как бы всевидящим оком стаи. В то время как другие павианы бегали по скалам, охотясь за насекомыми, караульный сидел на вышке и предупреждал товарищей, если им грозила опасность.
Вожаком стаи становился сильный самец. Он вел павианов в атаку и защищал тыл, если враг надвигался сзади. Во время отступления впереди шли павианихи-матери, которые оберегали своих детенышей и угощали затрещинами непослушных.
Суолла бродила среди скал, отыскивая мед. Она следила за полетом пчел и широко раздувала ноздри, когда ветер доносил кисло-сладкий запах ульев. Девушка наслаждалась этой прогулкой. У подножия скал рос папоротник. Здесь она могла найти гадюк и добыть яд для наконечников стрел. Эбеновой рукояткой ассегая она постукивала по камням, чтобы разбудить змей. Суолла знала, что ей грозит смерть, если она наступит на свернувшуюся кольцами сонную змею. Медленно подвигаясь вперед, она мурлыкала колыбельную песенку, которую напевают детям все матери-бушменки.
Павиан-караульный — крохотная фигурка на вершине самой высокой скалы — увидел приближающуюся Суоллу и залаял: «Боу! Боу!» В это время стая павианов охотилась: звери блуждали по склону холма и, сдвигая камни, ловили жирных червей, копошившихся в земле. Услышав оклик караульного, вожак стаи сел, поджав хвост, как садятся собаки, и посмотрел вниз, на широкую равнину. Антилопы паслись на лугу, два человека бродили под деревьями. С этой стороны павианам не угрожала опасность. Тогда вожак окинул взглядом подножие скал и тотчас же приник головой к земле. Эту позу павианы принимают, когда готовятся к нападению. Другие самцы в испуге отскочили, думая, что вожак собирается напасть на них. Однако павиан смотрел в противоположную сторону, — туда, где у подножия скал мелькала женская фигура.
Молодые самцы тоже припали головой к земле, затем, задрав хвосты, последовали за своим вожаком.
«Боу!» — раздался угрожающий лай совсем близко от Суоллы.
Девушка испуганно подняла голову и увидела длинную морду павиана, свесившегося над пропастью. Маленькие злые глазки смотрели на нее в упор. За первым павианом показался второй, третий. Вожак начал спускаться со скалы. Цепляясь передними и задними лапами за выступы, он полз, словно огромный паук, по отвесной стене.
Суолла замерла от страха, но через секунду к ней вернулось самообладание. Встав лицом к долине, она пронзительно завизжала, призывая на помощь. Наконец один из бродивших по лугу людей услышал вопль и галопом помчался к скалам. Тогда Суолла снова подняла голову и увидела шестерых мохнатых обезьян, которые быстро спускались со скалы. Девушка перепрыгнула через каменную глыбу, преграждавшую ей путь, и стрелой понеслась по крутому склону. Павиан-караульный метался на своей вышке, подпрыгивал и лаял, взбудораженный великолепным зрелищем погони.
Лучший эквилибрист мог позавидовать той ловкости, с какой павианы спускались по отвесной стене. Спрыгнув на землю, они галопом помчались по следам беглянки. Преследование разжигало в них ярость. Дакуина они увидели раньше, чем она, а первым заметил его караульный. Снова он предостерегающе залаял: «Боу! Боу!» — а самки, следившие за погоней, сердито заворчали, недовольные поведением самцов.
У готтентотов есть поверье, будто павианы могут говорить. Молчат же они потому, что боятся быть порабощенными человеком. Многие бушменки уверены, что самец-павиан не прочь взять себе в подруги женщину. Вот почему все туземцы искренне ненавидят этих свирепых обезьян.
— Не беги! — крикнул Дакуин. — Повернись к ним лицом и защищайся!
Он хорошо знал, что вид убегающей жертвы приводит в бешенство преследователей.
Суолла повиновалась. Отскочив в сторону, она повернулась лицом к павианам и высоко подняла ассегай.
Павианы остановились и, гримасничая, присели на корточки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36