Именно эту группу определил кинельский судмедэксперт, исследуя соскобы пятен в доме Сазоновой.
Так что кровь хлестала из одного человека, хотя, впрочем, нельзя было исключить, что и у нападавшего могла быть та же группа. Но, учитывая степень невероятности версии "Ходоров-убийца", такое совпадение было бы совсем уж сказочным. Лопнула же эта версия после того, как был задержан Сидоров:
прослеженные от дома к старице следы дешевых, совсем почти что не ношенных кедов совпали по размеру и рифлению подошвы с его обувью. Но что там обувь!..
Отпечатки его пальцев были прямым доказательством присутствия в доме именно этого человека, назвавшегося при задержании Сидоровым, а потом, на первом допросе, Ивановым. Их было на удивление мало - один с внутренней стороны табурета, еще два - на дверце платяного шкафа и спинке железной кровати. Все остальные, как показал осмотр места происшествия, были, видимо, тщательно вытерты - дверные ручки, стол, наспех зарытый в огороде топор, щеколда калитки, которую непременно должен был отодвинуть преступник, были в смысле отпечатков стерильно чисты. Зато на зазубринках топора удалось выявить микроследы крови все той же группы II A. Как и на краешке рукава застиранной клетчатой рубашки самого Сидорова.
Были, впрочем, обнаружены и два других отпечатка пальцев. Под горлышком графина с водой и очень слабенький - на подоконнике. Сомнений в том, что они принадлежали Ходорову, у Лариной не было. Однако и официально утверждать, что это так, следователь права не имела, поскольку дактилоскопических данных на Ф.
М. Ходорова в милицейских картотеках не оказалось. Да и быть, разумеется, не могло: к уголовному преследованию он не привлекался никогда, а поголовный дактилоучет в России, к глубокому сожалению криминалистов, пока не ведется.
Но для Лариной гораздо важней были отпечатки, идентифицированные с папиллярными спиральками на кончиках пальцев задержанного Иванова-Сидорова.
Это уже серьезные улики. Синяя дорожная сумка, опознанная хозяйкой дома Сазоновой как вещь, бывшая в руках писателя при его заселении и оказавшаяся при задержании у Сидорова, стала веским вещественным доказательством того, что эти люди были в контакте. По крайней мере, в определенном месте их пути пересеклись.
Поручив Саврасову выяснить в областном центре о Ходорове все, что может быть полезным для расследования дела, следователь Ларина позвонила в Тургаевку и договорилась с участковым Соколовом, чтобы тот привез в Кинельский РОВД в четверг, примерно к полудню, пенсионерку Викулову - ту самую соседку, которая вечером 23-го видела во дворе у Сазоновой незнакомого мужчину. Сегодня как раз четверг, день, на который она назначила опознание. До полудня еще два с половиной часа, времени вполне достаточно, чтобы обсудить с Саврасовым собранную в городе информацию и продумать план намеченного на сегодня второго, очень важного допроса этого Сидорова-Иванова. И этот протокол допроса - уже не просто задержанного, а подозреваемого - она со злорадным удовлетворением положит в конце рабочего дня на стол своему весьма хитромудрому начальству.
* * *
- Излагай, Виктор, только по сути, не растекайся.
Саврасов наморщил мясистый нос, хмыкнул.
- Можешь, Анюта, версию с отъездом закрывать. С чистой совестью. Никуда Ходоров не уезжал и не собирался уезжать. Ему было не до путешествий, знаешь ли.
Анна 0нетерпеливо вздернула подбородок. Прихлопнула ладонью бумажную стопку.
- Не тяни! Что у тебя здесь? Нет, просмотрю потом. Рассказывай.
- Сначала я двинул в Союз писателей. Симпатичный особнячок на Самарской, культурненько, тихо, прохладно. И - никого, кроме уборщицы и секретарши... А может, бухгалтерша или делопроизводитель, пожилая такая женщина... А писателей этих самых и духу нет, ни начальников, ни рядовых. Во работенка!.. Я в девять заявился, а они только к двенадцати появляются. Да и то не каждый день, как я понял эту...
- Саврасов! - в голосе Анны пробилось раздражение. - По делу!
- По делу. Ходоров в Союзе писателей не появлялся, считай, месяца три-четыре.
Взял у этой служительницы его адреса - домашний и рабочий, он в издательстве что-то там редактирует. Но в Дом печати я позже съездил, сначала - домой. Как раз жену застал, хотела уже уходить. И дочку, лет так двадцати. И еще мужичок один там был...
Саврасов недобро рассмеялся.
- Я так понял, что нашему писателю делать там нечего. Кажись, место его занято. Мужик-то солидный, начальственного вида. Как дома себя держит, вышел голый по пояс, в шлепанцах. "Родственник вы, что ли? - спрашиваю. А он с женой писательской переглянулся, ручищи на груди скрестил. "Ну, можете считать, родственник. Это, что, важно?" А я...
- Слушай, Виктор Иванович, - сухо перебила Ларина. - Давай-ка я лучше твою писанину просмотрю. Что будет неясно, спрошу.
- Ладно, Анечка, все, все, не буду...
Саврасову ужасно не хотелось уходить, это чувствовалось. Приятно ощущать рядышком женщину, которая тебе желанна, пусть "рядом" - это всего лишь локоть о локоть за казенным столом. Да еще при свидетеле, который только делает вид, что углубился в бумажки, - косится рыжий гад, интересно ему, как же... Не само дело, конечно, а Витины подходцы...
Поняв, что рассердить сейчас Анну - это значит надолго оборвать ниточку интимной доверительности, оперуполномоченный Саврасов сменил тон и предельно лаконично, без лишних подробностей и отступлений рассказал, вернее даже - доложил о результатах своих третьегодняшней и позавчерашней поездок в областной центр и вчерашней - в Тургаевку. В результате получасовой беседы с женой и дочерью Ходорова, в которой живо участвовал и некто Николай Петрович, представившийся как "друг семьи и сосед по даче", выяснилось, что Феликс Михайлович Ходоров не собирался куда-либо уезжать за пределы области, на это не было и намека. Его отсутствие в течение нескольких дней домашних ничуть не обеспокоило - он и раньше, бывало, снимал летом на месяц-полтора комнату или домик в какой-нибудь деревне, чтобы, не отвлекаясь, работать над новой книгой.
Правда, так было, когда его издавали, в последние два года он предпочитал уединяться на даче в Советах, от города час на электричке. Из-за хронического безденежья, только поэтому, ибо к своей даче он безразличен, хотя под нажимом жены иногда и делает там кое-что, в основном поливает. Однако "сосед по даче", который через день ездит в Советы - разгар огородной страды как-никак! - утверждает, что в течение последних двух недель Ходоров там не появлялся. Жена и дочь Ходорова на дачу не ездили давненько, как они выразились, "сейчас не до того". Так что сказать с определенностью, где сейчас Ходоров, они не могут, хотя, если судить по отсутствию пишущей машинки, рабочего кейса, дорожной сумки и зубной щетки, можно с уверенностью предположить, что он что-то где-то пишет, скорее всего в деревне, хотя не исключено, что временно поселился у друзей в пустующей квартире или на даче.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32
Так что кровь хлестала из одного человека, хотя, впрочем, нельзя было исключить, что и у нападавшего могла быть та же группа. Но, учитывая степень невероятности версии "Ходоров-убийца", такое совпадение было бы совсем уж сказочным. Лопнула же эта версия после того, как был задержан Сидоров:
прослеженные от дома к старице следы дешевых, совсем почти что не ношенных кедов совпали по размеру и рифлению подошвы с его обувью. Но что там обувь!..
Отпечатки его пальцев были прямым доказательством присутствия в доме именно этого человека, назвавшегося при задержании Сидоровым, а потом, на первом допросе, Ивановым. Их было на удивление мало - один с внутренней стороны табурета, еще два - на дверце платяного шкафа и спинке железной кровати. Все остальные, как показал осмотр места происшествия, были, видимо, тщательно вытерты - дверные ручки, стол, наспех зарытый в огороде топор, щеколда калитки, которую непременно должен был отодвинуть преступник, были в смысле отпечатков стерильно чисты. Зато на зазубринках топора удалось выявить микроследы крови все той же группы II A. Как и на краешке рукава застиранной клетчатой рубашки самого Сидорова.
Были, впрочем, обнаружены и два других отпечатка пальцев. Под горлышком графина с водой и очень слабенький - на подоконнике. Сомнений в том, что они принадлежали Ходорову, у Лариной не было. Однако и официально утверждать, что это так, следователь права не имела, поскольку дактилоскопических данных на Ф.
М. Ходорова в милицейских картотеках не оказалось. Да и быть, разумеется, не могло: к уголовному преследованию он не привлекался никогда, а поголовный дактилоучет в России, к глубокому сожалению криминалистов, пока не ведется.
Но для Лариной гораздо важней были отпечатки, идентифицированные с папиллярными спиральками на кончиках пальцев задержанного Иванова-Сидорова.
Это уже серьезные улики. Синяя дорожная сумка, опознанная хозяйкой дома Сазоновой как вещь, бывшая в руках писателя при его заселении и оказавшаяся при задержании у Сидорова, стала веским вещественным доказательством того, что эти люди были в контакте. По крайней мере, в определенном месте их пути пересеклись.
Поручив Саврасову выяснить в областном центре о Ходорове все, что может быть полезным для расследования дела, следователь Ларина позвонила в Тургаевку и договорилась с участковым Соколовом, чтобы тот привез в Кинельский РОВД в четверг, примерно к полудню, пенсионерку Викулову - ту самую соседку, которая вечером 23-го видела во дворе у Сазоновой незнакомого мужчину. Сегодня как раз четверг, день, на который она назначила опознание. До полудня еще два с половиной часа, времени вполне достаточно, чтобы обсудить с Саврасовым собранную в городе информацию и продумать план намеченного на сегодня второго, очень важного допроса этого Сидорова-Иванова. И этот протокол допроса - уже не просто задержанного, а подозреваемого - она со злорадным удовлетворением положит в конце рабочего дня на стол своему весьма хитромудрому начальству.
* * *
- Излагай, Виктор, только по сути, не растекайся.
Саврасов наморщил мясистый нос, хмыкнул.
- Можешь, Анюта, версию с отъездом закрывать. С чистой совестью. Никуда Ходоров не уезжал и не собирался уезжать. Ему было не до путешествий, знаешь ли.
Анна 0нетерпеливо вздернула подбородок. Прихлопнула ладонью бумажную стопку.
- Не тяни! Что у тебя здесь? Нет, просмотрю потом. Рассказывай.
- Сначала я двинул в Союз писателей. Симпатичный особнячок на Самарской, культурненько, тихо, прохладно. И - никого, кроме уборщицы и секретарши... А может, бухгалтерша или делопроизводитель, пожилая такая женщина... А писателей этих самых и духу нет, ни начальников, ни рядовых. Во работенка!.. Я в девять заявился, а они только к двенадцати появляются. Да и то не каждый день, как я понял эту...
- Саврасов! - в голосе Анны пробилось раздражение. - По делу!
- По делу. Ходоров в Союзе писателей не появлялся, считай, месяца три-четыре.
Взял у этой служительницы его адреса - домашний и рабочий, он в издательстве что-то там редактирует. Но в Дом печати я позже съездил, сначала - домой. Как раз жену застал, хотела уже уходить. И дочку, лет так двадцати. И еще мужичок один там был...
Саврасов недобро рассмеялся.
- Я так понял, что нашему писателю делать там нечего. Кажись, место его занято. Мужик-то солидный, начальственного вида. Как дома себя держит, вышел голый по пояс, в шлепанцах. "Родственник вы, что ли? - спрашиваю. А он с женой писательской переглянулся, ручищи на груди скрестил. "Ну, можете считать, родственник. Это, что, важно?" А я...
- Слушай, Виктор Иванович, - сухо перебила Ларина. - Давай-ка я лучше твою писанину просмотрю. Что будет неясно, спрошу.
- Ладно, Анечка, все, все, не буду...
Саврасову ужасно не хотелось уходить, это чувствовалось. Приятно ощущать рядышком женщину, которая тебе желанна, пусть "рядом" - это всего лишь локоть о локоть за казенным столом. Да еще при свидетеле, который только делает вид, что углубился в бумажки, - косится рыжий гад, интересно ему, как же... Не само дело, конечно, а Витины подходцы...
Поняв, что рассердить сейчас Анну - это значит надолго оборвать ниточку интимной доверительности, оперуполномоченный Саврасов сменил тон и предельно лаконично, без лишних подробностей и отступлений рассказал, вернее даже - доложил о результатах своих третьегодняшней и позавчерашней поездок в областной центр и вчерашней - в Тургаевку. В результате получасовой беседы с женой и дочерью Ходорова, в которой живо участвовал и некто Николай Петрович, представившийся как "друг семьи и сосед по даче", выяснилось, что Феликс Михайлович Ходоров не собирался куда-либо уезжать за пределы области, на это не было и намека. Его отсутствие в течение нескольких дней домашних ничуть не обеспокоило - он и раньше, бывало, снимал летом на месяц-полтора комнату или домик в какой-нибудь деревне, чтобы, не отвлекаясь, работать над новой книгой.
Правда, так было, когда его издавали, в последние два года он предпочитал уединяться на даче в Советах, от города час на электричке. Из-за хронического безденежья, только поэтому, ибо к своей даче он безразличен, хотя под нажимом жены иногда и делает там кое-что, в основном поливает. Однако "сосед по даче", который через день ездит в Советы - разгар огородной страды как-никак! - утверждает, что в течение последних двух недель Ходоров там не появлялся. Жена и дочь Ходорова на дачу не ездили давненько, как они выразились, "сейчас не до того". Так что сказать с определенностью, где сейчас Ходоров, они не могут, хотя, если судить по отсутствию пишущей машинки, рабочего кейса, дорожной сумки и зубной щетки, можно с уверенностью предположить, что он что-то где-то пишет, скорее всего в деревне, хотя не исключено, что временно поселился у друзей в пустующей квартире или на даче.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32