Но самое опасное заключалось в том, что остановились мушкетеры как раз напротив хижины.
Положение друзей становилось критическим. Слева, справа и прямо перед ними были враги, число которых не позволяло даже думать о том, чтобы проложить себе дорогу шпагами. Необходимо было бежать, но куда? Впрочем, времени на раздумья у них также не оставалось, приходилось поставить все на карту и уповать лишь на Провидение. Фариболь предложил выбраться из хижины через заднюю дверь и осмотреться на месте. Никто не возражал.
— Что ж, друзья, тогда вперед! — скомандовал он.
Монсеньор Людовик взял на руки Ивонну и последовал за Мистуфлэ, осторожно продвигавшимся по узкой тропинке; с тыла их прикрывал Фариболь с пистолетом в руке.
— Быстрее, быстрее! — торопил капитан. — Эти мерзавцы наступают нам на пятки!
— Святая дева! Мы окружены!
— Окружены? Тысяча чертей!… У меня есть план! — вдруг вскричал Фариболь. — Монсеньор, и вы, мадемуазель, ждите нас здесь. Мистуфлэ, за мной!
Тропинка, по которой они шли до сих пор, превратилась в подобие дороги, идущей вдоль каменной стены. Фариболь с приятелем перелезли через стену и скрылись из глаз.
Между тем мушкетеры обнаружили временное укрытие беглецов, к счастью, уже покинутое ими, и теперь, подобно ищейкам, рыскали вокруг. Вдруг один из них с радостным криком, на который сбежались все остальные, обнаружили прижавшихся друг к другу монсеньора Людовика и Ивонну:
— Вот они!
Но тут случилось нечто неожиданное: часть стены, под которой находились мушкетеры, закачалась, словно от землетрясения; повисла на какое-то мгновение в воздухе и рухнула, похоронив под обломками четырех солдат и их коней. Затем из пролома, размахивая руками, выскочил человек и закричал:
— Скорее, монсеньор! Сюда! Дорога свободна!
— Это же Фариболь! — воскликнул монсеньор Людовик, поднимая Ивонну и бросаясь к нему.
— Тысяча чертей! Как вам понравилось представление? Этот Мистуфлэ — настоящий Самсон, ему по силам разрушить храм!
Однако опасность еще не миновала, поскольку остальные враги, привлеченные грохотом рухнувшей стены, могли появиться в любой момент. У друзей не было времени для раздумий, и они снова пошли вперед, не ведая куда. Внезапно перед ними выросла новая стена такой высоты, что над ней были видны лишь качающиеся кроны деревьев.
— Это стена какого-то парка, — задумчиво произнес Мистуфлэ. — Через нее нам уже не перелезть…
И тут по o6e стороны дороги заблестели стволы мушкетов, а позади беглецов раздался нарастающий шум, возвещавший о приближении врагов.
— Тысяча чертей! Вот теперь мы попались! — в отчаянии вскричал Фариболь. — Я не вижу никакого вы…
Ему не суждено было закончить фразу; зацепившись ногой за какое-то незамеченное препятствие, он во всю свою немалую длину растянулся на земле.
— Проклятье! — воскликнул капитан, вставая. — Это же ступенька! Лестница! Господи, а вот и дверь! Вперед, Мистуфлэ, это по твоей части!
— Иду, хозяин!
Сохраняя полнейшее спокойствие, Мистуфлэ извлек длинный тонкий нож, повозился несколько мгновений у замочной скважины и, торжествующее улыбаясь, распахнул дверь со словами:
— Готово, хозяин!
Когда все вошли, он вновь вернулся к двери и запер ее тем же нехитрым способом, что и открыл.
В парке царила гробовая, обволакивающая тишина. В глубине стоял дом, но все огни в его окнах были погашены. Вдруг беглецы услышали перебранку, команды и грубые окрики. Это мушкетеры, потеряв след четырех друзей и здраво рассудив, что в парк они пробраться никак не могли, рассыпались по окрестностям в надежде вновь их обнаружить.
Вскоре шум голосов стих вдали, и друзья с облегчением переглянулись. В это время из-за туч показалась луна, и свет ее упал на сильно побледневшее и искаженное от боли лицо Ивонны.
— Боже мой! — в тревоге воскликнул монсеньор Людовик. — Нельзя терять ни секунды! Не знаю, кого мы встретим здесь, друзей или врагов, но клянусь, что не пройдет и десяти минут, как я найду кого-нибудь, кто сможет заняться моей несчастной сестрой… Возьмите ее и идите за мной!
— Монсеньор, — сказал Фариболь, показывая в самый дальний угол парка, — там видел свет. Готов поклясться, что это домик садовника. Попросим убежища у него!
Минуту спустя все четверо стояли перед маленьким флигелем. Из окна на первом этаже струился свет, занавески были раздвинуты. Монсеньор Людовик заглянул внутрь, и увидел коленопреклоненную женщину, погруженную в молитву. Не опасаясь больше, он подошел к двери и постучал. Внутри домика прошелестели легкие шаги, и дрожащий голос спросил:
— Что вам угодно?
— Во имя милосердия, — взмолился юноша, — откройте нам! Мы нуждаемся в помощи, с нами девушка, которая умирает от холода и боли…
— Но кто вы?
— Мое имя монсеньор Людовик, а…
Его прервал грохот отодвигаемого засова. На пороге возникла девушка, так и не успевшая закончить свою молитву, и с радостным криком бросилась им навстречу:
— Людовик! Людовик!
— Сюзанна! Ты… здесь?! — еле вымолвил пораженный юноша, узнав дочь графа де Бреванна.
И, позабыв все невзгоды, опьянев от охватившего его счастья, он опустился на колени перед женщиной, ради которой не раз рисковал жизнью.
Собрав последние силы, Ивонна освободилась от державших ее рук, но от боли и радости не смогла сделать и шага. Мир бешено завертелся у нее перед глазами, и она лишилась чувств.
Глава VII
ЗАГОВОРЩИКИ
Вполне понятно, что для некоторых придворных смерть Анны Австрийской явилась жестоким ударом. Покинув этот мир, королева оставила без защиты тех, кому покровительствовала при жизни, даже не подозревая о том, что они готовят заговор против Людовика XIV.
В том самом роскошном особняке, во флигеле которого укрылись наши беглецы, четыре человека обсуждали в это время упомянутое печальное событие, искренне их опечалившее. Впрочем, их печаль была вызвана скорее эгоистическими, нежели сентиментальными чувствами. По зову маркизы де Монтеспа в ее дом явились графиня де Суасон, герцог Лотарингский и граф де Роан. Предвидя скорый конец своей покровительницы, все четверо условились помогать друг другу, дабы не оказаться не у дел после ее ухода. Им требовался некто, а именно девушка, достаточно молодая, красивая и воспитанная, чтобы король, влюбившись в нее, возвел ее на трон, но в то же время достаточно послушная и наивная, чтобы беспрекословно действовать по указке четырех заговорщиков.
Однажды, проезжая через окрестности Дижона, Людовик XIV посетил монастырь урсулинок и, увидев там молодую дочь графа де Бреванна, весьма благосклонно отозвался о ее красоте. Маркиза де Монтеспа этого не забыла и позднее, когда близкая смерть королевы-матери уже не вызывала ни у кого сомнений, разработала плен, довела его до сведения остальных, и все четверо осуществили его.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56
Положение друзей становилось критическим. Слева, справа и прямо перед ними были враги, число которых не позволяло даже думать о том, чтобы проложить себе дорогу шпагами. Необходимо было бежать, но куда? Впрочем, времени на раздумья у них также не оставалось, приходилось поставить все на карту и уповать лишь на Провидение. Фариболь предложил выбраться из хижины через заднюю дверь и осмотреться на месте. Никто не возражал.
— Что ж, друзья, тогда вперед! — скомандовал он.
Монсеньор Людовик взял на руки Ивонну и последовал за Мистуфлэ, осторожно продвигавшимся по узкой тропинке; с тыла их прикрывал Фариболь с пистолетом в руке.
— Быстрее, быстрее! — торопил капитан. — Эти мерзавцы наступают нам на пятки!
— Святая дева! Мы окружены!
— Окружены? Тысяча чертей!… У меня есть план! — вдруг вскричал Фариболь. — Монсеньор, и вы, мадемуазель, ждите нас здесь. Мистуфлэ, за мной!
Тропинка, по которой они шли до сих пор, превратилась в подобие дороги, идущей вдоль каменной стены. Фариболь с приятелем перелезли через стену и скрылись из глаз.
Между тем мушкетеры обнаружили временное укрытие беглецов, к счастью, уже покинутое ими, и теперь, подобно ищейкам, рыскали вокруг. Вдруг один из них с радостным криком, на который сбежались все остальные, обнаружили прижавшихся друг к другу монсеньора Людовика и Ивонну:
— Вот они!
Но тут случилось нечто неожиданное: часть стены, под которой находились мушкетеры, закачалась, словно от землетрясения; повисла на какое-то мгновение в воздухе и рухнула, похоронив под обломками четырех солдат и их коней. Затем из пролома, размахивая руками, выскочил человек и закричал:
— Скорее, монсеньор! Сюда! Дорога свободна!
— Это же Фариболь! — воскликнул монсеньор Людовик, поднимая Ивонну и бросаясь к нему.
— Тысяча чертей! Как вам понравилось представление? Этот Мистуфлэ — настоящий Самсон, ему по силам разрушить храм!
Однако опасность еще не миновала, поскольку остальные враги, привлеченные грохотом рухнувшей стены, могли появиться в любой момент. У друзей не было времени для раздумий, и они снова пошли вперед, не ведая куда. Внезапно перед ними выросла новая стена такой высоты, что над ней были видны лишь качающиеся кроны деревьев.
— Это стена какого-то парка, — задумчиво произнес Мистуфлэ. — Через нее нам уже не перелезть…
И тут по o6e стороны дороги заблестели стволы мушкетов, а позади беглецов раздался нарастающий шум, возвещавший о приближении врагов.
— Тысяча чертей! Вот теперь мы попались! — в отчаянии вскричал Фариболь. — Я не вижу никакого вы…
Ему не суждено было закончить фразу; зацепившись ногой за какое-то незамеченное препятствие, он во всю свою немалую длину растянулся на земле.
— Проклятье! — воскликнул капитан, вставая. — Это же ступенька! Лестница! Господи, а вот и дверь! Вперед, Мистуфлэ, это по твоей части!
— Иду, хозяин!
Сохраняя полнейшее спокойствие, Мистуфлэ извлек длинный тонкий нож, повозился несколько мгновений у замочной скважины и, торжествующее улыбаясь, распахнул дверь со словами:
— Готово, хозяин!
Когда все вошли, он вновь вернулся к двери и запер ее тем же нехитрым способом, что и открыл.
В парке царила гробовая, обволакивающая тишина. В глубине стоял дом, но все огни в его окнах были погашены. Вдруг беглецы услышали перебранку, команды и грубые окрики. Это мушкетеры, потеряв след четырех друзей и здраво рассудив, что в парк они пробраться никак не могли, рассыпались по окрестностям в надежде вновь их обнаружить.
Вскоре шум голосов стих вдали, и друзья с облегчением переглянулись. В это время из-за туч показалась луна, и свет ее упал на сильно побледневшее и искаженное от боли лицо Ивонны.
— Боже мой! — в тревоге воскликнул монсеньор Людовик. — Нельзя терять ни секунды! Не знаю, кого мы встретим здесь, друзей или врагов, но клянусь, что не пройдет и десяти минут, как я найду кого-нибудь, кто сможет заняться моей несчастной сестрой… Возьмите ее и идите за мной!
— Монсеньор, — сказал Фариболь, показывая в самый дальний угол парка, — там видел свет. Готов поклясться, что это домик садовника. Попросим убежища у него!
Минуту спустя все четверо стояли перед маленьким флигелем. Из окна на первом этаже струился свет, занавески были раздвинуты. Монсеньор Людовик заглянул внутрь, и увидел коленопреклоненную женщину, погруженную в молитву. Не опасаясь больше, он подошел к двери и постучал. Внутри домика прошелестели легкие шаги, и дрожащий голос спросил:
— Что вам угодно?
— Во имя милосердия, — взмолился юноша, — откройте нам! Мы нуждаемся в помощи, с нами девушка, которая умирает от холода и боли…
— Но кто вы?
— Мое имя монсеньор Людовик, а…
Его прервал грохот отодвигаемого засова. На пороге возникла девушка, так и не успевшая закончить свою молитву, и с радостным криком бросилась им навстречу:
— Людовик! Людовик!
— Сюзанна! Ты… здесь?! — еле вымолвил пораженный юноша, узнав дочь графа де Бреванна.
И, позабыв все невзгоды, опьянев от охватившего его счастья, он опустился на колени перед женщиной, ради которой не раз рисковал жизнью.
Собрав последние силы, Ивонна освободилась от державших ее рук, но от боли и радости не смогла сделать и шага. Мир бешено завертелся у нее перед глазами, и она лишилась чувств.
Глава VII
ЗАГОВОРЩИКИ
Вполне понятно, что для некоторых придворных смерть Анны Австрийской явилась жестоким ударом. Покинув этот мир, королева оставила без защиты тех, кому покровительствовала при жизни, даже не подозревая о том, что они готовят заговор против Людовика XIV.
В том самом роскошном особняке, во флигеле которого укрылись наши беглецы, четыре человека обсуждали в это время упомянутое печальное событие, искренне их опечалившее. Впрочем, их печаль была вызвана скорее эгоистическими, нежели сентиментальными чувствами. По зову маркизы де Монтеспа в ее дом явились графиня де Суасон, герцог Лотарингский и граф де Роан. Предвидя скорый конец своей покровительницы, все четверо условились помогать друг другу, дабы не оказаться не у дел после ее ухода. Им требовался некто, а именно девушка, достаточно молодая, красивая и воспитанная, чтобы король, влюбившись в нее, возвел ее на трон, но в то же время достаточно послушная и наивная, чтобы беспрекословно действовать по указке четырех заговорщиков.
Однажды, проезжая через окрестности Дижона, Людовик XIV посетил монастырь урсулинок и, увидев там молодую дочь графа де Бреванна, весьма благосклонно отозвался о ее красоте. Маркиза де Монтеспа этого не забыла и позднее, когда близкая смерть королевы-матери уже не вызывала ни у кого сомнений, разработала плен, довела его до сведения остальных, и все четверо осуществили его.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56