Отец дремал на веранде, а мать в своей комнате, слуги же разбрелись повсюду и тоже спали. Но сеньорита Лолита не могла спать. Ее мысль лихорадочно работала.
Она знала, конечно, обстоятельства отца, с некоторых пор он не мог скрывать их, и, понятно, ей хотелось видеть его снова процветающим. Она знала также, что, если бы вышла замуж за дона Диего Вега, то отец был бы обеспечен. Вега не позволил бы родственникам своей жены жить в условиях, которых нельзя назвать наилучшими. Она представила себе прекрасное лицо дона Диего и подумала о том, каким бы оно было, если бы его освещали любовь и страсть. «Как жаль, что он совершенно лишен жизни», говорила она себе. «Но выйти замуж за мужчину, который предложил послать слугу-туземца играть серенады вместо себя!»…
Плеск воды в фонтане убаюкивал ее. Она свернулась в углу скамейки, положив щеку на маленькую ручку; ее черные волосы каскадом спускались на землю.
Внезапно она была разбужена прикосновением к руке; сеньорита быстро выпрямилась и наверное закричала бы, но прижатая к губам рука помешала.
Перед ней стоял человек, закутанный в длинный плащ, с лицом, закрытым черной маской, так что Лолита не могла различить ничего, кроме его сверкающих глаз. Она слышала о сеньоре Зорро, разбойнике, и догадалась, что это был он; сердце ее почти перестало биться, до такой степени была она испугана.
— Молчание! Никакого вреда не будет вам причинено, сеньорита, — хрипло прошептал человек.
— Вы… вы?.. — спросила она, задыхаясь.
Он отступил назад, снял шляпу и низко поклонился ей.
— Вы угадали, моя очаровательная сеньорита, — сказал он. — Я известен, как сеньор Зорро — «Проклятие Капистрано».
— И… вы здесь?
— Я не намерен причинить вреда ни вам, ни кому-либо другому в этой гациенде, сеньорита. Наказываю тех, кто несправедлив, но ваш отец не из таких. Восхищаюсь им в высшей степени. Скорее я накажу тех, кто поступает скверно с ним, чем трону его.
— Благодарю вас, сеньор…
— Я очень устал, а гациенда прекрасное место для отдыха, — сказал он. — Зная также, что теперь час сиесты, думал, что найду всех спящими. Было непростительно будить вас, сеньорита, но я чувствовал, что должен говорить. Ваша красота способна раздвоить человеческий язык, так, чтобы оба конца его могли воспевать ваши достоинства.
Сеньорита Лолита вспыхнула.
— Лучше бы моя красота действовала так же и на других людей, — сказала она.
— А разве это не так? Разве у сеньориты Лолиты мало поклонников? Совершенно невозможно.
— Тем не менее это так, сеньор. Не много найдется достаточно смелых людей, чтобы искать союза с семьей Пулидо, с тех пор как она находится в немилости. Есть один поклонник, — продолжала она, — но в его сватовстве не видно жизни.
— А! Мешковат в любви — и это в вашем присутствии! Что с ним, с этим человеком?.. Не болен ли он?
— Он так богат, что, мне кажется, воображает, будто ему стоит только пожелать, и каждая девушка согласится выйти за него замуж.
— Что за дурак! Ведь только ухаживание придает пикантность роману!
— Но вы, сеньор? Кто-нибудь может войти и увидеть вас тут. Вас могут арестовать…
— А разве вы не хотите видеть разбойника арестованным? Может это поправило бы состояние вашего отца, если бы он арестовал меня. Я слышал, что губернатор очень раздражен моими операциями.
— Вы… вы бы лучше ушли, — сказала она.
— Милосердие говорит о вашей доброте. Вы знаете, что арест означал бы для меня смерть. Все же я должен рискнуть и задержаться на минуту.
Он уселся на скамейку, а сеньорита Лолита отодвинулась, насколько могла дальше, а потом попыталась подняться.
Но сеньор Зорро был готов к этому. Он схватил ее за руку и, прежде чем она могла предвидеть его намерение, наклонился вперед, поднял конец маски и прижался губами к розовой влажной ладони.
— Сеньор! — крикнула она и рванула руку.
— Это было дерзко, но человек должен выразить свои чувства, — сказал он. — Надеюсь, я не оскорбил вас настолько, что прощение невозможно.
— Уйдите, сеньор, иначе я подниму тревогу!
— И будете причиной моей казни?
— Вы только грабитель с большой дороги.
— Но я люблю жизнь, как и всякий другой человек.
— Я крикну, сеньор! Награда обещана за вашу поимку.
— Такие прекрасные ручки не захотят прикоснуться к кровавым деньгам.
— Уйдите!
— О, сеньорита, вы жестоки! Один ваш взгляд заставил кровь сильнее биться в моих жилах. Человек способен сразить целую толпу по одному слову ваших прекрасных губ…
— Сеньор!
— Человек готов умереть, защищая вас, сеньорита. Такая грация, такая свежая юная красота!
— В последний раз, сеньор! Я подниму тревогу!
— Еще раз вашу руку — и я уйду.
— Этого не будет!
— Тогда я останусь здесь, пока не придут и не возьмут меня. Наверное мне недолго придется ждать. Сержант Гонзалес гонится за мною, я знаю это, и, может быть, он уже нашел мой след. При нем будут солдаты…
— Сеньор, ради всего святого!..
— Вашу руку!
Она повернулась спиной, протянула руку, и еще раз он прижался губами к ее ладони. Потом она почувствовала, как ее медленно повернули, и глаза ее заглянули глубоко в его глаза. Дрожь пробежала по всему ее телу. Она сообразила, что он задержал ее руку, и отдернула ее. Потом повернулась, быстро побежала через двор и скрылась в доме.
С сердцем, колотившимся в груди, она стала у окна за занавесями и принялась наблюдать. Сеньор Зорро медленно подошел к фонтану и остановился, чтобы напиться. Потом надвинул шляпу, посмотрел на дом и ушел.
Она слышала, как замирал вдали звук копыт лошади, несшейся галопом.
— Разбойник — но все же человек! — прошептала она. — Если бы дон Диего обладал хотя бы наполовину его смелостью и мужеством!
Глава VIII
Дон Карлос ведет игру
Она отошла от окна, довольная, что никто в доме не видел сеньора Зорро и не узнал о его визите. Остаток дня она провела на веранде за плетением кружев, глядя вниз на пыльную тропинку, которая тянулась по направлению к большой дороге.
Потом наступил вечер. Внизу в туземных хижинах зажглись огни, и туземцы собрались вокруг них, чтобы варить кушанья, есть и разговаривать о событиях дня. В гациенде ужин был уже готов, и семья готовилась сесть к столу, как вдруг, кто-то постучал в дверь.
Индеец побежал открывать, и в комнату вошел сеньор Зорро. Сняв шляпу, он поклонился, потом поднял голову и посмотрел на безмолвную донью Каталину и на испуганного дона Карлоса.
— Я надеюсь, вы простите мое вторжение, — сказал он. — Я человек, известный, как сеньор Зорро. Но не пугайтесь, я не пришел вас грабить.
Дон Карлос медленно поднялся на ноги, в то время как сеньорита Лолита, едва переводя дыхание, тревожно следила за проявлением мужества этого человека, опасаясь, чтобы он не намекнул на дневной визит, о котором она воздержалась рассказать матери.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55
Она знала, конечно, обстоятельства отца, с некоторых пор он не мог скрывать их, и, понятно, ей хотелось видеть его снова процветающим. Она знала также, что, если бы вышла замуж за дона Диего Вега, то отец был бы обеспечен. Вега не позволил бы родственникам своей жены жить в условиях, которых нельзя назвать наилучшими. Она представила себе прекрасное лицо дона Диего и подумала о том, каким бы оно было, если бы его освещали любовь и страсть. «Как жаль, что он совершенно лишен жизни», говорила она себе. «Но выйти замуж за мужчину, который предложил послать слугу-туземца играть серенады вместо себя!»…
Плеск воды в фонтане убаюкивал ее. Она свернулась в углу скамейки, положив щеку на маленькую ручку; ее черные волосы каскадом спускались на землю.
Внезапно она была разбужена прикосновением к руке; сеньорита быстро выпрямилась и наверное закричала бы, но прижатая к губам рука помешала.
Перед ней стоял человек, закутанный в длинный плащ, с лицом, закрытым черной маской, так что Лолита не могла различить ничего, кроме его сверкающих глаз. Она слышала о сеньоре Зорро, разбойнике, и догадалась, что это был он; сердце ее почти перестало биться, до такой степени была она испугана.
— Молчание! Никакого вреда не будет вам причинено, сеньорита, — хрипло прошептал человек.
— Вы… вы?.. — спросила она, задыхаясь.
Он отступил назад, снял шляпу и низко поклонился ей.
— Вы угадали, моя очаровательная сеньорита, — сказал он. — Я известен, как сеньор Зорро — «Проклятие Капистрано».
— И… вы здесь?
— Я не намерен причинить вреда ни вам, ни кому-либо другому в этой гациенде, сеньорита. Наказываю тех, кто несправедлив, но ваш отец не из таких. Восхищаюсь им в высшей степени. Скорее я накажу тех, кто поступает скверно с ним, чем трону его.
— Благодарю вас, сеньор…
— Я очень устал, а гациенда прекрасное место для отдыха, — сказал он. — Зная также, что теперь час сиесты, думал, что найду всех спящими. Было непростительно будить вас, сеньорита, но я чувствовал, что должен говорить. Ваша красота способна раздвоить человеческий язык, так, чтобы оба конца его могли воспевать ваши достоинства.
Сеньорита Лолита вспыхнула.
— Лучше бы моя красота действовала так же и на других людей, — сказала она.
— А разве это не так? Разве у сеньориты Лолиты мало поклонников? Совершенно невозможно.
— Тем не менее это так, сеньор. Не много найдется достаточно смелых людей, чтобы искать союза с семьей Пулидо, с тех пор как она находится в немилости. Есть один поклонник, — продолжала она, — но в его сватовстве не видно жизни.
— А! Мешковат в любви — и это в вашем присутствии! Что с ним, с этим человеком?.. Не болен ли он?
— Он так богат, что, мне кажется, воображает, будто ему стоит только пожелать, и каждая девушка согласится выйти за него замуж.
— Что за дурак! Ведь только ухаживание придает пикантность роману!
— Но вы, сеньор? Кто-нибудь может войти и увидеть вас тут. Вас могут арестовать…
— А разве вы не хотите видеть разбойника арестованным? Может это поправило бы состояние вашего отца, если бы он арестовал меня. Я слышал, что губернатор очень раздражен моими операциями.
— Вы… вы бы лучше ушли, — сказала она.
— Милосердие говорит о вашей доброте. Вы знаете, что арест означал бы для меня смерть. Все же я должен рискнуть и задержаться на минуту.
Он уселся на скамейку, а сеньорита Лолита отодвинулась, насколько могла дальше, а потом попыталась подняться.
Но сеньор Зорро был готов к этому. Он схватил ее за руку и, прежде чем она могла предвидеть его намерение, наклонился вперед, поднял конец маски и прижался губами к розовой влажной ладони.
— Сеньор! — крикнула она и рванула руку.
— Это было дерзко, но человек должен выразить свои чувства, — сказал он. — Надеюсь, я не оскорбил вас настолько, что прощение невозможно.
— Уйдите, сеньор, иначе я подниму тревогу!
— И будете причиной моей казни?
— Вы только грабитель с большой дороги.
— Но я люблю жизнь, как и всякий другой человек.
— Я крикну, сеньор! Награда обещана за вашу поимку.
— Такие прекрасные ручки не захотят прикоснуться к кровавым деньгам.
— Уйдите!
— О, сеньорита, вы жестоки! Один ваш взгляд заставил кровь сильнее биться в моих жилах. Человек способен сразить целую толпу по одному слову ваших прекрасных губ…
— Сеньор!
— Человек готов умереть, защищая вас, сеньорита. Такая грация, такая свежая юная красота!
— В последний раз, сеньор! Я подниму тревогу!
— Еще раз вашу руку — и я уйду.
— Этого не будет!
— Тогда я останусь здесь, пока не придут и не возьмут меня. Наверное мне недолго придется ждать. Сержант Гонзалес гонится за мною, я знаю это, и, может быть, он уже нашел мой след. При нем будут солдаты…
— Сеньор, ради всего святого!..
— Вашу руку!
Она повернулась спиной, протянула руку, и еще раз он прижался губами к ее ладони. Потом она почувствовала, как ее медленно повернули, и глаза ее заглянули глубоко в его глаза. Дрожь пробежала по всему ее телу. Она сообразила, что он задержал ее руку, и отдернула ее. Потом повернулась, быстро побежала через двор и скрылась в доме.
С сердцем, колотившимся в груди, она стала у окна за занавесями и принялась наблюдать. Сеньор Зорро медленно подошел к фонтану и остановился, чтобы напиться. Потом надвинул шляпу, посмотрел на дом и ушел.
Она слышала, как замирал вдали звук копыт лошади, несшейся галопом.
— Разбойник — но все же человек! — прошептала она. — Если бы дон Диего обладал хотя бы наполовину его смелостью и мужеством!
Глава VIII
Дон Карлос ведет игру
Она отошла от окна, довольная, что никто в доме не видел сеньора Зорро и не узнал о его визите. Остаток дня она провела на веранде за плетением кружев, глядя вниз на пыльную тропинку, которая тянулась по направлению к большой дороге.
Потом наступил вечер. Внизу в туземных хижинах зажглись огни, и туземцы собрались вокруг них, чтобы варить кушанья, есть и разговаривать о событиях дня. В гациенде ужин был уже готов, и семья готовилась сесть к столу, как вдруг, кто-то постучал в дверь.
Индеец побежал открывать, и в комнату вошел сеньор Зорро. Сняв шляпу, он поклонился, потом поднял голову и посмотрел на безмолвную донью Каталину и на испуганного дона Карлоса.
— Я надеюсь, вы простите мое вторжение, — сказал он. — Я человек, известный, как сеньор Зорро. Но не пугайтесь, я не пришел вас грабить.
Дон Карлос медленно поднялся на ноги, в то время как сеньорита Лолита, едва переводя дыхание, тревожно следила за проявлением мужества этого человека, опасаясь, чтобы он не намекнул на дневной визит, о котором она воздержалась рассказать матери.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55