Он снял с волос золотую диадему и вложил ей в руки, потом в последний раз поцеловал ее.
— Прощай, любовь моя. Я никогда тебя не забуду.
В этом совершенном одиночестве, когда шум великой битвы затих, воспоминания о ее нежном голосе, о столь любимом облике, теперь ушедшем навсегда, вызвали в нем чувство глубокой тоски. Предавшись бесконечной печали, Александр упал на колени и приложил голову к камням кургана, плача и повторяя ее имя.
Наконец царь поднялся и посмотрел на Барсину в последний раз. Она была прекрасна, и мысль о том, что это тело будет растерзано бездомными собаками и хищными птицами, вызывала протест. Вернувшись в лагерь, он велел Евмену возвести погребальное святилище из тесаных камней, чтобы защитить ее останки. И только увидев, что строительство завершено, согласился выступить в поход.
ГЛАВА 16
Они покинули поле боя при Гавгамелах, когда похоронили всех павших в бою греческих и македонских солдат, так как в этом месте не нашлось достаточно дров, чтобы возвести погребальные костры. Зной и большое число разлагающихся трупов погибших персов распространили над равниной заразный смрад, и многие воины заболели таинственной лихорадкой, от которой не находилось никакого средства.
Войско вернулось к броду через Тигр и, переправившись на западный берег, двинулось к Вавилону.
К четвертому привалу, пройдя местность, называемую Адиабеной, один из старших стражников Мазея подошел к Александру и объявил, что мог бы проводить его к месту, где наблюдается необычайное явление — фонтан нефти!
— Нефти? — переспросил царь.
Ему вспомнился день в Миезе, когда Аристотель жег нефть, присланную ему во фляге из Азии. Александр не мог забыть тот тяжелый отвратительный запах. Ему также вспомнилось, как жители Тира пустили ночью на осадные машины горящую баржу и как еще целый день после этого в воздухе стоял тот же запах. Тем не менее, царь пошел за этим человеком, и тот провел его к впадине, где горел вечный огонь, поднимая к небу густой столб дыма. Все вокруг заливала черная жирная лужа, похожая на болото со странными радужными разводами, и от нее исходила ужасная вонь. Каллисфен был уже на месте и наливал жидкость в стеклянные бутылочки.
— Хочу послать дяде Аристотелю для его опытов.
— Но что это?
— Кто его знает: вкус такой тошнотворный, что трудно и вообразить себе, а вид и запах соответствующие. Возможно, это что-то вроде сока, экссудата этой земли, что живет под чересчур жгучими лучами солнца. Во всяком случае, как тебе известно, это вещество обладает способностью гореть, выделяя огромное тепло. Смотри!
В это время несколько солдат по приказу своего командира наполнили мехи нефтью и разлили ее двумя длинными полосами вдоль дороги в лагерь. Потом командир взял у одного из своих людей горящую лампу и поднес пламя к концам полос. Тут же поднялись две стены огня и со скоростью мысли распространились вдоль дороги до лагерных ворот. Все только рты разинули. Странное вещество еще долго продолжало гореть, подняв две густые зловонные дымовые завесы и распространяя невыносимый жар.
Александру тут же захотелось принять ванну, чтобы избавиться от этого запаха, который проник даже в волосы. Пока Лептина его мыла, он завел разговор с Гефестионом, Птолемеем, Каллисфеном, своим новым массажистом Афинофаном, прибывшим из Афин, и его помощником, юношей по имени Стефан.
— Насколько я могу судить из увиденного, — сказал царь, — эту нефть можно использовать в качестве оружия. Представляете эффект, если ее швырнуть на врага!
— Я слышал, что нефть для этого не годится, — вмешался массажист, в юности посетивший несколько уроков философии. — Ведь она производит совершенно необычный огонь. Огонь, как всем известно, — это элемент эфирный, небесный, который, проходя через воздух, источает тепло и свет. А нефть появляется из земли и горит только в соприкосновении с совершенно сухой землей пустыни или же с влажной и жирной, как на юге Вавилонии. На субстанции промежуточной влажности, такой как человек, она никогда не загорится.
— Эта гипотеза представляется мне несколько поспешной, — возразил Каллисфен. — Умственные категории трудно приложимы к отдельно взятым физическим проявлениям, которые зависят от множества случайных составляющих, не выражаемых количественно, и кроме того…
— Я уверен в том, что говорю, — перебил его Афинофан, в то время как Александр вылез из ванны, и Лептина стала вытирать его льняным полотном, — и мой помощник Стефан, который так же, как и я, слушал уроки моего учителя софиста Гермиппа, поддерживает этот тезис.
— До такой степени, что я готов сам продемонстрировать этот опыт прямо здесь, у всех на глазах! — воскликнул юноша, возможно просто для того, чтобы заслужить признательность Александра.
— Мне не кажется, что стоит пробовать, — сказал царь. — Лучше оставить подобный вопрос без ответа.
Но юноша настаивал, и его поддержал Афинофан, продолжавший длинно и нудно развивать философские теории. Сказано — сделано: слугу послали за нефтью, и молодой Стефан начал с большой осторожностью умащать себя ею, словно это было оливковое масло.
— А теперь, — объявил Афинофан, беря лампу, — я вам покажу, что на человеческом теле, то есть на субстанции промежуточной влажности, нефть не загорится.
С этими словами он поднес пламя к телу юноши.
Никто и глазом моргнуть не успел, как Стефан превратился в сплошной огненный шар страшной силы и жара. Несчастный отчаянно закричал. Все схватили ведра и прочие сосуды и стали поливать его водой из ванны, которая, к счастью, была под рукой, но погасить пламя оказалось нелегко.
Александр велел немедленно позвать Филиппа, чтобы тот позаботился о юноше, употребив свои мази от ожогов. Ценой больших усилий удалось спасти ему жизнь, но бедняга остался изуродован до конца своих дней и всегда страдал слабым здоровьем.
Каллисфен посоветовал больше не заниматься этим зловонным веществом, прежде чем его дядя Аристотель не изучит его основательно и не откроет, каковы на самом деле его свойства.
На следующий день все двинулись в путь.
По мере продвижения степь постепенно уступала место все более тучным и плодородным землям, орошаемым десятками каналов, связывавших берега Тигра и Евфрата. Местность усеивали многочисленные деревни, где крестьяне уже начинали готовить землю к следующему севу.
Когда войско останавливалось, местные правители приносили в дар местные яства — в частности, приятную на вкус и освежающую пальмовую сердцевину. Пальмовое же вино, наоборот, оставляло тяжесть в желудке, а главное — головную боль, но большого выбора не было: обычное вино, даже лучших сортов, в этом климате не сохранялось, а вода часто была не слишком хороша для питья.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104
— Прощай, любовь моя. Я никогда тебя не забуду.
В этом совершенном одиночестве, когда шум великой битвы затих, воспоминания о ее нежном голосе, о столь любимом облике, теперь ушедшем навсегда, вызвали в нем чувство глубокой тоски. Предавшись бесконечной печали, Александр упал на колени и приложил голову к камням кургана, плача и повторяя ее имя.
Наконец царь поднялся и посмотрел на Барсину в последний раз. Она была прекрасна, и мысль о том, что это тело будет растерзано бездомными собаками и хищными птицами, вызывала протест. Вернувшись в лагерь, он велел Евмену возвести погребальное святилище из тесаных камней, чтобы защитить ее останки. И только увидев, что строительство завершено, согласился выступить в поход.
ГЛАВА 16
Они покинули поле боя при Гавгамелах, когда похоронили всех павших в бою греческих и македонских солдат, так как в этом месте не нашлось достаточно дров, чтобы возвести погребальные костры. Зной и большое число разлагающихся трупов погибших персов распространили над равниной заразный смрад, и многие воины заболели таинственной лихорадкой, от которой не находилось никакого средства.
Войско вернулось к броду через Тигр и, переправившись на западный берег, двинулось к Вавилону.
К четвертому привалу, пройдя местность, называемую Адиабеной, один из старших стражников Мазея подошел к Александру и объявил, что мог бы проводить его к месту, где наблюдается необычайное явление — фонтан нефти!
— Нефти? — переспросил царь.
Ему вспомнился день в Миезе, когда Аристотель жег нефть, присланную ему во фляге из Азии. Александр не мог забыть тот тяжелый отвратительный запах. Ему также вспомнилось, как жители Тира пустили ночью на осадные машины горящую баржу и как еще целый день после этого в воздухе стоял тот же запах. Тем не менее, царь пошел за этим человеком, и тот провел его к впадине, где горел вечный огонь, поднимая к небу густой столб дыма. Все вокруг заливала черная жирная лужа, похожая на болото со странными радужными разводами, и от нее исходила ужасная вонь. Каллисфен был уже на месте и наливал жидкость в стеклянные бутылочки.
— Хочу послать дяде Аристотелю для его опытов.
— Но что это?
— Кто его знает: вкус такой тошнотворный, что трудно и вообразить себе, а вид и запах соответствующие. Возможно, это что-то вроде сока, экссудата этой земли, что живет под чересчур жгучими лучами солнца. Во всяком случае, как тебе известно, это вещество обладает способностью гореть, выделяя огромное тепло. Смотри!
В это время несколько солдат по приказу своего командира наполнили мехи нефтью и разлили ее двумя длинными полосами вдоль дороги в лагерь. Потом командир взял у одного из своих людей горящую лампу и поднес пламя к концам полос. Тут же поднялись две стены огня и со скоростью мысли распространились вдоль дороги до лагерных ворот. Все только рты разинули. Странное вещество еще долго продолжало гореть, подняв две густые зловонные дымовые завесы и распространяя невыносимый жар.
Александру тут же захотелось принять ванну, чтобы избавиться от этого запаха, который проник даже в волосы. Пока Лептина его мыла, он завел разговор с Гефестионом, Птолемеем, Каллисфеном, своим новым массажистом Афинофаном, прибывшим из Афин, и его помощником, юношей по имени Стефан.
— Насколько я могу судить из увиденного, — сказал царь, — эту нефть можно использовать в качестве оружия. Представляете эффект, если ее швырнуть на врага!
— Я слышал, что нефть для этого не годится, — вмешался массажист, в юности посетивший несколько уроков философии. — Ведь она производит совершенно необычный огонь. Огонь, как всем известно, — это элемент эфирный, небесный, который, проходя через воздух, источает тепло и свет. А нефть появляется из земли и горит только в соприкосновении с совершенно сухой землей пустыни или же с влажной и жирной, как на юге Вавилонии. На субстанции промежуточной влажности, такой как человек, она никогда не загорится.
— Эта гипотеза представляется мне несколько поспешной, — возразил Каллисфен. — Умственные категории трудно приложимы к отдельно взятым физическим проявлениям, которые зависят от множества случайных составляющих, не выражаемых количественно, и кроме того…
— Я уверен в том, что говорю, — перебил его Афинофан, в то время как Александр вылез из ванны, и Лептина стала вытирать его льняным полотном, — и мой помощник Стефан, который так же, как и я, слушал уроки моего учителя софиста Гермиппа, поддерживает этот тезис.
— До такой степени, что я готов сам продемонстрировать этот опыт прямо здесь, у всех на глазах! — воскликнул юноша, возможно просто для того, чтобы заслужить признательность Александра.
— Мне не кажется, что стоит пробовать, — сказал царь. — Лучше оставить подобный вопрос без ответа.
Но юноша настаивал, и его поддержал Афинофан, продолжавший длинно и нудно развивать философские теории. Сказано — сделано: слугу послали за нефтью, и молодой Стефан начал с большой осторожностью умащать себя ею, словно это было оливковое масло.
— А теперь, — объявил Афинофан, беря лампу, — я вам покажу, что на человеческом теле, то есть на субстанции промежуточной влажности, нефть не загорится.
С этими словами он поднес пламя к телу юноши.
Никто и глазом моргнуть не успел, как Стефан превратился в сплошной огненный шар страшной силы и жара. Несчастный отчаянно закричал. Все схватили ведра и прочие сосуды и стали поливать его водой из ванны, которая, к счастью, была под рукой, но погасить пламя оказалось нелегко.
Александр велел немедленно позвать Филиппа, чтобы тот позаботился о юноше, употребив свои мази от ожогов. Ценой больших усилий удалось спасти ему жизнь, но бедняга остался изуродован до конца своих дней и всегда страдал слабым здоровьем.
Каллисфен посоветовал больше не заниматься этим зловонным веществом, прежде чем его дядя Аристотель не изучит его основательно и не откроет, каковы на самом деле его свойства.
На следующий день все двинулись в путь.
По мере продвижения степь постепенно уступала место все более тучным и плодородным землям, орошаемым десятками каналов, связывавших берега Тигра и Евфрата. Местность усеивали многочисленные деревни, где крестьяне уже начинали готовить землю к следующему севу.
Когда войско останавливалось, местные правители приносили в дар местные яства — в частности, приятную на вкус и освежающую пальмовую сердцевину. Пальмовое же вино, наоборот, оставляло тяжесть в желудке, а главное — головную боль, но большого выбора не было: обычное вино, даже лучших сортов, в этом климате не сохранялось, а вода часто была не слишком хороша для питья.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104