Снова заиграли кимвалы, забили барабаны, и под этот аккомпанемент новая волна конных лучников понеслась на центр христианской армии.
Это была первая проверка войска на боеспособность. Филипп с волнением ждал. Английская и нормандская пехота еще не сталкивалась с турками в бою. Если они сейчас спасуют, можно считать это сражение проигранным. Так тщательно выстроенный Ричардом план будет разрушен, а армия разбита.
Английские лучники следили за приближением врага со спокойной стойкостью, к которой примешивалось что-то вроде любопытства, что вселило в сердце Филиппа надежду. Он уже привык видеть ненадежность сирийских стрелков, их подверженность общему паническому настрою, что было недопустимо в сражении. Но сейчас он наблюдал совсем иную картину. Англичане, услышав команду, передававшуюся по цепочке, ловкими, привычными движениями начали вставлять стрелы, натягивать тетиву длинных луков, а потом одновременно подняли луки на уровень плеча.
Но хватит ли у них терпения ждать, не станут ли они стрелять, когда турки будут еще далеко? Это была настоящая проверка дисциплинированности и выдержки бойцов.
Раздался звон спускаемых тетив. Филипп в отчаянии застонал.
– Слишком рано! – пробормотал он.
Но он недооценил дальность выстрела английских луков. Тяжелые стрелы взвились в воздух и понеслись с молниеносной скоростью по направлению к приближающимся всадникам. В первых рядах сельджуков произошло замешательство, вызванное падением раненых людей и лошадей, и вторая волна всадников споткнулась о внезапно возникшую преграду. Английские командиры снова подали сигнал, и второй поток стрел полетел в смешавшиеся ряды атакующих. Атака захлебнулась.
Филипп рассмеялся и радостно закричал. Турки находились на таком расстоянии, что стрелы их не могли поразить врага. Всадники развернулись и поскакали назад, оставляя за собой облака пыли и трупы людей и коней, что доказало эффективность новых луков, которые англичане называли арбалетами.
Христиане выиграли первый бой. Воины потрясали оружием, кое-кто затянул победную песнь.
Филипп, сколько ни всматривался в даль, ничего не мог разглядеть: плотная пелена пыли, поднятая вражескими всадниками, заслоняла лес впереди, где госпитальеры отбивали атаку турок.
Ричард, как и Филипп, думал о том, что сейчас происходит в арьергарде.
Он повернулся к д'Юбиньи.
– Поезжай туда, Филипп, – сказал он. – Роджер де Мулине знает тебя, может быть, он послушает твоего совета. Скажи ему, что мы отбили атаку и двигаемся дальше.
Филипп, развернув коня, прорезал ряды стрелков и поехал в хвост колонны, мимо высокой повозки, на которой развевалось английское знамя, мимо длинных рядов всадников, наблюдающих за врагами, число которых на поляне все возрастало.
Филипп приближался к месту боя, где вились клубы пыли. Мимо проносились случайные стрелы, падающие на сухую землю. Остановившись, чтобы надеть шлем, он продолжал прислушиваться к происходящему.
Потом Филипп увидел прямо перед собой развевающееся огромное черное знамя госпитальеров и направил коня к знакомому белому кресту на черном фоне. Там был сир Роджер де Мулине, его легкая, маленькая фигурка в кольчуге и плаще смутно выделялась в облаках пыли на фоне остальных рыцарей.
Когда де Мулине заметил направляющегося к нему всадника и, разглядев на его плаще черного ястреба, узнал Филиппа, он махнул ему рукой.
– Мы должны идти в наступление! – прокричал Великий Магистр, и высокий голос его глухо звучал под сталью шлема. – Король должен приказать трубить атаку. Язычники почти у нас в руках!
Пока главный госпитальер выкрикивал команды своим людям, Филипп постарался оценить ситуацию. Сначала он ничего не мог понять: вокруг него кипело сражение, фигуры турок, рыцарей то появлялись, то исчезали снова; ржали кони, звенели мечи, скрещиваясь с кривыми саблями, и в этом шуме Филиппу было трудно думать.
Но, к счастью, Филипп уже знал, по каким признакам нужно определять обстановку. Отсюда он видел, как колонна английских и нормандских стрелков, сомкнув ряды, снова двинулась вперед. Видел Филипп и турецкие отряды, подтягивающие дополнительные силы, видел и отделившуюся от войска иноверцев новую волну всадников.
Стрелы, выпущенные из арбалетов, нанесли серьезный ущерб войску противника. Но даже прицельный огонь не мог полностью предотвратить наступления турок. Язычники потеряли много лошадей, но и многие госпитальеры уже были вынуждены сражаться пешими; много копий уже было сломано, и в ход пошли мечи.
Многие рыцари, взяв арбалеты из рук погибших стрелков, сами принялись стрелять по врагу.
Отсюда Филипп мог распознать общий ход битвы. Но Великий Магистр был туповат и не мог видеть дальше собственного носа, и Филипп спросил себя, каким образом он собирался заставить этого упрямца уяснить реальный ход сражения. Но в любом случае он должен попытаться, хотя было трудно говорить в таком шуме, к тому же голоса сильно заглушались сталью шлемов.
– В авангарде и центре колонны все спокойно, сир! – прокричал он. – Король просит вас отдать приказ о продолжении похода. Через час Саладин соберет на поляне всю свою армию.
– Но спустя этот час у нас не останется в живых ни одной лошади! Что ж, я обязан подчиниться приказу короля. Сделаем все, что сможем, – прокричал Великий Магистр.
Филипп, успокоенный ответом де Мулинса, погнал коня назад. Колонна двигалась медленно. Нужно было подождать заканчивающих сражаться госпитальеров. Число турок на поляне продолжало расти, но Саладин, наученный горьким опытом, опасался вновь нападать на центр христианского войска.
Филипп остановился около отряда английских рыцарей, чтобы перекинуться парой слов с юным де Шавосом.
– Надень шлем, Питер! – резко прикрикнул он на юношу.
– Но мне в нем неудобно.
– Это лучше, чем турецкая стрела в горле, – сказал Филипп, и перед его глазами мелькнула страшная сцена гибели сира Фулька.
Ричард продолжал ездить между отрядами пехотинцев и стрелков, и от одного взгляда на высокую, спокойно-величественную фигуру короля в душах людей росла уверенность в собственных силах. А воодушевление людей играло огромную роль в сражении. Сейчас, когда воины видели, как на поляне Саладин готовится к решающей атаке, им особенно был необходим заряд мужества и отваги.
Скоро возобновились атаки на центр христианского войска. Со стороны поляны к рыцарям летели конные лучники, как всегда, пуская стрелы и отъезжая прочь. Но стрелы английских стрелков за время каждого набега сильно выкашивали ряды турецких всадников.
Филипп заметил, что сельджукам стало очень трудно отступать. Узкая поляна лишала конницу столь необходимого простора:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84
Это была первая проверка войска на боеспособность. Филипп с волнением ждал. Английская и нормандская пехота еще не сталкивалась с турками в бою. Если они сейчас спасуют, можно считать это сражение проигранным. Так тщательно выстроенный Ричардом план будет разрушен, а армия разбита.
Английские лучники следили за приближением врага со спокойной стойкостью, к которой примешивалось что-то вроде любопытства, что вселило в сердце Филиппа надежду. Он уже привык видеть ненадежность сирийских стрелков, их подверженность общему паническому настрою, что было недопустимо в сражении. Но сейчас он наблюдал совсем иную картину. Англичане, услышав команду, передававшуюся по цепочке, ловкими, привычными движениями начали вставлять стрелы, натягивать тетиву длинных луков, а потом одновременно подняли луки на уровень плеча.
Но хватит ли у них терпения ждать, не станут ли они стрелять, когда турки будут еще далеко? Это была настоящая проверка дисциплинированности и выдержки бойцов.
Раздался звон спускаемых тетив. Филипп в отчаянии застонал.
– Слишком рано! – пробормотал он.
Но он недооценил дальность выстрела английских луков. Тяжелые стрелы взвились в воздух и понеслись с молниеносной скоростью по направлению к приближающимся всадникам. В первых рядах сельджуков произошло замешательство, вызванное падением раненых людей и лошадей, и вторая волна всадников споткнулась о внезапно возникшую преграду. Английские командиры снова подали сигнал, и второй поток стрел полетел в смешавшиеся ряды атакующих. Атака захлебнулась.
Филипп рассмеялся и радостно закричал. Турки находились на таком расстоянии, что стрелы их не могли поразить врага. Всадники развернулись и поскакали назад, оставляя за собой облака пыли и трупы людей и коней, что доказало эффективность новых луков, которые англичане называли арбалетами.
Христиане выиграли первый бой. Воины потрясали оружием, кое-кто затянул победную песнь.
Филипп, сколько ни всматривался в даль, ничего не мог разглядеть: плотная пелена пыли, поднятая вражескими всадниками, заслоняла лес впереди, где госпитальеры отбивали атаку турок.
Ричард, как и Филипп, думал о том, что сейчас происходит в арьергарде.
Он повернулся к д'Юбиньи.
– Поезжай туда, Филипп, – сказал он. – Роджер де Мулине знает тебя, может быть, он послушает твоего совета. Скажи ему, что мы отбили атаку и двигаемся дальше.
Филипп, развернув коня, прорезал ряды стрелков и поехал в хвост колонны, мимо высокой повозки, на которой развевалось английское знамя, мимо длинных рядов всадников, наблюдающих за врагами, число которых на поляне все возрастало.
Филипп приближался к месту боя, где вились клубы пыли. Мимо проносились случайные стрелы, падающие на сухую землю. Остановившись, чтобы надеть шлем, он продолжал прислушиваться к происходящему.
Потом Филипп увидел прямо перед собой развевающееся огромное черное знамя госпитальеров и направил коня к знакомому белому кресту на черном фоне. Там был сир Роджер де Мулине, его легкая, маленькая фигурка в кольчуге и плаще смутно выделялась в облаках пыли на фоне остальных рыцарей.
Когда де Мулине заметил направляющегося к нему всадника и, разглядев на его плаще черного ястреба, узнал Филиппа, он махнул ему рукой.
– Мы должны идти в наступление! – прокричал Великий Магистр, и высокий голос его глухо звучал под сталью шлема. – Король должен приказать трубить атаку. Язычники почти у нас в руках!
Пока главный госпитальер выкрикивал команды своим людям, Филипп постарался оценить ситуацию. Сначала он ничего не мог понять: вокруг него кипело сражение, фигуры турок, рыцарей то появлялись, то исчезали снова; ржали кони, звенели мечи, скрещиваясь с кривыми саблями, и в этом шуме Филиппу было трудно думать.
Но, к счастью, Филипп уже знал, по каким признакам нужно определять обстановку. Отсюда он видел, как колонна английских и нормандских стрелков, сомкнув ряды, снова двинулась вперед. Видел Филипп и турецкие отряды, подтягивающие дополнительные силы, видел и отделившуюся от войска иноверцев новую волну всадников.
Стрелы, выпущенные из арбалетов, нанесли серьезный ущерб войску противника. Но даже прицельный огонь не мог полностью предотвратить наступления турок. Язычники потеряли много лошадей, но и многие госпитальеры уже были вынуждены сражаться пешими; много копий уже было сломано, и в ход пошли мечи.
Многие рыцари, взяв арбалеты из рук погибших стрелков, сами принялись стрелять по врагу.
Отсюда Филипп мог распознать общий ход битвы. Но Великий Магистр был туповат и не мог видеть дальше собственного носа, и Филипп спросил себя, каким образом он собирался заставить этого упрямца уяснить реальный ход сражения. Но в любом случае он должен попытаться, хотя было трудно говорить в таком шуме, к тому же голоса сильно заглушались сталью шлемов.
– В авангарде и центре колонны все спокойно, сир! – прокричал он. – Король просит вас отдать приказ о продолжении похода. Через час Саладин соберет на поляне всю свою армию.
– Но спустя этот час у нас не останется в живых ни одной лошади! Что ж, я обязан подчиниться приказу короля. Сделаем все, что сможем, – прокричал Великий Магистр.
Филипп, успокоенный ответом де Мулинса, погнал коня назад. Колонна двигалась медленно. Нужно было подождать заканчивающих сражаться госпитальеров. Число турок на поляне продолжало расти, но Саладин, наученный горьким опытом, опасался вновь нападать на центр христианского войска.
Филипп остановился около отряда английских рыцарей, чтобы перекинуться парой слов с юным де Шавосом.
– Надень шлем, Питер! – резко прикрикнул он на юношу.
– Но мне в нем неудобно.
– Это лучше, чем турецкая стрела в горле, – сказал Филипп, и перед его глазами мелькнула страшная сцена гибели сира Фулька.
Ричард продолжал ездить между отрядами пехотинцев и стрелков, и от одного взгляда на высокую, спокойно-величественную фигуру короля в душах людей росла уверенность в собственных силах. А воодушевление людей играло огромную роль в сражении. Сейчас, когда воины видели, как на поляне Саладин готовится к решающей атаке, им особенно был необходим заряд мужества и отваги.
Скоро возобновились атаки на центр христианского войска. Со стороны поляны к рыцарям летели конные лучники, как всегда, пуская стрелы и отъезжая прочь. Но стрелы английских стрелков за время каждого набега сильно выкашивали ряды турецких всадников.
Филипп заметил, что сельджукам стало очень трудно отступать. Узкая поляна лишала конницу столь необходимого простора:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84