Задавать подобные вопросы тоже.
– Могли похитить и по его приказу, – согласилась она. – Но твой Анри не делал этого.
– Откуда такая уверенность? – удивилась я.
Клод рассмеялась, а потом ответила:
– Анри Наварский не столь глуп, каким старается казаться. Он занял трон Франции не по праву, но держит его под собственным задом крепко. Так крепко, как не держал его ни один из Каппеттингов. Твоего Анри по-настоящему любит народ, его обожают парижане. Воз родись сейчас сам Анри Второй – и того бы французы прогнали дубинками, защищая твоего Анри Четвертого. А уж про внебрачных внуков давно околевшего короля никто не знал, не знает и никогда не вспомнит. Так что успокойся – и ищи детей своих в другом месте.
Так смело говорить с Аламанти, так откровенно и с такой заботой могла только настоящая подруга. Других, подобных Клод, у меня больше не было и, по-видимому, уже никогда не будет.*
Но вот в снах Юлии видела я Клод де ля Фер редко. Она не была интересна моей служанке. А может, милое тогда еще дитя ревновало меня к графине…
4
Рыться в снах Юлии, едучи в карете, было легко и приятно. Пусть телом я и омолодилась, но память-то у меня осталась прежней. А это значит, что ее возвращение в юность мою вызывает естественную в моем фактическом возрасте тоску по пережитому и прожитому, по тем людям, которые некогда окружали меня, а теперь уже в большей части умерли. И хорошие, и плохие… Господь не разбирался в их грехах, посылал безносую с косой – она и валила всех подряд. И не было им обоим дела до того, кто прав из смертных, кто виноват…
Каппеттинговы наследники… Вот о чем мне следовало подумать тогда.
Не о том, чтобы успеть в эту ночь посетить изрядно старого и становящегося с каждым днем все более неинтересным в постели короля Анри, не о войне его с Испанией, то разгорающейся, то утихающей, с ее посредниками, которые ломились ко мне и в двери, и в окна, чтобы я уговорила Анри встретиться с ними, не о…
Да, впрочем, всех забот королевской фаворитки не перечислишь. Одно сидение перед зеркалом и многочасовые пытки парикмахеров да массажисток отнимали столько времени и сил, что только железное здоровье мое помогало справиться с этим обилием совершенно бессмысленных обязанностей.
Как раз после разговора с Клод о моих сыновьях и их отце случился у меня очередной приступ ненависти к дворцовому этикету и всей той глупости, что зовется двором и его интригами. Я вернулась в свою комнату в Лувре, в которой бывала в последние дни все реже и реже, и, бросившись на кровать, разрыдалась так, что спустя час едва сумела остановиться, выпить из поднесенного мне кубка пару глотков бургундского и провалиться в сон…
Глава третья
Повелитель снов
1
Седой и долгобородый старик, красивый лицом, стройный станом, величественный, как все короли и герцоги итальянских государств на их портретах вместе взятые, одетый в хламиду, но такую чистую, такую белую, что от взгляда на нее ломило в глазах, стоял предо мной, держа высокий посох с золотым острым навершием так, словно спорил он с древком кто из них стройней и изящней.
– Вот и свиделись, София, – сказал он голосом высоким, красивым, но гулким. – Рад видеть здоровой.
– Здравствуйте, – ответила я. – Кто вы?
– Повелитель снов, – последовал ответ.
– Кто? – поразилась я.
– Повелитель снов, – повторил старец. – Твой друг и помощник, София, в мире снов и грез, в мире беспамятства и сумасшедствий, в мире, куда уходят душевные радости и боли человеческие. А ты у меня в гостях.
Я огляделась.
Ничего. Ни верха, ни низа, ни света, ни мрака. И никого. Кроме старика и меня.
– Ничего, – согласился он. – И никого. Ты права. Все, что так волнует людей, заставляет их мучаться и веселиться, страдать и плакать, есть ничто, пустота и тщетность земная. И рождение, и смерть…
– А что же есть на самом деле?! – спросила я, не чувствуя при этом ни удивления, ни страха, ни восторга, ничего.
– Жизнь, – ответил он. – Только жизнь – и более ничего. От рождения и до самой смерти. Для каждого своё. Ибо жизнь у каждого своя.
Я обвела рукой вокруг нас и спросила:
– А где же сны?
– Здесь, – ответил он. – Все вместе. И ты во сне, и я. В твоем сне.
– Зачем? – спросила я.
Старик улыбнулся в усы, ответил:
– Предупредить. Ты лазаешь в сны девочки слишком часто. Ты можешь ей навредить.
– Чем?
– Когда ты в снах ее, она не растет и не взрослеет. Более того, становится моложе и моложе.
– Но это ж хорошо! – воскликнула я.
– Нет, плохо. Человек должен расти, взрослеть и стареть. Чтобы умереть, совершив все, что ему предназначено.
– Но Юлия – моя служанка! – воскликнула я. – Моя раба!
– В мире снов нет рабов, – сказал старец тихо и торжественно. – И нет господ. В мире снов все равны.
– Но не все счастливы, – решила вставить слово и я.
– Счастливы – все, – твердо произнес он. – Но не все догадываются об этом.
Я поняла: старец хочет, чтобы я не влезала больше в сны Юлии. И по большому счету он был прав. Тогда я спросила:
– А как мне найти своих детей?
– Дети не нужны тебе, – заявил наглый старец. – И ты сама знаешь это. Так зачем же зря искать?
Старик был прав. Но как он посмел говорить такое Аламанти?!
Я открыла было рот, чтобы обругать его, но он движением посоха остановил меня:
– Не лги себе, – сказал при этом. – Помолчи, поду май, послушай.
Совет был разумен – и я согласилась.
– Я знаю все. Сны рассказывают мне всю подноготную. Но сообщить тебе, кто и зачем похитил сынов твоих, я не могу.
– Или не хочешь, – заметила я.
Старик посмотрел на меня с сочувствием.
– Дело не во мне, – заявил вдруг он. – Ты сама больше не нужна им.
Будь это не во сне и будь это не хозяин места, где я находилась, убила бы стервеца! А он уже объяснял дальше:
– Дети твои теперь счастливы. Гораздо счастливее, чем были бы рядом с тобой. Ты, как мать, должна быть рада за них и не мешать их счастью.
Это было уж слишком даже для Повелителя снов. Давать совет! Кому?!
– Я – Аламанти! – заявила я. – И я тебя уничтожу!
Старик рассмеялся, не обидно, а так – с добротой в голосе. Сказал:
– А что ты можешь сделать со мной, Аламанти? Кто ты – и кто я?..
С этими словами он прошел сквозь меня… и, пройдя еще шагов пять, словно ожидая, когда я обернусь и посмотрю ему вслед, стал тускнеть, бледнеть, как привидение, а потом и вовсе исчез.
А я осталась одна. Нигде…
2
Проснулась.
– Где я? – спросила сама себя вслух. «В Лувре…»
– Зачем?
– Чтобы попросить короля Анри помочь отыскать в целом мире исчезнувших моих детей. Трех сынов…
Жана – старшего, ненавидящего меня и кричавшего мне не раз об этом в лицо…
Пьера – среднего, всегда хмурого и от меня отворачивающегося, как от надоедливой мухи.
Луи – младшего, которого я родила, но не кормила ни грудью, ни из рук, видела лишь в объятиях сначала кормилицы, затем Юлии и, наконец, рядом с толстозадой нянькой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43
– Могли похитить и по его приказу, – согласилась она. – Но твой Анри не делал этого.
– Откуда такая уверенность? – удивилась я.
Клод рассмеялась, а потом ответила:
– Анри Наварский не столь глуп, каким старается казаться. Он занял трон Франции не по праву, но держит его под собственным задом крепко. Так крепко, как не держал его ни один из Каппеттингов. Твоего Анри по-настоящему любит народ, его обожают парижане. Воз родись сейчас сам Анри Второй – и того бы французы прогнали дубинками, защищая твоего Анри Четвертого. А уж про внебрачных внуков давно околевшего короля никто не знал, не знает и никогда не вспомнит. Так что успокойся – и ищи детей своих в другом месте.
Так смело говорить с Аламанти, так откровенно и с такой заботой могла только настоящая подруга. Других, подобных Клод, у меня больше не было и, по-видимому, уже никогда не будет.*
Но вот в снах Юлии видела я Клод де ля Фер редко. Она не была интересна моей служанке. А может, милое тогда еще дитя ревновало меня к графине…
4
Рыться в снах Юлии, едучи в карете, было легко и приятно. Пусть телом я и омолодилась, но память-то у меня осталась прежней. А это значит, что ее возвращение в юность мою вызывает естественную в моем фактическом возрасте тоску по пережитому и прожитому, по тем людям, которые некогда окружали меня, а теперь уже в большей части умерли. И хорошие, и плохие… Господь не разбирался в их грехах, посылал безносую с косой – она и валила всех подряд. И не было им обоим дела до того, кто прав из смертных, кто виноват…
Каппеттинговы наследники… Вот о чем мне следовало подумать тогда.
Не о том, чтобы успеть в эту ночь посетить изрядно старого и становящегося с каждым днем все более неинтересным в постели короля Анри, не о войне его с Испанией, то разгорающейся, то утихающей, с ее посредниками, которые ломились ко мне и в двери, и в окна, чтобы я уговорила Анри встретиться с ними, не о…
Да, впрочем, всех забот королевской фаворитки не перечислишь. Одно сидение перед зеркалом и многочасовые пытки парикмахеров да массажисток отнимали столько времени и сил, что только железное здоровье мое помогало справиться с этим обилием совершенно бессмысленных обязанностей.
Как раз после разговора с Клод о моих сыновьях и их отце случился у меня очередной приступ ненависти к дворцовому этикету и всей той глупости, что зовется двором и его интригами. Я вернулась в свою комнату в Лувре, в которой бывала в последние дни все реже и реже, и, бросившись на кровать, разрыдалась так, что спустя час едва сумела остановиться, выпить из поднесенного мне кубка пару глотков бургундского и провалиться в сон…
Глава третья
Повелитель снов
1
Седой и долгобородый старик, красивый лицом, стройный станом, величественный, как все короли и герцоги итальянских государств на их портретах вместе взятые, одетый в хламиду, но такую чистую, такую белую, что от взгляда на нее ломило в глазах, стоял предо мной, держа высокий посох с золотым острым навершием так, словно спорил он с древком кто из них стройней и изящней.
– Вот и свиделись, София, – сказал он голосом высоким, красивым, но гулким. – Рад видеть здоровой.
– Здравствуйте, – ответила я. – Кто вы?
– Повелитель снов, – последовал ответ.
– Кто? – поразилась я.
– Повелитель снов, – повторил старец. – Твой друг и помощник, София, в мире снов и грез, в мире беспамятства и сумасшедствий, в мире, куда уходят душевные радости и боли человеческие. А ты у меня в гостях.
Я огляделась.
Ничего. Ни верха, ни низа, ни света, ни мрака. И никого. Кроме старика и меня.
– Ничего, – согласился он. – И никого. Ты права. Все, что так волнует людей, заставляет их мучаться и веселиться, страдать и плакать, есть ничто, пустота и тщетность земная. И рождение, и смерть…
– А что же есть на самом деле?! – спросила я, не чувствуя при этом ни удивления, ни страха, ни восторга, ничего.
– Жизнь, – ответил он. – Только жизнь – и более ничего. От рождения и до самой смерти. Для каждого своё. Ибо жизнь у каждого своя.
Я обвела рукой вокруг нас и спросила:
– А где же сны?
– Здесь, – ответил он. – Все вместе. И ты во сне, и я. В твоем сне.
– Зачем? – спросила я.
Старик улыбнулся в усы, ответил:
– Предупредить. Ты лазаешь в сны девочки слишком часто. Ты можешь ей навредить.
– Чем?
– Когда ты в снах ее, она не растет и не взрослеет. Более того, становится моложе и моложе.
– Но это ж хорошо! – воскликнула я.
– Нет, плохо. Человек должен расти, взрослеть и стареть. Чтобы умереть, совершив все, что ему предназначено.
– Но Юлия – моя служанка! – воскликнула я. – Моя раба!
– В мире снов нет рабов, – сказал старец тихо и торжественно. – И нет господ. В мире снов все равны.
– Но не все счастливы, – решила вставить слово и я.
– Счастливы – все, – твердо произнес он. – Но не все догадываются об этом.
Я поняла: старец хочет, чтобы я не влезала больше в сны Юлии. И по большому счету он был прав. Тогда я спросила:
– А как мне найти своих детей?
– Дети не нужны тебе, – заявил наглый старец. – И ты сама знаешь это. Так зачем же зря искать?
Старик был прав. Но как он посмел говорить такое Аламанти?!
Я открыла было рот, чтобы обругать его, но он движением посоха остановил меня:
– Не лги себе, – сказал при этом. – Помолчи, поду май, послушай.
Совет был разумен – и я согласилась.
– Я знаю все. Сны рассказывают мне всю подноготную. Но сообщить тебе, кто и зачем похитил сынов твоих, я не могу.
– Или не хочешь, – заметила я.
Старик посмотрел на меня с сочувствием.
– Дело не во мне, – заявил вдруг он. – Ты сама больше не нужна им.
Будь это не во сне и будь это не хозяин места, где я находилась, убила бы стервеца! А он уже объяснял дальше:
– Дети твои теперь счастливы. Гораздо счастливее, чем были бы рядом с тобой. Ты, как мать, должна быть рада за них и не мешать их счастью.
Это было уж слишком даже для Повелителя снов. Давать совет! Кому?!
– Я – Аламанти! – заявила я. – И я тебя уничтожу!
Старик рассмеялся, не обидно, а так – с добротой в голосе. Сказал:
– А что ты можешь сделать со мной, Аламанти? Кто ты – и кто я?..
С этими словами он прошел сквозь меня… и, пройдя еще шагов пять, словно ожидая, когда я обернусь и посмотрю ему вслед, стал тускнеть, бледнеть, как привидение, а потом и вовсе исчез.
А я осталась одна. Нигде…
2
Проснулась.
– Где я? – спросила сама себя вслух. «В Лувре…»
– Зачем?
– Чтобы попросить короля Анри помочь отыскать в целом мире исчезнувших моих детей. Трех сынов…
Жана – старшего, ненавидящего меня и кричавшего мне не раз об этом в лицо…
Пьера – среднего, всегда хмурого и от меня отворачивающегося, как от надоедливой мухи.
Луи – младшего, которого я родила, но не кормила ни грудью, ни из рук, видела лишь в объятиях сначала кормилицы, затем Юлии и, наконец, рядом с толстозадой нянькой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43