Будучи приверженцем социализма, он вступил в киббуц Алоним, находившийся в Нижней Галилее. Время, проведенное в там, оказало серьезное влияние на формирование его личности. Он стал независим и самоуверен.
Профессиональным военным Амит стал еще в период первой арабо-израильской войны, начавшейся в мае 1948 года. Он командовал ротой, полком, бригадой. Хладнокровие, целеустремленность, аналитический ум быстро выдвинули его на первые роли в Армии обороны Израиля.
По окончании войны Амит долгое время колебался, какой выбрать путь: возвратиться в киббуц или остаться в армии. Он выбрал армию. В 50-х годах командовал пехотными и танковыми подразделениями и был одним из тех, кто внедрил в израильской армии принцип: «Делай, как я».
Во время Суэцкой кампании 1956 года Амит был начальником оперативного отдела генерального штаба. То есть, вторым по значению человеком в армии. Лишь нелепая случайность помешала ему стать преемником Моше Даяна на посту начальника генштаба.
В 1958 году, во время стажировки в воздушно-десантных войсках, на одной из тренировок у Амита не раскрылся парашют. Он был на волоске от смерти, и врачам потребовалось 18 месяцев, чтобы поставить его на ноги. Но с военной карьерой было покончено…
Вскоре его отправили в Колумбийский университет, который он блестяще закончил. Там же защитил диссертацию по теме — сравнительный анализ армейской системы воспитания с системой воспитания в киббуце. Он собирался заняться академической деятельностью, но в 1962 году Даян предложил ему пост начальника военной разведки. Он согласился без колебаний.
Как помнит читатель, в марте 1963 года, поссорившись с премьер-министром Давидом Бен-Гурионом, Харэль ушел в отставку. Вскоре вышел из правительства и сам премьер. Сменивший его 67-летний Леви Эшкол (он же — Лева Школьник), назначил Амита начальником «Моссада».
Надо сказать, что кандидатура Амита вызвала в новом правительстве серьезные разногласия. Заместитель премьер-министра Абба Эбан и влиятельный министр сельского хозяйства Моше Даян настаивали на его утверждении главой «Моссада». Министр иностранных дел Голда Меир и министр внутренних дел Моше Шапиро предлагали Харэля.
Возражения против кандидатуры Амита были связаны только с тем, что он — военный.
Сам претендент не пытался спорить с утверждениями, что военный на посту руководителя «Моссада» будет считать своей первейшей обязанностью верность армии. Но в разговорах с друзьями съязвил:
— Даян — министр сельского хозяйства. Но он не заставляет фермеров ходить строем на работу и выполнять распоряжение начальника генерального штаба.
Амит считал себя, прежде всего, слугой своей страны и работником ведомства (гражданского или военного), которое ему поручено. Между тем его сторонники не бездействовали. Они подняли пропагандистскую кампанию по развенчиванию легендарного Харэля.
В начале сентября 1963 года премьер-министр Эшкол понял, что не может больше оттягивать решение вопроса о начальнике «Моссада». Он пошел на типичный для него компромисс, который не только никого не удовлетворил, но и был нежизнеспособным. Амит был утвержден в должности руководителя «Моссада», а его близкий друг и бывший заместитель Аарон Ярив стал начальником военной разведки. Харэлю было поручено общее наблюдение за деятельностью этих двух ведомств. Он должен был находиться в офисе главы правительства и нести ответственность за всю информацию (как военную, так и политическую), которая поступала к премьер-министру.
Для всех участников этой ситуации наступило трудное время…
* * *
Когда Амит устроился в кабинете Харэля, все сотрудники «Моссада» не только своим видом демонстрировали неудовольствие, но и высказывались на этот счет совершенно откровенно. Правда, вскоре он (под презрительными взглядами своих сотрудников) ликвидировал скромный кабинет Харэля и переселился в другое помещение, более соответствовавшее его вкусам. С деревянными панелями по стенам, дорогой мебелью и приемной с секретаршей.
Некоторых ветеранов «Моссада» эта роскошь, которую всегда избегал Харэль, приводила в ярость. Им больше нравился скромный кабинет «мемунеха». Появились слухи, что Амит транжирит деньги и даже подкармливает своих коррумпированных подчиненных.
Но самой серьезной проблемой оставались взаимоотношения с Харэлем. Он был практиком, разработчиком операций и великолепным их исполнителем. Но в роли консультанта, который должен был давать оценку поступавшей информации, быть при этом объективным, он никуда не годился. Не удивительно, что Амит и Ярив относились к нему недружелюбно.
Впрочем, Харэль отвечал тем же. А иногда отыгрывался на том, что получал информацию из «Моссада», минуя его шефа, а то и раньше него.
В этой «битве» за моральное превосходство ни Харэль, ни Амит победителями не стали.
Но молодые сотрудники начали переходить на сторону последнего. Они увидели, что новый начальник стремится модернизировать устаревшую систему «Моссада» в соответствие с современными требованиями.
Но особое впечатление на подчиненных произвело то, как много усилий потратил их шеф, чтобы спасти жизнь израильского разведчика-нелегала Эли Коэна, провалившегося в Сирии, и освободить группу израильтян, арестованных в Египте. Они поняли, что хотя Амит мало походил на Харэля, он, несомненно, был достойным его преемником. Они также убедились, что гибкое, но твердое руководство не менее эффективно, чем непоследовательные, импульсивные методы предшественника.
И все-таки Амит был солдатом и действовал с солдатской прямолинейностью. Он учил своих подчиненных:
— Если кто-нибудь преграждает вам путь, открывайте огонь максимальной интенсивности.
Бесспорно, Харэль был выдающимся человеком. Но Амит своей деятельностью открыл новую эпоху в истории «Моссада». Он превратил ее в организацию, которая превзошла все достигнутое под началом Харэля. Он без отлагательства начал полную перестройку службы. Самым значительным в цепи перемен было то, что впервые «Моссад» стал настоящим партнером военной разведки. Позади остались (во всяком случае, во времена Амита и Ярива) все разногласия, которые отравляли отношения между двумя родственными ведомствами.
В самом «Моссаде» новый руководитель реорганизовал всю систему отношений, существовавшую при Харэле. Они стали более формальными. Правда, по мнению многих старых сотрудников, это привело к бюрократизации аппарата и, как следствие, к полной потере способности «Моссада» функционировать как единое целое.
Теперь каждый начальник отдела имел постоянный доступ к исследовательским материалам военной разведки. Он действовал в строго определенных ему пределах — географических и оперативных.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106
Профессиональным военным Амит стал еще в период первой арабо-израильской войны, начавшейся в мае 1948 года. Он командовал ротой, полком, бригадой. Хладнокровие, целеустремленность, аналитический ум быстро выдвинули его на первые роли в Армии обороны Израиля.
По окончании войны Амит долгое время колебался, какой выбрать путь: возвратиться в киббуц или остаться в армии. Он выбрал армию. В 50-х годах командовал пехотными и танковыми подразделениями и был одним из тех, кто внедрил в израильской армии принцип: «Делай, как я».
Во время Суэцкой кампании 1956 года Амит был начальником оперативного отдела генерального штаба. То есть, вторым по значению человеком в армии. Лишь нелепая случайность помешала ему стать преемником Моше Даяна на посту начальника генштаба.
В 1958 году, во время стажировки в воздушно-десантных войсках, на одной из тренировок у Амита не раскрылся парашют. Он был на волоске от смерти, и врачам потребовалось 18 месяцев, чтобы поставить его на ноги. Но с военной карьерой было покончено…
Вскоре его отправили в Колумбийский университет, который он блестяще закончил. Там же защитил диссертацию по теме — сравнительный анализ армейской системы воспитания с системой воспитания в киббуце. Он собирался заняться академической деятельностью, но в 1962 году Даян предложил ему пост начальника военной разведки. Он согласился без колебаний.
Как помнит читатель, в марте 1963 года, поссорившись с премьер-министром Давидом Бен-Гурионом, Харэль ушел в отставку. Вскоре вышел из правительства и сам премьер. Сменивший его 67-летний Леви Эшкол (он же — Лева Школьник), назначил Амита начальником «Моссада».
Надо сказать, что кандидатура Амита вызвала в новом правительстве серьезные разногласия. Заместитель премьер-министра Абба Эбан и влиятельный министр сельского хозяйства Моше Даян настаивали на его утверждении главой «Моссада». Министр иностранных дел Голда Меир и министр внутренних дел Моше Шапиро предлагали Харэля.
Возражения против кандидатуры Амита были связаны только с тем, что он — военный.
Сам претендент не пытался спорить с утверждениями, что военный на посту руководителя «Моссада» будет считать своей первейшей обязанностью верность армии. Но в разговорах с друзьями съязвил:
— Даян — министр сельского хозяйства. Но он не заставляет фермеров ходить строем на работу и выполнять распоряжение начальника генерального штаба.
Амит считал себя, прежде всего, слугой своей страны и работником ведомства (гражданского или военного), которое ему поручено. Между тем его сторонники не бездействовали. Они подняли пропагандистскую кампанию по развенчиванию легендарного Харэля.
В начале сентября 1963 года премьер-министр Эшкол понял, что не может больше оттягивать решение вопроса о начальнике «Моссада». Он пошел на типичный для него компромисс, который не только никого не удовлетворил, но и был нежизнеспособным. Амит был утвержден в должности руководителя «Моссада», а его близкий друг и бывший заместитель Аарон Ярив стал начальником военной разведки. Харэлю было поручено общее наблюдение за деятельностью этих двух ведомств. Он должен был находиться в офисе главы правительства и нести ответственность за всю информацию (как военную, так и политическую), которая поступала к премьер-министру.
Для всех участников этой ситуации наступило трудное время…
* * *
Когда Амит устроился в кабинете Харэля, все сотрудники «Моссада» не только своим видом демонстрировали неудовольствие, но и высказывались на этот счет совершенно откровенно. Правда, вскоре он (под презрительными взглядами своих сотрудников) ликвидировал скромный кабинет Харэля и переселился в другое помещение, более соответствовавшее его вкусам. С деревянными панелями по стенам, дорогой мебелью и приемной с секретаршей.
Некоторых ветеранов «Моссада» эта роскошь, которую всегда избегал Харэль, приводила в ярость. Им больше нравился скромный кабинет «мемунеха». Появились слухи, что Амит транжирит деньги и даже подкармливает своих коррумпированных подчиненных.
Но самой серьезной проблемой оставались взаимоотношения с Харэлем. Он был практиком, разработчиком операций и великолепным их исполнителем. Но в роли консультанта, который должен был давать оценку поступавшей информации, быть при этом объективным, он никуда не годился. Не удивительно, что Амит и Ярив относились к нему недружелюбно.
Впрочем, Харэль отвечал тем же. А иногда отыгрывался на том, что получал информацию из «Моссада», минуя его шефа, а то и раньше него.
В этой «битве» за моральное превосходство ни Харэль, ни Амит победителями не стали.
Но молодые сотрудники начали переходить на сторону последнего. Они увидели, что новый начальник стремится модернизировать устаревшую систему «Моссада» в соответствие с современными требованиями.
Но особое впечатление на подчиненных произвело то, как много усилий потратил их шеф, чтобы спасти жизнь израильского разведчика-нелегала Эли Коэна, провалившегося в Сирии, и освободить группу израильтян, арестованных в Египте. Они поняли, что хотя Амит мало походил на Харэля, он, несомненно, был достойным его преемником. Они также убедились, что гибкое, но твердое руководство не менее эффективно, чем непоследовательные, импульсивные методы предшественника.
И все-таки Амит был солдатом и действовал с солдатской прямолинейностью. Он учил своих подчиненных:
— Если кто-нибудь преграждает вам путь, открывайте огонь максимальной интенсивности.
Бесспорно, Харэль был выдающимся человеком. Но Амит своей деятельностью открыл новую эпоху в истории «Моссада». Он превратил ее в организацию, которая превзошла все достигнутое под началом Харэля. Он без отлагательства начал полную перестройку службы. Самым значительным в цепи перемен было то, что впервые «Моссад» стал настоящим партнером военной разведки. Позади остались (во всяком случае, во времена Амита и Ярива) все разногласия, которые отравляли отношения между двумя родственными ведомствами.
В самом «Моссаде» новый руководитель реорганизовал всю систему отношений, существовавшую при Харэле. Они стали более формальными. Правда, по мнению многих старых сотрудников, это привело к бюрократизации аппарата и, как следствие, к полной потере способности «Моссада» функционировать как единое целое.
Теперь каждый начальник отдела имел постоянный доступ к исследовательским материалам военной разведки. Он действовал в строго определенных ему пределах — географических и оперативных.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106