С преувеличенным усердием он засел за свои телеграммы и за черновые варианты официальных ответов, надиктованные старательной командой младших сотрудников миссии. Он поймал себя на том, что почти непрерывно вычеркивает фразы, изменяет их, переставляет слова в предложениях, делает на полях пометки; это было что-то новое, он никогда прежде не замечал за собой особого усердия на бранном поприще делового английского языка, более того, ему внушала просто скуку претенциозная велеречивость, которой его собственные произведения начинали страдать после набегов шефа, когда сам он был еще младшим сотрудником при министре, воображавшем себя Божьей милостью стилистом, — а бывают ли исключения в Office? Нет, не бывает в Office исключений. Никогда он ничем подобным не страдал, теперь же та насильственная сосредоточенность, с которой он жил и работал, начала давать плоды — он постепенно становился придирой и занудой, и это уже начинало раздражать, понемногу пока, и работягу Эррола, и штат вообще. Он знал о том, но продолжал упорствовать неколебимо; он критиковал, перепроверял по десять раз, исправлял и снова исправлял работу — которая, и он прекрасно это понимал, сделана была вполне прилично, — вооружившись Полным Оксфордским словарем и справочником Скита, похожий более всего на средневекового схоласта, расщепляющего волоски теологических доктрин. Он закурил трубку из верескового корня и задумчиво ею попыхивал, а рука его черкала безостановочно и делала заметки на полях гладкой мелованной бумаги.
В десять, как обычно, раздался долгожданный перезвон блюдец и чашечек, и явился Бен, из консульской охраны, неловко балансируя чашкой боврила и тарелкой сухариков, — провозвестником отдыха и подкрепления сил. Маунтолив растекся на четверть часа в кресле, прихлебывая чай и хмуро глядя в стену с разбросанными там и сям нейтральных тонов японскими эстампами — стандартное оформление, избранное Министерством общественных работ для посольских кабинетов. После перерыва настанет время заняться корреспонденцией из Палестины; в архиве все уже рассортировали как должно — тяжелые холщовые сумки на полу, клерки у раскладных столов, покрытых зеленым сукном, секретарши из разных отделов томятся за деревянной загородкой в ожидании своей доли добычи… Сегодня утром было у него нехорошее какое-то предчувствие, что-то слишком уж долго Маскелин не подавал признаков жизни. Он даже и не подтвердил получения копии Персуорденова последнего письма, не говоря уже о каких-либо комментариях. Почему, интересно бы знать.
Раздался стук в дверь, и вошел неуверенной, нескладной своей походкой Эррол с объемистым конвертом в руках — солидные печати, адрес надписан каллиграфически. «От Маскелина, сэр».
Маунтолив встал и прошелся по комнате, старательно имитируя беспечность и радость бытия.
«Бог мой, — сказал он, взвесив пакет в руке, прежде чем передать его обратно Эрролу — Это не с голубиной почтой прибыло? Интересно, что там такое? Тянет на роман, не меньше, а?»
«Так точно, сэр».
«Ну что ж, открой его, мальчик мой». («Н-да, — печально заметил он про себя, — понабрался я манер от сэра Луиса, эдакий дядюшка; надо бы вырвать плевел сей с корнем, пока еще не слишком поздно».)
Эррол неловко разрезал тяжелый конверт ножом. Толстенный меморандум и целая кипа фотокопий высыпались между ними на стол. Маунтолив испытал неприятное тихое чувство, похожее слегка даже на испуг, увидев мелкий четкий почерк старого вояки, — пояснительная записка на листе почтовой бумаги, с короной в углу.
«Так, ну и что у нас здесь», — сказал он, усаживаясь за стол. «Мой дорогой посол», — далее текст письма был набран без единой помарки на машинке с крупным шрифтом. Эррол перелистывал стопку аккуратнейшим образом сшитых между собой фотокопий, выхватывая пару фраз то здесь, то там и время от времени удивленно посвистывая. Маунтолив прочитал:
Мой дорогой посол,
уверен, что содержимое пакета заинтересует Вас, все эти данные были наработаны моим отделом совсем недавно, в ходе целой серии широкомасштабных операций здесь, в Палестине.
В наши руки попала большая часть весьма оживленной и обстоятельной переписки, которая велась на протяжении нескольких последних лет между Хознани, предметом моей исходной, известной Вам докладной записки, и так называемым Еврейским вооруженным подпольем в Хайфе и Иерусалиме. Человеку непредвзятому достаточно будет единственного на нее взгляда, чтобы понять: если я и ошибался, то исключительно в сторону недооценки вышеупомянутого джентльмена. Количества оружия и снаряжения, оговариваемых в прилагаемых накладных, достаточно значительны, чтобы заставить руководство подмандатных территорий всерьез понервничать. С целью перехвата грузов были предприняты все необходимые меры, хотя и без особого до сей поры успеха.
Все это заставляет меня вернуться, и куда более настоятельно, к вопросу чисто политическому: что делать с Хознани дальше? Как Вам известно, я с самого начала был сторонником простейшего из всех возможных вариантов: одно только слово, вовремя сказанное египтянам, — и проблема будет решена. Даже и Мемлик-паша вряд ли станет ставить под угрозу англо-египетские отношения и ново-обретенную Египтом свободу; если предпринять определенные шаги, он просто вынужден будет действовать. Я думаю, нам нет необходимости вникать, как именно он будет действовать. По крайней мере, наши руки останутся чистыми. В одном я уверен: Хознани нужно остановить, и чем раньше, тем лучше.
Я посылаю копии документов в МО и FO . Лондонская копия пойдет авиа, специальным рейсом верховного уполномоченного для особо срочной диппочты. Не сомневаюсь, что вы узнаете о реакции Лондона еще до конца этой недели. Комментарии относительно письма мистера Персуордена представляются мне в данной ситуации излишними. Приложения к данному меморандуму представляют сами по себе объяснение вполне достаточное. Совершенно очевидно, что он просто-напросто не смог встретить свой долг лицом к лицу.
С чем и остаюсь,
Ваш покорный слуга
Оливер Маскелин, бригадир.
Они вздохнули одновременно и посмотрели друг на друга.
«Ну что ж, — сказал наконец Эррол, сластолюбиво перелистывая глянцевитые фотокопии. — Теперь у нас есть неопровержимые доказательства». — Он только что не лучился от радости.
Маунтолив бессильно кивнул и раскурил еще одну трубку. Эррол сказал:
«Я просмотрел корреспонденцию более чем бегло, сэр, но каждое письмо подписано Хознани. Конечно, все они машинописные. Вам, наверно, хочется самому во всем разобраться спокойно, не торопясь, — я, пожалуй, удалюсь на часок; вызовете меня, когда понадоблюсь. Все пока?»
Маунтолив пролистнул с ясным чувством отвращения, едва ли не тошноты, толстую подшивку и молча кивнул.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99
В десять, как обычно, раздался долгожданный перезвон блюдец и чашечек, и явился Бен, из консульской охраны, неловко балансируя чашкой боврила и тарелкой сухариков, — провозвестником отдыха и подкрепления сил. Маунтолив растекся на четверть часа в кресле, прихлебывая чай и хмуро глядя в стену с разбросанными там и сям нейтральных тонов японскими эстампами — стандартное оформление, избранное Министерством общественных работ для посольских кабинетов. После перерыва настанет время заняться корреспонденцией из Палестины; в архиве все уже рассортировали как должно — тяжелые холщовые сумки на полу, клерки у раскладных столов, покрытых зеленым сукном, секретарши из разных отделов томятся за деревянной загородкой в ожидании своей доли добычи… Сегодня утром было у него нехорошее какое-то предчувствие, что-то слишком уж долго Маскелин не подавал признаков жизни. Он даже и не подтвердил получения копии Персуорденова последнего письма, не говоря уже о каких-либо комментариях. Почему, интересно бы знать.
Раздался стук в дверь, и вошел неуверенной, нескладной своей походкой Эррол с объемистым конвертом в руках — солидные печати, адрес надписан каллиграфически. «От Маскелина, сэр».
Маунтолив встал и прошелся по комнате, старательно имитируя беспечность и радость бытия.
«Бог мой, — сказал он, взвесив пакет в руке, прежде чем передать его обратно Эрролу — Это не с голубиной почтой прибыло? Интересно, что там такое? Тянет на роман, не меньше, а?»
«Так точно, сэр».
«Ну что ж, открой его, мальчик мой». («Н-да, — печально заметил он про себя, — понабрался я манер от сэра Луиса, эдакий дядюшка; надо бы вырвать плевел сей с корнем, пока еще не слишком поздно».)
Эррол неловко разрезал тяжелый конверт ножом. Толстенный меморандум и целая кипа фотокопий высыпались между ними на стол. Маунтолив испытал неприятное тихое чувство, похожее слегка даже на испуг, увидев мелкий четкий почерк старого вояки, — пояснительная записка на листе почтовой бумаги, с короной в углу.
«Так, ну и что у нас здесь», — сказал он, усаживаясь за стол. «Мой дорогой посол», — далее текст письма был набран без единой помарки на машинке с крупным шрифтом. Эррол перелистывал стопку аккуратнейшим образом сшитых между собой фотокопий, выхватывая пару фраз то здесь, то там и время от времени удивленно посвистывая. Маунтолив прочитал:
Мой дорогой посол,
уверен, что содержимое пакета заинтересует Вас, все эти данные были наработаны моим отделом совсем недавно, в ходе целой серии широкомасштабных операций здесь, в Палестине.
В наши руки попала большая часть весьма оживленной и обстоятельной переписки, которая велась на протяжении нескольких последних лет между Хознани, предметом моей исходной, известной Вам докладной записки, и так называемым Еврейским вооруженным подпольем в Хайфе и Иерусалиме. Человеку непредвзятому достаточно будет единственного на нее взгляда, чтобы понять: если я и ошибался, то исключительно в сторону недооценки вышеупомянутого джентльмена. Количества оружия и снаряжения, оговариваемых в прилагаемых накладных, достаточно значительны, чтобы заставить руководство подмандатных территорий всерьез понервничать. С целью перехвата грузов были предприняты все необходимые меры, хотя и без особого до сей поры успеха.
Все это заставляет меня вернуться, и куда более настоятельно, к вопросу чисто политическому: что делать с Хознани дальше? Как Вам известно, я с самого начала был сторонником простейшего из всех возможных вариантов: одно только слово, вовремя сказанное египтянам, — и проблема будет решена. Даже и Мемлик-паша вряд ли станет ставить под угрозу англо-египетские отношения и ново-обретенную Египтом свободу; если предпринять определенные шаги, он просто вынужден будет действовать. Я думаю, нам нет необходимости вникать, как именно он будет действовать. По крайней мере, наши руки останутся чистыми. В одном я уверен: Хознани нужно остановить, и чем раньше, тем лучше.
Я посылаю копии документов в МО и FO . Лондонская копия пойдет авиа, специальным рейсом верховного уполномоченного для особо срочной диппочты. Не сомневаюсь, что вы узнаете о реакции Лондона еще до конца этой недели. Комментарии относительно письма мистера Персуордена представляются мне в данной ситуации излишними. Приложения к данному меморандуму представляют сами по себе объяснение вполне достаточное. Совершенно очевидно, что он просто-напросто не смог встретить свой долг лицом к лицу.
С чем и остаюсь,
Ваш покорный слуга
Оливер Маскелин, бригадир.
Они вздохнули одновременно и посмотрели друг на друга.
«Ну что ж, — сказал наконец Эррол, сластолюбиво перелистывая глянцевитые фотокопии. — Теперь у нас есть неопровержимые доказательства». — Он только что не лучился от радости.
Маунтолив бессильно кивнул и раскурил еще одну трубку. Эррол сказал:
«Я просмотрел корреспонденцию более чем бегло, сэр, но каждое письмо подписано Хознани. Конечно, все они машинописные. Вам, наверно, хочется самому во всем разобраться спокойно, не торопясь, — я, пожалуй, удалюсь на часок; вызовете меня, когда понадоблюсь. Все пока?»
Маунтолив пролистнул с ясным чувством отвращения, едва ли не тошноты, толстую подшивку и молча кивнул.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99