Видите ли, «неспециалисты». А благодаря кому он существует? Благодаря дельцам! Кто платит гонорар юристам? Дельцы! Просто ничего не понимаю. Видит бог, деньги они все любят, но когда надо их не тратить, а зарабатывать, — все воротят нос.
— Молодежь вся такая, — обобщила Марджел. — А вы были благодарны своему отцу?
— Ну, у нас все было иначе, — с достоинством заявил мистер Ривз, забыв про то, что он говорил раньше. — Моему отцу в этом отношении не на что было жаловаться. Пока я не женился, я всегда отдавал ему часть своего заработка.
— Теперь дети смотрят на это по-другому, — сказала Марджел.
— А не должны были бы, — возразил мистер Ривз. — Возьмите, к примеру, мою дочь Марсель. Совершенно идиотское имя, на котором настояла ее мать, — добавил он в скобках, забывая о том, что «Марсель» по звучанию похоже на «Марджел». — Так вот она совершенно помешалась на искусстве. Только и разговоров что про Искусство с большой буквы. Художники, оказывается, люди совсем особого рода, витают где-то там в облаках…
— О, господи! Вот такую же чушь я слышала и у нас в Гринвич-Вилледже, — сказала Марджел. — Просто слушать тошно, правда?
— Ну, конечно, а когда я спрашиваю ее, сколько художники зарабатывают , — с обиженным видом продолжал мистер Ривз, — она только пожимает плечами и делает оскорбленное лицо. Забывает, что это благодаря моим деньгам она может строить надменные рожи.
— Да, тяжело вам приходится, — сказала с притворным сочувствием Марджел.
— Боюсь, я наскучил вам своими жалобами, — поспешил сказать мистер Ривз, уловив неискренность в ее тоне.
— Да что вы ! Как вы можете такое подумать? — сразу оживилась Марджел. — Все это очень интересно. И я в самом деле считаю, что вам должно быть тяжело.
— Спасибо, — сказал мистер Ривз. — Теперь вам более или менее ясно, в каком тяжелом положении я нахожусь. В жизни у меня было две настоящих привязанности — мои дела и мой дом. От дела я отошел, а дом не оправдал моих надежд. Если же я когда и развлекался, то развлечения так и оставались для меня развлечениями, они вносили разнообразие в мою жизнь — и только. Но нельзя всю жизнь проводить в развлечениях, я, во всяком случае, так не могу. Значит, мне нужна какая-то новая привязанность, нужны новые друзья…
— У-у-ум, — в знак согласия проворковала Марджел.
— И вот я надеюсь, — неуклюже начал мистер Ривз, — что мы могли бы стать друзьями…
— У-у-ум.
— И встречались бы так время от времени, чтобы позавтракать вместе и спокойно поговорить о жизни и прочих вещах…
— Угу. Роскошно, — согласилась она.
Ничего не было сказано о том, чтобы приобщить к этому и отсутствующих. Наступило непродолжительное молчание, пока Марджел снова пудрила носик, после чего она ослепительно улыбнулась мистеру Ривзу.
— Какая вы добрая, — робко сказал он. — Знаете, я… мне в самом деле бывает довольно одиноко.
— Ну и мне порой тоже, — призналась Марджел. — Конечно, у меня есть Джерри, и он совершенно замечательный, но он целый день торчит в конторе, а у меня нет настоящих друзей в Лондоне…
— Один друг у вас теперь есть, — с галантным поклоном сказал мистер Ривз. — Послушайте, а что если отметить это обстоятельство? Выпьем бутылочку шампанского, пока ресторан не закрылся? Вы любите шампанское, а?
— Еще бы.
Они выпили бутылку шампанского и поговорили о разных, весьма существенных, вещах: о бирже и о том, что у мистера Ривза не ладится с гольфом, и как надо следить за детьми на первом году их жизни, а потом — о кино. Марджел сказала, что в «Палаццо» идет роскошный фильм и ей до смерти охота посмотреть его. Мистер Ривз взглянул на свои часы и увидел, что уже половина четвертого. И, поскольку он должен был встретиться с миссис Ривз и Энcи в половине пятого, они с Марджел решили, что у них нет времени идти в кино, а вместо этого они решили посидеть тут еще немножко и потом решили позавтракать вместе в этот же день на будущей неделе и затем пойти в кино. И наконец, когда настало время расставаться, мистер Ривз любезно посадил Марджел в такси, и они тепло пожали друг другу руки, и мистер Ривз сказал, какое она доставила ему удовольствие своим обществом — у него теперь совсем другое настроение, а Марджел сказала: «У-у-м, это было лихо», точно передав интонацию Мэй Уэст, которую она так тщательно изучала, а мистер Ривз, когда такси уже тронулось, крикнул вслед, чтобы она не забыла насчет будущей недели, и она кивнула, и улыбнулась своей чарующей улыбкой, и помахала ему рукой…
Мистер Ривз не взял такси, а пошел пешком к остановке автобуса. Подобно многим людям, считавшим в молодости каждую копейку, он инстинктивно все еще экономил на малом, но зато был способен совершать такие траты, о которых и помыслить не мог в ту пору, когда формировались его привычки. Он был в чрезвычайно приподнятом, даже веселом, настроении — возможно, так взбодрил его разговор с Марджел, а возможно, непривычное количество вина, которое ему пришлось выпить из-за воздержанности его гостьи, а может быть, и то и другое. «Этакая милая, умненькая крошка, — сказал он себе. — Этакая милая, умненькая крошка».
Улыбаясь собственным мыслям и все снова и снова повторяя про себя эти слова, он сел в автобус. Они казались мистеру Ривзу необычайно выразительными, своеобразным критерием высоких моральных качеств, словно «милая», «умненькая» и «крошка» были зримыми атрибутами идеала женственности. В окно напротив мистер Ривз видел Пиккадилли, — зрелище это ласкало его взор. Столько хорошо одетых людей и все такие милые! Он попытался представить себе, куда они спешат, и не смог, — он мог лишь предположить, что все они отлично позавтракали и сейчас направляются с визитом к некоему молодому и гениальному художнику. Когда длинные вереницы машин остановились на красный свет, нетерпеливо урча моторами, мистер Ривз только улыбнулся. Ну, какое это имеет значение? Времени впереди — уйма, сколько угодно. Он увидел анонс вечерней газеты: «Бедствие на море». Мистера Ривза это не касалось, он и знать об этом не желал. Так им и надо, раз они вздумали раскатывать по морю. Ну, кто их просил выходить в море? Сидели бы дома, да лучше позавтракали бы как следует…
В таком, довольно веселом настроении, благоволя ко всему человечеству, мистер Ривз споткнулся о ступеньку, поправил съехавшую набок шляпу и с излишней силой нажал на звонок. Ни ответа, ни привета. Только мистер Ривз принялся воспроизводить на звонке новый пассаж из Стравинского, как дверь распахнулась и перед ним возникла голова Энси, который с любопытством и возмущением глядел на него. Узрев, что перед ним стоит мистер Ривз, он изобразил на лице улыбку — ни дать ни взять распускающийся кочан цветной капусты — и воскликнул:
— Здравствуйте!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81
— Молодежь вся такая, — обобщила Марджел. — А вы были благодарны своему отцу?
— Ну, у нас все было иначе, — с достоинством заявил мистер Ривз, забыв про то, что он говорил раньше. — Моему отцу в этом отношении не на что было жаловаться. Пока я не женился, я всегда отдавал ему часть своего заработка.
— Теперь дети смотрят на это по-другому, — сказала Марджел.
— А не должны были бы, — возразил мистер Ривз. — Возьмите, к примеру, мою дочь Марсель. Совершенно идиотское имя, на котором настояла ее мать, — добавил он в скобках, забывая о том, что «Марсель» по звучанию похоже на «Марджел». — Так вот она совершенно помешалась на искусстве. Только и разговоров что про Искусство с большой буквы. Художники, оказывается, люди совсем особого рода, витают где-то там в облаках…
— О, господи! Вот такую же чушь я слышала и у нас в Гринвич-Вилледже, — сказала Марджел. — Просто слушать тошно, правда?
— Ну, конечно, а когда я спрашиваю ее, сколько художники зарабатывают , — с обиженным видом продолжал мистер Ривз, — она только пожимает плечами и делает оскорбленное лицо. Забывает, что это благодаря моим деньгам она может строить надменные рожи.
— Да, тяжело вам приходится, — сказала с притворным сочувствием Марджел.
— Боюсь, я наскучил вам своими жалобами, — поспешил сказать мистер Ривз, уловив неискренность в ее тоне.
— Да что вы ! Как вы можете такое подумать? — сразу оживилась Марджел. — Все это очень интересно. И я в самом деле считаю, что вам должно быть тяжело.
— Спасибо, — сказал мистер Ривз. — Теперь вам более или менее ясно, в каком тяжелом положении я нахожусь. В жизни у меня было две настоящих привязанности — мои дела и мой дом. От дела я отошел, а дом не оправдал моих надежд. Если же я когда и развлекался, то развлечения так и оставались для меня развлечениями, они вносили разнообразие в мою жизнь — и только. Но нельзя всю жизнь проводить в развлечениях, я, во всяком случае, так не могу. Значит, мне нужна какая-то новая привязанность, нужны новые друзья…
— У-у-ум, — в знак согласия проворковала Марджел.
— И вот я надеюсь, — неуклюже начал мистер Ривз, — что мы могли бы стать друзьями…
— У-у-ум.
— И встречались бы так время от времени, чтобы позавтракать вместе и спокойно поговорить о жизни и прочих вещах…
— Угу. Роскошно, — согласилась она.
Ничего не было сказано о том, чтобы приобщить к этому и отсутствующих. Наступило непродолжительное молчание, пока Марджел снова пудрила носик, после чего она ослепительно улыбнулась мистеру Ривзу.
— Какая вы добрая, — робко сказал он. — Знаете, я… мне в самом деле бывает довольно одиноко.
— Ну и мне порой тоже, — призналась Марджел. — Конечно, у меня есть Джерри, и он совершенно замечательный, но он целый день торчит в конторе, а у меня нет настоящих друзей в Лондоне…
— Один друг у вас теперь есть, — с галантным поклоном сказал мистер Ривз. — Послушайте, а что если отметить это обстоятельство? Выпьем бутылочку шампанского, пока ресторан не закрылся? Вы любите шампанское, а?
— Еще бы.
Они выпили бутылку шампанского и поговорили о разных, весьма существенных, вещах: о бирже и о том, что у мистера Ривза не ладится с гольфом, и как надо следить за детьми на первом году их жизни, а потом — о кино. Марджел сказала, что в «Палаццо» идет роскошный фильм и ей до смерти охота посмотреть его. Мистер Ривз взглянул на свои часы и увидел, что уже половина четвертого. И, поскольку он должен был встретиться с миссис Ривз и Энcи в половине пятого, они с Марджел решили, что у них нет времени идти в кино, а вместо этого они решили посидеть тут еще немножко и потом решили позавтракать вместе в этот же день на будущей неделе и затем пойти в кино. И наконец, когда настало время расставаться, мистер Ривз любезно посадил Марджел в такси, и они тепло пожали друг другу руки, и мистер Ривз сказал, какое она доставила ему удовольствие своим обществом — у него теперь совсем другое настроение, а Марджел сказала: «У-у-м, это было лихо», точно передав интонацию Мэй Уэст, которую она так тщательно изучала, а мистер Ривз, когда такси уже тронулось, крикнул вслед, чтобы она не забыла насчет будущей недели, и она кивнула, и улыбнулась своей чарующей улыбкой, и помахала ему рукой…
Мистер Ривз не взял такси, а пошел пешком к остановке автобуса. Подобно многим людям, считавшим в молодости каждую копейку, он инстинктивно все еще экономил на малом, но зато был способен совершать такие траты, о которых и помыслить не мог в ту пору, когда формировались его привычки. Он был в чрезвычайно приподнятом, даже веселом, настроении — возможно, так взбодрил его разговор с Марджел, а возможно, непривычное количество вина, которое ему пришлось выпить из-за воздержанности его гостьи, а может быть, и то и другое. «Этакая милая, умненькая крошка, — сказал он себе. — Этакая милая, умненькая крошка».
Улыбаясь собственным мыслям и все снова и снова повторяя про себя эти слова, он сел в автобус. Они казались мистеру Ривзу необычайно выразительными, своеобразным критерием высоких моральных качеств, словно «милая», «умненькая» и «крошка» были зримыми атрибутами идеала женственности. В окно напротив мистер Ривз видел Пиккадилли, — зрелище это ласкало его взор. Столько хорошо одетых людей и все такие милые! Он попытался представить себе, куда они спешат, и не смог, — он мог лишь предположить, что все они отлично позавтракали и сейчас направляются с визитом к некоему молодому и гениальному художнику. Когда длинные вереницы машин остановились на красный свет, нетерпеливо урча моторами, мистер Ривз только улыбнулся. Ну, какое это имеет значение? Времени впереди — уйма, сколько угодно. Он увидел анонс вечерней газеты: «Бедствие на море». Мистера Ривза это не касалось, он и знать об этом не желал. Так им и надо, раз они вздумали раскатывать по морю. Ну, кто их просил выходить в море? Сидели бы дома, да лучше позавтракали бы как следует…
В таком, довольно веселом настроении, благоволя ко всему человечеству, мистер Ривз споткнулся о ступеньку, поправил съехавшую набок шляпу и с излишней силой нажал на звонок. Ни ответа, ни привета. Только мистер Ривз принялся воспроизводить на звонке новый пассаж из Стравинского, как дверь распахнулась и перед ним возникла голова Энси, который с любопытством и возмущением глядел на него. Узрев, что перед ним стоит мистер Ривз, он изобразил на лице улыбку — ни дать ни взять распускающийся кочан цветной капусты — и воскликнул:
— Здравствуйте!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81