рядом две могилы, слышите, а я могу смеяться, когда хочу, я думаю о вас, волшебно, как вы будете юлить, дергать ногами, когда заиграет флейта, вид сверху, который вам еще не знаком… Смех либо живет в тебе, либо нет… Я видел ее смеющейся, над кружевами, над «Малин», над «Брюгге», тонкая паутина, крохотные узелки, соединения, моя мать, петли, она плела узоры… напрягала глаза… это превращалось в огромное покрывало, в кокетливый рай, своим грациозным рисунком… филигранным изяществом, которого никто нынче не понимает!.. это ушло вместе с эпохой… оно было слишком легким… Красота!.. это музыка без нот, без звука… для работы нужны были зоркие глаза… у моей матери были такие глаза… под конец она совсем ослепла… шестьдесят лет над кружевами!.. Я унаследовал ее слабые глаза, все вызывает у меня слезы, эта серость, краснота, холод… Я с трудом пишу… о, я тоже скоро засну! я найду отдохновение!.. Я заслужил… «Презрение» более чем возмутительно! предатель! бездарь! никто не помешает мне умереть! Хватит! все! Баиньки! Я заслужил!
Мне бы хотелось получить «железный лист» на кладбище Пер-Лашез, своими глазами увидеть плиту, имя… О! Какая наглость! чтоб они сдохли! Дерьмо! Они выкрикивают: «Вон из Франции!..» Мне? Родившемуся в Курбвуа! они, родившиеся в кучах дерьма, которые не отмечены ни на одной карте! вылезшие из печальных голых степей, в которых нет ни одного столба! из писсуаров! из вонючих луж! из грамматических правил! высокомерие меня погубит! вы сами увидите! увидите беспардонность этих подонков! потрясение, которое я пережил! когда все дозволено!.. недавние подхалимы!..
У них для меня только хула.
Достаточно и Гортензиа для этого! чего стоят его непристойные предложения, за оконной решеткой, там! на рассвете!
– Я – Людовик XV! Я – Людовик XV! старый хрен! иди полюби меня!
Это необычные слова.
– Иди, обними меня, бандит! Лилия! Франция и Колонии! Кардинал Дюбуа* отдает приказы!
Точные слова.
Вот навязчивая мысль, которую он мне внушает! Они специально его отправили с набережной Нерве* в Париже…
– Потом тебя обезглавят!
По крайней мере, он не золотит пилюлю, он хочет мою жопу, потом голову!..
Вот люди, которых ко мне подсылают, Заседатели, с набережной Нерве в Париже!.. снова бросить в тюрьму святых! и в форме эктоплазмы! должно быть, пришли самые распоследние времена!
– Я молюсь! – кричу… – Я молюсь!
Я осеняю себя крестом… Vade!* Изыди, Сатана!
Он хохочет!
Я снова крещусь.
Во имя великого Хинного дерева! – вою я… – которое сильнее Господа Бога!
Тут он молчит… он исчезает на три… четыре минуты…
– Бразильяк заставит вас замолчать! Разве он не больше пострадал?
– Можете усраться со своим Бразильяком! У него не было времени и насморка подхватить, они его расстреливали в тепле! а я гнию годами, в дыре, с тюленями справа, слева, напротив, я их не выношу! жандармов со свистками тоже! Нет больше Гортензиа, и его шутовских выходок, и его воплей, эхом отражающихся от стен! сирены, кладбищенские колокола! Даже для такого обездоленного, как я, это невыносимо, непередаваемо! страшно! Выдержать можно лишь смеясь, конечно!
А Андрэ Жируэтт,* остроумец, все-таки это другая храбрость! я – жертва! замурован! остолоп! просто оперетта! а г-н Айер из Виньетт?* О, они чертовски довольны собой! Честь и Правосудие в отеле «Риц» и на Вандомской площади!* Выпьем по стаканчику! Повторим! Высоченная бронзовая колонна, они никогда не выбросятся из окна!
– Никогда мне не быть министром!
А кардинал Ла Балю?* А Бланки на холме Сен-Мишель?*
О, обратитесь к истории! всегда найдутся заключенные! черт! черт вас всех побери! полнейший дьявольский вздор! А Барбэ?* И тогда как же Латюд? И Рип Ван Винкль* со своей бородой? и мсье Капет!* всегда найдутся палачи в Париже! всегда головы с плеч, пытки, виселицы! костры! просто чтобы знать, к какой секте вы принадлежите? каким убеждениям следуете? Целиком? на три четверти? и нашим и вашим? серединка на половинку? педераст? колеблющийся? косоглазый? воздержавшийся? Хитрец? Перебежчик?
Послушайтесь моего дружеского совета… уместное замечание в данной ситуации… посмотрите на камеры!.. тысячи, правда же! миллионы людей сидят в клетках все это время!.. миллионы еще побывают там!.. Можно было бы согласиться с тем, что общепринято, установлено, понятно… Вовсе нет! крик рвется изнутри! вопль! наивысшее зло! Эти трагедии!
– Нелепость! вы, стоящие на четвереньках! Вот и все! Четвероногие! Стоны? Настала звериная эра! И что же? Зоология человечества! пресмыкайся или умри!
История – память событий! 14-й – это дата! Век могильных плит, Век костей, Век сутенеров, Век коленопреклоненных, Век соборов – и Век пороха, Век танков, Век воронок, Век пресмыкания, Век клеток!
Вот и конец Века 14-го года!
Весь род людской в зверинце! Потоп без ковчега, Смена замученным животным, живодерня для знающих…
Великая революция нравов?… Голубь мира!* посмотрим!..
Послушайте, я говорю не просто так, это современный режим в полной мере… десять минут на чистом воздухе, двадцать три часа пятьдесят минут, не такая уж мелочь… в черной дыре… вам необходим глоток воздуха! какая высокопарность!.. сумасшедший! да вы пьяны! Через решетки видно небо, чайки скользят в вышине! в голубом небе! вы кричите: «Слава Создателю!» Часовой с автоматом ринулся к клеткам. «Пошел ты! Катись!» – кричит он (это не совсем верно!) Maul!Maul!.. («заткнись» по-немецки)… разозленный, он заражает вас своей злостью!.. человек непостижим… тем не менее, лето, небо, чайки… и, к сожалению, снова оскорбления!.. Клетка* – это удовольствие, можете себе представить? Но зима – это отвратительно… что-то вроде смерча, который вас настигает, кружит, бросает из угла в угол, да это уж слишком мусорово… другое дело – лягавые! Крепыш почти ничего не почувствует, а вот для худощавого, тощего, костлявого, эти удары, бац! буц! музыка! ваше тело! палками! это гнусно! Падайте! хватайтесь! вставайте! мразь, он насмехается над нами, сидя в своей будке! Их двенадцать, смеющихся сверху! в клетках! двенадцать, шатающихся по'сторонам, двенадцать за решеткой, сталкиваются, их затягивает водоворотом! падают на четвереньки, сжимаются, ползут, кричат… Действительно, вы лучше чувствуете великое после пятнадцати, двадцати сильнейших тумаков… Вас засыпает снег, озноб, обморожение! Ветер, мороз… как было бы забавно и даже великолепно увидеть снеговика в саду Тюильри! Но там, между решетками, там, где всего по три метра на троих, – это свинство! Всю долгую балтийскую зиму, это свинство! с самого начала! и до! одна! всепоглощающая! трагедия! Уничтожающая все! цветы, птенцов, лето, осень, все! весна!.. Мерзкий негодяй, кривляка, горлопан! провинция! я говорю! хуже, чем он есть! я говорю! я дорожу ею! провинция!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56