.. с шикарными сводами… мозаичными стенами! с бронзовыми украшениями «Ирис»,* но зато у него была богемная жизнь! это что, не в счет? а гонорары? что он только не подбирал с тротуаров! его окошко лучше, чем на улице Тэбу! лучше, чем на Боети!* все остолопы в зоне обитания подсматривали, рисковали свернуть шею, жрали у него… они были не из Канзаса, не из Лот-де-Мозель, зря! обруганные еще больше! Он мог бы спуститься «на горушки»!* Ах Жюль! Жюль по кличке Гондола! он должен был бы увидеть разницу! его статуэтки! Вот три деревянных Родена «на горушках»! и двадцать Коро! но там царил только он! единолично! никакой конкуренции! Прямые торги! Он размахивал своей глиной… даже не обожженной, сырой!
– Тысяча франков! – объявлял он, – тысяча!.. Я вам позже ее обожгу! позже! принимаю и золото! пять луидоров!
Если такие находились – бляяяя!.. разбиты… ответа нет…
– Никакой торговли! Мне нужно работать! Вы предпочитаете акварель?
Это были «Альпы», «Праздник цветов»…
Если они еще блеют, сопротивляются, тогда он вопит:
– Ах, я понимаю вас! никакого стыда! Вы стесняетесь? Я тоже! тоже! Больше нет мочи! Нате! Держите! все! мои антресоли! мои кисти! гляделки! я не могу больше! мои подставки! глина! не нахожу больше глины! все норовят меня разрушить! мой порядок! моя веломашина! шныряйте, проныры! подглядывайте! шныряйте!
Надо, чтоб они заглянули внутрь! зарылись поглубже! там, с другой стороны окна… согнулись вдвое… осмотрели его витрину поближе, попристальнее! чтоб они растрясли брюхо…
– Ниже! еще ниже! Носом!
Те, что его знали, удирали! Искусство!
– Подлецы! скряги! ворюги!
Кошачий концерт!
– Они воруют мое время! Крадут дни! Все разворовывают!
Я рад, что он был… что он был на улице Мобель в доме № 6, на углу Зам, где мать его была прачкой,* что он ослепил своим величием всех, можно сказать, весь район, восемьсот тысяч человек, которые имели возможность созерцать его грязные комнаты, заглядывать сквозь шторы, совать носы в его ставни…
Сегодня все это фольклор… Чего он боялся? никого на Холме… не было никого монмартрее него… фольклорнее него… и матери его, и отца… «Ура! нашенским! да здравствует родной писсуар! гори огнем твой ненашенский Нотр-Дам!» Таковы страсти наших дней, фольклорная свирепость! Ни фига небесам! все земное! Если бы местный колорит не был для Жюля всем! если бы он не коварствовал! не злобствовал!.. Его слушали, а его коньком было грубо облаять в ответ на любезность!.. самых милых людей, лучше всех относящихся к нему!.. он их доводил до слез! в этом был его недостаток! В то же время он умел быть очаровательным!.. знаете, у него было много талантов… например, он прекрасно пел романсы, тембр, голос, все!.. Он захлебывался в эмоциях! Я знаю, я ему аккомпанировал одной рукой, левой… у него стояло пианино… ржавая рухлядь с останками струн… ах, музыкант! но в чем он был мастером, так это в игре на рожке!* на рожке! настоящий виртуоз! не на маленьком рожке, нет на большом! Роландов рог! мягкие звуки… он мог воспроизводить любую мелодию, эхо песни сирены, заблудившиеся нежные трели, низкий звук колокола, Батиньоль… фривольные мотивчики… и другие, мелодичные, мечтательные, убаюкивающие… Ах, как он выводил мелодию! вы бы сказали, что это невозможно… вы видели его? сволочь, гад ползучий!.. выводящего мелодию?… на рожке, какой шарм… вы спрашивали себя, как это возможно? Я сам себя спрашиваю, сидя в яме! Я слышу, как я аккомпанирую ему левой!.. наши концерты!
Алкоголь всего не объясняет… отравление красителями тоже… даже его мания закладывать!.. нет… не объясняет.
– Язык, друг мой!.. язык!
Надо бы вам полюбоваться на его язык, он мне показывал его… язык… длинный… почти как у висельника… вот почему он так хорошо играл на рожке!.. Так он считал!.. его язык! язык!.. чего он только им не выделывал!.. Он мог свернуть его трубочкой, сложить его вшестеро!.. в восемь раз… свернуть… только кончик!
– Все дело в языке!..
Уроки игры на рожке проходили весьма живенько! научитесь владеть языком! Девушки хотели научиться играть на рожке! играть на рожке, миленькие натурщицы!
– Держи язык вот так, как я! вот, смотри! Язык – вот так!
И целовал их взасос! Ах, Ромео, бедняжка-девственник! лестница из роз! смертельная отвага! а он, Жюль! его речи! его уроки игры на рожке! Если бы он хоть угощался! Такова жизнь!
– Язык сюда! ты, дурища, смотри!
Ах, эти Джульетты, на софе! свеженькие, трепещущие! и совсем голенькие! не достигшие и шестнадцати годков! пятнадцать!.. на рожке! сплетающиеся языки!.. уроки… миааау! мииииу!.. мяукающие, сладострастные звуки!
Он еще хныкал, грязный мерзавец!
Я хотел, чтоб он был несчастен, признаюсь в этом! я признаюсь!.. Ему нужны были ласки… ладно! Но чего я не принимал категорически, могу об этом сказать! что меня возмущало, так это когда он развлекался не с милой пышечкой!.. нет… не с одной из этих чудненьких пикантных малышек! нет! а с отвратительной уродиной! которая только что вышла из больницы, но не выздоровела, харкала кровью… Вот тут я загорался! я – врач, паталогоанатом, гигиенист! приверженец крепких мышц! Конечно же, меня это не касалось! но это меня выводило из себя!
Видите, какие у нас различные вкусы!
Доходяга Сарсель! его Сарсель!
– Ты любишь только мясо! Плям! Плям!.. ну и раззадоривал же он меня! грязно, злобно!.. принимался за дело как нельзя лучше! признаюсь! признаюсь! эта пританцовывающая! задыхающаяся от смеха! виляющая задом образина!.. эти рывки!.. эти культяпки!
Он заявлял:
– Девки, воспитанные в Сент-Онорэ! это же сливки! сливки!
Он мог все это себе позволить, Жюль! Искусство! Допускаю! Рожок! его несчастье! Я сам не играл… хотя музыка жила во всем! О! немного на пианино, левой рукой… да этого и не слышно было… и потом, я никогда не был груб, когда мы говорили о дамах! нужен не только шарм, нужна рядом кровь, аккордеон в Бойне, вот их вкус… а вот мне по вкусу оперетта, я, конечно же, много препарировал, но покойники меня не радуют… я счастлив только в оперетте, задорной, легкой, шелестящей, острой на язык, но с торжеством справедливости… И если я должен кого-то ревновать, то пусть это будет «Маленький герцог»… «Перикола»…* А если однажды я превращусь в кровожадного мизантропа, то это придется дамам по вкусу, они любят кровь!.. но в ожидании этого будущего, тут, с приклеенной к табурету задницей, я рассуждаю… я рассуждаю… в канаве, что в десять раз темнее, чем хибара у Жюля! без газа, черт!.. без фонаря!.. без девок!.. Только заплесневелые стены, пропитанные водой! в десять раз хуже, чем у Жюля! хотел бы я на него посмотреть в тюряге, он бы сдох, спорим! Рожок – не рожок! Песня-плач! освежает! его кривая морда!.. если б он только заткнулся со своими грубостями! Сыграл бы он нам душераздирающие мелодии?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56