.. он обижался… отмывался… такой розовый… так тщательно подбирал свой туалет… Думал, что это сработает… и оправу очков, само собой… элегантность, покрой пиджака… пусть женщины столбенеют… он инстинктивно был клубменом… не отрывался от зеркала, маленького зеркальца на цепочке… он завидовал мне, ведь я не скульптор, я могу лапать задницы и письки клиенток, вот вам!.. он видел, как я пальпирую больных! Двумя руками!
– Но у меня всего лишь одна рука, ты, эротоман несчастный!
Ну вот, здорово я ему врезал!..
– Ты бы слегка помял глину в моих горшках! Глянь-ка, вон глина! А это масляная паста! Не сожри всю красную краску, обжора! черт возьми! где красный мелок? Что это еще такое?
Ему мерещится, что у меня все губы в краске! Он жаловался на все и на вся, но больше всего волновался, что скоро не будет хватать глины! Он испортил последний ком!.. все, его золотой жиле конец, его специальному тоннелю, единственной гипсовой «статуэтке» Монмартра! Он, только он знал эту расщелину, одну-единственную! Лишь он!.. и Паско Рио,* который уже умер… там, в конце тупика Трене, слева… Ах, он мне не назвал точное место! Даже мне! Вход в его расщелину! Единственный вид гипса, который ему необходим!*
– Когда уже придет конец глупостям?… моя печь!
Его печь, последняя на Монмартре!.. ну, положим, не совсем последняя, но почти что!.. во всяком случае, последняя его печь… развалившаяся в 39-м!.. а мои кирпичи, а? Найдите мои кирпичи! Кирпичи, печь! Ему всегда мало!
– Я бросаю все, конец, работе конец!
Он хватался за гуашь, акварель, случайные заработки… Случайные клиенты… Он бы хотел обжигать глину!.. раскаленная земля! только земля! растрескавшаяся!
– Я буду последним керамистом!
Весь пол запачкан глиной… На паркете – лишь глиняные статуэтки… писал он тоже на полу… подрамники стоят у стены… Он не мог рисовать на мольбертах!.. он ни минуты не оставался на месте, вертелся волчком!.. и вечерами напивался в стельку… лак!.. краски! тюбики!.. кисть!.. все летело к черту!.. разбивал молотком глину… резал полотна!
Сколько злобы!
– Пошли все вон, все!
Когда он бесился, это было нечто! Бешенство палок! Грохот костылей! Трассирующие снаряды! Горшков!.. все в окно! срывал повязки! и пусть они вернутся сейчас же… пусть молят о прощении… раздобывают шампанское… и даешь загул!..
Буль-буль! Буль-буль!
Вот и Парижанка!*
Веселуха до рыгачки!
И давай носиться зигзагами… пусть все видят виртуоза…
– Давай, гуляй, моя гондола!
Прямо по чужим ногам! По животам! По горшкам! По головам!
– Откуси мои ноги! Отрежьте мне ноги!
И попер на клиентов! ну и вопли! а у самого полно бензина, растворителей… лаков… он ведь про огонь говорил, что-то такое про огонь, однако!.. пролитые литры бензина! и еще трубку курил за трубкой! сигары! он играл с огнем! художники – опасные люди, непредсказуемые, вы говорите, он не дурак… как раз наоборот!.. вот он шарит по углам, что-то смешивает… что-то нашел под диваном… пакет… письмо… положил назад… черт! окно! поздним вечером, когда успокаивался, а он затихал поздно, казался хамелеоном на колесиках – весь желтый, оранжевый, фиолетовый, все лицо в глине… нас осталось только двое, он да я, он переругался со всеми… пустота… при свете газа… у него был газ, внизу, под лестницей, и ободранная кухня… свистящая газовая горелка… это напоминало мне пассаж Шуазель, он тоже освещался газовыми рожками, тысячами газовых рожков…* в предпраздничные дни все уроды с Бульваров толпились в Пассаже, вопили, простофили, клоуны, арлекины, господа с Больших Бульваров… ну и суматоха! И толстые тетки, и старички, и молодежь! Какой визг там стоял! Газ светит посильнее, чем Луна, газ, тусклый зеленый свет, который поражает… ошеломляет… в его свете все кажется странным… люди ни живые ни мертвые, никакие… живые мертвецы… я раньше бредил этим мертвенно-зеленоватым маскарадом… а тут – вообще конец света! Полный Пассаж… вам надо побывать там… в предпраздничные дни! рожи разрисованы почище, чем у. Жюля! и этот бледно-зеленый свет газа… я вам уже описывал мастерскую Жюля… хаос!.. по его же вине!.. его бешеная гондола… его горючие смеси в горшках!.. а если он все это разобьет! Ах, гипсовые модели! Его конура была настоящим гадюшником!.. к тому же лак!..
– Тебе еще сюда бы конфетти!
Я имел в виду пассаж Шуазель.
– Никаких конфетти! Мне нужна печь!
Сидит в своей тележке, в дурацкой гондоле с кучей горшков между культяпками!.. Удобства, так сказать… он дергался, как в падучей, разбрызгивал краски – желтые, синие, красные!.. лужи… лужи…
– Я – палитра с красками? Правда? Похож?
– Да! Да!
– У Рембрандта не было таких красок! А у меня есть!
И тут же – в свое круглое зеркальце. Жалкое подобие, но не Рембрандта…
– Красавец!
Он и мочился прямо под себя, в тележку… даже не утруждал себя подниматься в клозет! Он ведь был совсем один! Его нужно было доставать из тележки, помогать ему, хотя бы раз в день…
– Я не ссу под себя!
Он гордился собой.
– Да уж, ты плаваешь на Трансатлантиках!*
Он упрекал меня в том, что я путешествую люксом, суперлюксом!.. что я избалован жизнью, никогда и ни в чем не испытываю недостатка, в то время как он должен мочиться в штаны! Тележка его, естественно, была с дыркой… поэтому он обссыкал глину, паркет, тюбики с краской.
Он работал неистово, как истинный художник, он бы не смог вдруг прекратить писать, я так думаю! Я считаю!.. чтобы стать «единственным»! В общем-то, это было бы бедой! Вдохновение капризно, но Бог-то знает, что само оно капризов не выносит!.. Тем более, что из-за пьянства он становился все более упрямым, агрессивным! Больные печень, желудок!.. печени как таковой у него уже не было, так, что-то в этом роде!.. губка, пропитанная алкоголем! И боль даже от легких прикосновений! Но больше всего его доводили до бешенства мои разговоры о муфельной печке!.. вот это называется «человек умеет гневаться»! Он аж подпрыгивал в своей коробке! Дрожало все: тележка, туловище, гондола, колесики!
– Друг мой, я себя создам заново! Вот только найду кирпичи! Пусть кончают свои глупости! Настоящий гений – работает с глиной! Глина – гениальна сама по себе. Руки! Глина!
Но глина не простая, только такая, как нужна для него! Только! Его золотая жила! Его карьер в тупике Трене, место, о котором он никому не рассказывал… Теперь он никак не мог пробиться туда… ее залили бетоном! «Пассив»!
А сложности с кирпичами?… ну?… что за трудности?… они из Па-де-Кале, эти его кирпичи… те, которые ему так нужны! Боши захватили кирпичи! тоже! заводы!.. они захватили все! как же теперь разжечь его печь!
Да, нервная работа у художников! и уходят в забытье, небытие, загул, саморазрушение! конец!* или же: водка! еще раз водка и снова водка! да, еще шампанское!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56