– Я действительно просил Адриану выйти за меня, признаюсь в этом. Но не потому, что любил ее. Мы были хорошими друзьями, нас принесло в объятия друг друга, но никто из нас не был влюблен. Ни я, ни она. Просто два одиноких человека, потянувшихся друг к другу, как тебя потянуло к Стивенсону.
Эбони удивленно заморгала.
– Но... но если ты не любил ее, почему тогда просил выйти за тебя замуж?
– Действительно, почему? Тебе ничего не приходит на ум, дорогая?
Она отрицательно покачала головой.
– Я попросил Адриану выйти за меня замуж, чтобы защитить милую невинную девушку, которая, как я полагал, еще слишком юна для любви и при виде которой каждый раз мое сердце переворачивалось.
Сердце Эбони чуть не выпрыгнуло из груди. Так, значит, все-таки она была права. Значит, уже в то время она была нужна ему.
– Да, мне нужна была именно ты, Эбони, а не Адриана, я любил тебя, если даже в то время не мог в этом признаться самому себе. Может быть, если бы ты не была моей подопечной, я смог бы понять, что передо мной созревшая молодая женщина, которая так же способна дарить свою любовь, как и получать ее. Но тогда меня мучило чувство вины оттого, что я желаю невинную девушку, вверенную моим заботам. И я решил оградить тебя от своей плотской страсти, от дурного влияния.
В его тихом смехе послышалась давняя боль.
– Мне казалось, что жена может стать прекрасным противоядием против этих запретных желаний. Но иногда даже самые лучшие планы смертных не удаются. Когда Адриана вышла замуж за Брайса Маклина, я должен был изменить тактику, направленную на твое спасение, стал груб, жесток и причинял тебе боль. При встречах я каждый раз намеренно отталкивал тебя, хотя был почти вне себя от безысходности, но, как оказалось, такое поведение – наихудшее из того, что можно придумать...
Он с мрачным видом покачал головой. Сам того не ощущая, он крепко сжал ее руку, и Эбони осторожно освободила ее. Алан обеспокоенно взглянул на нее, но она улыбнулась и помахала рукой.
Эта ее милая любящая улыбка тронула его до глубины души. Боже, каким же он был подонком, когда верил всем тем гадостям, которые слышал. Он собрался с духом и продолжил признания.
– Я старался ненавидеть тебя. Вслушивался в каждую скандальную историю, которую слышал о тебе. Эти истории откладывались в моем воспаленном мозгу, я преувеличивал их значение, пытался использовать для борьбы со все растущим желанием удовлетворить страсть, которую не мог преодолеть. Она безнравственна, говорил я себе. Развратна. Это соблазнительница, языческая богиня. Не моя вина в том, что я так желаю ее. Этого хотят все мужчины. И она хочет всех мужчин. Я когда угодно мог бы получить ее. Но как же можно желать то, что достается так дешево и легко? И я цеплялся за эту ложь, чтобы удержать себя от поступка, который страстно хотел совершить.
Эбони смотрела на него широко открытыми глазами, испуганная и вместе с тем пораженная.
– Может быть, если бы я спал с другими женщинами... Но я не хотел других женщин. Все эти годы мне нужна была только ты, но любые мои действия только делали тебя несчастной. Эбони, любовь моя, как отвратительно я с тобой обращался. – Его плечи опустились. – Боже мой...
– Перестань, Алан, – мягко сказала она, на этот раз взяв его руку в свои. – Забудь все это.
– Забыть что?
– Свою вину. Теперь мы нашли друг друга. Я люблю тебя, а ты любишь меня, и бессмысленно мучиться воспоминаниями о прошлом. Я тоже натворила много безумств. Вспомни, как я мучила тебя, давая понять, что у меня есть другие мужчины. И как бы я не сожалела теперь, изменить этого не могу. Мы оба были неправы и должны простить самих себя и друг друга. Должны найти совместное счастье. Мы этого заслуживаем.
Ее улыбка подействовала на Алана, как удар молнии, так много она для него значила. Она простила его, поняла его. Она все еще любила его.
И тут она совершила еще один поступок, от которого он чуть не заплакал. Отбросила одеяло, протянула к нему руки и просто сказала:
– Милый...
Следующие полчаса навсегда остались в памяти Алана, как пример почти идеальных любовных отношений. Не было ни проявлений дикой страсти, ни стонов, ни изысканно эротических игр. Ему достаточно было просто держать ее в объятьях, чуть дрожащими пальцами нежно ласкать ее тело и знать, что она принадлежит и будет принадлежать только ему.
– Я тебя обожаю, – прошептала она и поцеловала его. – А сейчас, дорогой, сделай мне нашего ребенка. Только не торопись...
Он рассмеялся, чувствуя, что опьянен желанием соединить свою жаждущую плоть с ее. Это было неподражаемое впечатление. Я сделаю это для нее, подумал он, начав медленно и ровно любить ее.
Шум ее участившегося дыхания вернул его на землю, и, увидев закрытые глаза и полуоткрытый рот, из которого раздавались стоны экстаза, он понял, что ничто еще не доставляло ему большего удовлетворения, чем эти звуки, свидетельствующие об испытываемом ею удовольствии. Но потом собственные ощущения перекрыли все мысли, и он полностью погрузился в нее, в ее любовь, полностью и без остатка...
Когда все было кончено, он долго держал ее в объятиях и обещал ей все, что она ни пожелает.
– Если хочешь, – шептал он, – я даже куплю нам новый дом, чтобы мы могли начать в нем новую жизнь. Я знаю, что мама иногда любит вмешиваться...
– Нет, ты не должен этого делать! – Эбони высвободилась из его объятий и с ужасом взглянула ему в глаза. – Она будет чувствовать себя покинутой! И бедные Боб с Биллом тоже. Разве ты не знаешь, Алан, как много ты для них значишь?
– По-моему, это слишком сильно сказано...
– Я не против того, чтобы жить с твоей матерью. Честное слово. Собственно говоря, даже хорошо, что кто-то сможет оставаться с ребенком. Мы будем проводить уикэнды вместе и... если честно, Алан, у меня... есть кое-какие планы. Насчет работы.
Теперь нахмурился Алан.
– Мне помнится, ты сказала, что будешь рада, если перестанешь быть моделью. О Боже, не собираешься ли ты стать актрисой?
– Конечно, нет. Я больше просто не могу видеть камеру. Или подиум. Я хочу вернуться в колледж и получить диплом детской воспитательницы. Конечно, тебе придется содержать меня все это время, Алан, но я верну тебе долг. Обязательно верну, когда начну работать. Я смогу...
– Прекрати! – крикнул он, зажав виски руками.
Эбони недоуменно посмотрела на него, а он отнял руки от головы и крепко взял ее за плечи.
– Я больше никогда не хочу слышать о возврате долгов, – сурово сказал он. – Ни за что. Я богат и люблю тебя. Позволь мне, как говорится в венчальной клятве, разделить с тобой все, чем я владею. Позволь любить и лелеять тебя, как должен это делать слегка старомодный муж.
У Эбони защемило сердце.
– И я тоже хочу этого, Алан, – прошептала она. – Хочу, чтобы меня любили и лелеяли как в стародавние времена.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37