В этот момент к ним приблизился Грэг с Айрис, которую он вел за руку.
«Вот мужчина, который понимает, что такое отказ», – подумала Джилли Скай и улыбнулась Грэгу.
Грэг улыбнулся в ответ.
– Вы приглашены на открытие галереи. Искусство – это здорово! Я тоже буду там, и мы с вами встретимся.
Глава 8
Грэг пил белое вино, однако не чувствовал вкуса. Все его внимание было обращено на Ким Салливан, которая открывала галерею и теперь была в центре внимания. Она была одета в черные джинсы и в мужскую рубаху навыпуск. Ее золотистые волосы были собраны в узел на макушке, и две большие костяные заколки поддерживали прическу. Она подошла к высокому темнокожему мужчине и заговорила с ним.
Грэг не мог оторвать от нее взгляда. За эти годы Ким изменилась в лучшую сторону. Оказывается, он ее совсем не знал и не разглядел в ней того, что должен был разглядеть. Несколько месяцев замужества за его дедом – это все, что связывало их. Он вернулся со съемок и узнал, что у Родерика новая жена.
Однажды он увидел Ким в бассейне, и его поразило, как она сложена. У нее была великолепная гладкая кожа. Потом он видел ее довольно часто – то она срезала розы в саду, то красила ногти в солярии. Единственное, чего она не делала, – это не читала книг. Он сразу простил ей этот недостаток. Сначала она его стеснялась. Извинялась, когда он входил в комнату, не смотрела ему в глаза, когда ему удавалось вытянуть из нее несколько слов. Она всегда носила с собой бутылочки лака для ногтей, как будто это было ее основным занятием. Но однажды все изменилось. Когда она узнала, что беременна, то стала меньше двигаться, и Грэг часто видел, как она читала в парке книги. Выходит, он ошибся. Она расцветала, как роза. Он замечал, как хорошеет женщина от беременности. Теперь он сожалел о том, что они расстались. И конечно, он был виноват во всей этой истории. «И зачем Родерик женился на такой девушке? – спросил он сам себя. – Этот брак не заключался на небесах». По крайней мере он так думал.
Согласно семейному договору Ким Салливан не имела права видеть Айрис. Но это не значило, что Грэг не мог видеться с ней. Он не хотел признаться самому себе в том, что последние четыре года искал Ким. Теперь ему было приятно находиться рядом с ней, и он ее ревновал к темнокожему мужчине. И хотя на прошлой неделе она сказала ему, что не хочет его видеть, он надеялся, что это не так. Впрочем, он не представлял точно, зачем ему нужна Ким Салливан, возможно, просто запретный плод сладок.
– А что это ты здесь делаешь? – спросил его Рори.
– Я удивился, если бы не увидел тебя здесь, – парировал ему Грэг.
Ким была хороша, и Грэг с трудом оторвал от нее взгляд. Рори был одет в великолепный черный костюм, который выгодно подчеркивал его голубые глаза. Он пил пиво и притворялся, что его интересует авангардистская скульптура – башня картонных яиц, присыпанная опилками.
– Тебе нравится? – удивился Грэг. Рори сжал губы и ответил:
– Не думаю, что здесь подают хорошее виски. Видно, от этого у тебя паршивое настроение. А искусство это или нет, я предоставляю определить тому, кто хоть капельку в этом разбирается.
Грэг едва не расхохотался.
– Ты видел Джилли? – спросил Рори.
– Твоя зазноба еще не появлялась. – Рори пожаловался:
– Она меня избегает. – Он осушил бокал пива. – Пойду поищу ее.
Грэг остался там, где стоял. Он всегда удивлялся способности Рори принимать импульсивные решения, из-за которых он же сам и страдал потом.
В этот момент Ким беседовала с приятельницей и потягивала джин из высокого бокала. Приятельница была удивлена тем, что Ким вдруг громко засмеялась и выронила бокал, который разбился о пол. Если бы она была внимательнее, то обратила бы внимание, что Ким, прежде чем выронить бокал, вначале покраснела, потом побледнела и вообще отвечала невпопад. Грэг наблюдал, как она принялась извиняться перед устроителем галереи – высоким темнокожим мужчиной, который наклонился и собрал в салфетку осколки бокала. Ким, не глядя в сторону Грэга, выбежала из зала. Его охватило желание броситься за ней, обнять ее и ни о чем не думать. Он нашел ее в кухне. Она стояла к нему спиной, склонив голову, как будто осматривала свои руки.
– Ты не порезалась? – спросил Грэг.
Ее плечи вздрогнули. Она покачала головой:
– Нет, я не порезалась.
Он попытался ее обнять, но она отошла от него на несколько шагов и сжала губы. Когда она жила в Кэйд-вотере, она никогда не пользовалась губной помадой. Ее губы были мягкими и розовыми, а ресницы темными, что делало ее глаза еще выразительнее. Грэгу показалось, что они недоступны, как и прежде. Его сердце бешено колотилось.
– Ты знаешь, – сказал он, – я так благодарен тебе.
– За что? – удивилась Ким.
– За то, что ты позволила себя любить. – Она молча отошла от него еще на один шаг.
– Меня это не интересует, – ответила она.
– Ким, – сказал Грэг, – я уважаю твою независимость.
Она посмотрела на него:
– Ты предал меня!
– Я искал тебя четыре года.
– Хотелось бы в это верить… – насмешливо ответила Ким.
– Я виноват перед тобой, – сказал Грэг. – Я сделал так много ошибок.
Он приблизился к ней с единственным желанием нежности, но Ким, не имея возможности отступать, только вжалась в стену. И Грэг прочел в ее глазах холод.
– Боже, Ким, я схожу по тебе с ума…
Она покачала головой, следя за каждым его движением, как загнанный зверек.
– Ты меня любила? – спросил Грэг.
– Нет, – ответила она.
Он с яростью взглянул на нее. Ее щеки пылали румянцем, ее глаза горели страстью. «Нет, – подумал Грэг, – я ей не верю. Она играет со мной».
– Почему? – спросил он.
Ее подбородок подался вперед.
– Я и себя не люблю, – ответила она.
– Почему? – удивился он.
– Потому что слишком часто ошибалась в жизни.
– Я тебе не верю, – сказал Грэг.
– Вначале – когда вышла замуж за великого человека, которого не любила, потом – когда полюбила тебя.
– Ким! – воскликнул он.
– Молчи! Молчи! – остановила она его. – Мне давно надо было уйти в монастырь, а вместо этого я беседую с человеком, который палец о палец не ударил, чтобы Айрис осталась со мной.
Грэг покачал головой:
– Ты собираешься корить себя всю жизнь?
– Моя жизнь ничего не значит! Эти ее слова почти испугали его.
Грэг отступил.
– Ким… – начал он.
Она воспользовалась его замешательством и проскользнула к двери, но вдруг остановилась и сказала:
– Знай же, что я всегда любила тебя и никогда не играла твоими чувствами.
Его сердце бухало, как молот по наковальне. Он слышал только отдельные слова. «Никогда – бух! – не – бух! – играла – бух!» Он почти ненавидел ее. Он в ярости замычал и закрыл глаза. Как много он потерял, ведь они так и не стали любовниками. Дед зря раздул огонь ревности. Их любовь была платонической, хотя они и пожирали друг друга глазами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63