Дж'Онн был поражен. Честно говоря, он пришел сюда и из признательности, которую ему было просто необходимо выразить, и потому, что он и раньше видел печаль в глазах вулканца. А если человек помогает другим, излечивает их от боли, пытается указать погибающим людям путь к спасению, такой человек, по мнению Дж'Онна, не должен страдать. Это было бы высшей мерой несправедливости.
И он пришел сюда для того, чтобы помочь своему спасителю. Как это сделать, он не знал и потому не очень уверенно шагнул вперед.
Сибок резко повернул голову, бросил быстрый взгляд на Дж'Онна. В его взгляде не было ни удивления, ни испуга, словно он ждал кого-то. А на лице не осталось и следов печали.
«Может быть, – подумал Дж'Онн, – я вообразил себе невесть что?»
– Привет, Дж'Онн, – спокойно произнес Сибок, но не улыбнулся, что он так часто и легко делал.
– Я пришел, чтобы от имени всех нас выразить тебе благодарность за свободу, которую ты нам дал, – выпалил Дж'Онн первое, что пришло ему в голову, оттягивая время и собираясь с духом, чтобы сказать то, что хотел сказать. – Ты помог нам справиться с нашим горем и спас от смерти – меня, других поселенцев и даже дипломатов. Я со многими встречался и все, с кем бы я ни разговаривал, говорили о тебе. Но…
– В громких словах скрывается или тихая ложь, или нерешительность, Дж'Онн. Говори прямо, зачем пришел, – прервал Сибок, глядя в какую-то одному ему видимую точку и погрузившись в собственные мысли.
– Ты прав, Сибрк, но ты прервал меня. А я как раз и хотел сказать о том, что ты никому не говорил о себе, о своей боли, которую замечают в твоих глазах. И я пришел сюда, чтобы помочь тебе, хоть и не знаю, что я могу сделать для этого.
Переведя свой взгляд на Дж'Онна, Сибок посмотрел на него так, словно впервые увидел, как бы оценивая, на что он способен, а потом заговорил ровным, бесстрастным голосом:
– Мне была дарована милость нести в одиночестве и свою собственную боль, и боль других людей. Я очень хорошо знаю, что такое смерть и все связанное с ней: обман, унижение, обессмысливание жизни, холод, голод, болезни. Поэтому я старался помогать всем, кого бы ни встречал. Но помочь мне, – он улыбнулся улыбкой обреченного, – ты не сможешь. Зато ты можешь помочь всем нам достать корабль. И этого будет достаточно. Не обременяй себя сверх меры.
Закончив говорить, Сибок внимательно посмотрел в глаза Дж'Онна и отвернулся, снова уставившись в одному ему видимую точку.
Не слишком ясно представляя, что он делает, Дж'Онн подался вперед со своего стула, коснулся рукой плеча своего спасителя с таким ощущением, будто он коснулся холодного, чем-то прикрытого камня, и произнес:
– Раздели со мной свою скорбь, Сибок.
Действительность исчезла. Дж'Онну показалось, будто кто-то неслышно подкрался к нему и накинул на голову черное покрывало, оставив его в темноте. Но темнота была проницаемой: в ее неопределенной дали светилась крохотная точечка света. От точки нельзя было оторвать взгляда, и она стремительно приближалась, увеличиваясь в размерах, приобретая форму не правильного круга. Круг приблизился на привычное для человеческого взгляда расстояние и неподвижно застыл, как на экране.
Удивленный Дж'Онн наконец-то увидел, почему круг имел не правильную форму – это был не круг, а человеческое лицо, женское лицо с распущенными темными волосами, как будто со знакомыми чертами лица и проницательными большими глазами, излучающими таинственный свет, свет силы и доброты. У женщины были глаза Сибока!
Кто-то подсказал Дж'Онну, что женщина – мать Сибока, а ее имя – Т'Ри. И как на экране легко меняются кадры, так и лицо женщины сменила целая картина: та же самая женщина сидит в сумеречном синеватом свете в каком-то помещении. Сидит как будто на полу или на небольшом возвышении. Маленький ребенок обхватил ее шею и всхлипывает, потом, не разжимая своих тоненьких ручонок, чуть отстраняется от матери и с убежденностью и уверенностью взрослого мужчины заявляет:
– Клянусь тебе всеми Магистрами, я увезу тебя в Ша Ка Ри.
И снова картина. Да не картина, а объемная, наполненная всеми признаками действительной жизни панорама: молодой Сибок стоит перед массивной каменной дверью.
Самосознание Дж'Она, его собственное «я» растворилось в другом «я» – он смотрел на мир, жил в нем, боролся глазами, чувствами и мыслями Сибока, сущностью Сибока…
Была ночь, когда Сибок задумал совершить свое преступление, за которое впоследствии его навсегда выслали с Вулкана. Он стоял в темных, похожих на пещеру, глубинах подземелий Гола со смотрителем Сторелом, охранявшим мрачный каменный провал входа в Зал Древней Мысли.
Внутри, в безмолвной тишине Зала, его ждал дух матери.
За прошедшие два мирных века должность Смотрителя стала не столько необходимой, сколько традиционной. Но были времена в истории Вулкана, когда эта должность считалась не только почетной, но и весьма опасной: многие, очень многие могли рискнуть всем – и высылкой, и даже смертью – ради того, чтобы получить доступ в великий Зал, к его сокровищам.
В ту ночь Сибок тоже решил рискнуть. Он хоть и был молод, но по вулканским стандартам считался взрослым мужчиной и знал, на что он идет.
Он пришел сюда по случаю первой годовщины смерти его матери и погребения ее духа в Зале Древней Мысли. Подобно всем Верховным Магистрам, жившим и умершим до нее, катра Т'Ри – ее единственная в своем роде сущность, содержащая все знания, которые она вобрала в себя за всю свою жизнь, – была помещена в специально изготовленное для этого хранилище, где и останется на вечные времена, чтобы другие адепты могли придти к ней за советом, набираясь мудрости.
Сибок полностью открыл свой разум перед Дж'Онном, и это было актом посвящения Дж'Онна в тайное тайных святынь и верований Вулкана, и ему стали понятны причины того, что произошло много лет назад: падение и позор Т'Ри, маниакальная привязанность, которую мать и сын взаимно чувствовали друг к другу, скрепленное клятвой обещание мальчика взять мать с собой и привести ее к Источнику, к Ша Ка Ри.
Дж'Онн знал эту легенду, но у ромулан Источник назывался Ворта Вор. Но ничего подобного вулканскому мистицизму он не знал, и его поразила сама идея Верховного Магистра, возможность вечного хранения знаний Магистра.
Из всех Верховных Магистров Т'Ри была едва ли не самой почитаемой при жизни. И все-таки отделение ее катра от умирающего тела было совершено в секрете, в спешке и без церемонии, которой неизменно сопровождались проводы Магистра. Ее ересь стоила ей не только звания, но и свободы.
После свержения и отлучения матери его, вопреки данному обещанию, отняли у нее, и он не знал ни где она, ни что с ней. Ему даже не позволили, как другим членам семьи, присутствовать при переселении духа.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73