!
— Да ничего вы не видите! Дальше носа своего не видите!
Он замолчал и нахмурился.
— Дети часто дают показания, значение которых им непонятно, — вдруг пробормотал он.
— Что вы сказали?!
— Это не я сказал, а один древний и умный римлянин.
— Кто-кто? — удивилась Светлова.
— Продолжаем поиск! — вдруг снова рявкнул-приказал Никита. — Вы с правой стороны, я с левой.
Обыщем сад еще раз!
«Обыщем»! Слово «обыщем» совершенно доконало Анну. Всхлипывая, она мчалась по саду, как ей и было приказано, с правой стороны, раздвигая ветки кустарника и, по правде сказать, ничего уже почти не соображая.
Кита и мадам Гоцци нигде не было!
Впереди уже замаячил бегущий ей навстречу Сыщик, завершавший свой полукруг. И Светлова чувствовала, что вполне готова его придушить, если он сию же минуту не объяснит ей, что означают его ужасные подозрения!
…Знакомое старушечье щебетанье на английском, доносящееся из-за ограды сада, остановило этот безумный бег. За этой оградой скрытые густым кустарником, мадам Гоцци и Кит сидели прямо на траве, рассматривая старое птичье гнездо, которое, очевидно, ночным сильным ветром снесло с дерева на землю.
— Look, that's amazing… — ворковала на английском мадам Гоцци тем особым голосом, которым старые дамы разговаривают с маленькими детьми. — Those birds are great builders!
Сыщик и Светлова, подоспевшие к ним в одно и то же время, едва успели притормозить…
— Видишь, как тут искусно сложены ветки? О, они великие строители — эти птахи… — Светлова автоматически пыталась перевести для себя эту дурацкую болтовню…
Еще некоторое время Сыщик и заплаканная Анна безмолвно наблюдали эту идиллическую картину: пожилая дама в шляпке и светловолосый ребенок на траве в весеннем саду открывают секреты флоры и фауны.
— We have left the garden just to pick up this nest… — чопорно объяснила им мадам Гоцци. Было очевидно, что она шокирована их тяжелым молчанием.
— Они вышли из сада за ограду, чтобы посмотреть на это гнездо… — растерянно повторила вслед за ней Анна, обращаясь к Сыщику. — Только и всего… Понимаете?
Ни слова не говоря, он резко развернулся и пошел обратно к отелю.
— Детектив Маклахлен ты наш.., недоделанный! — пробурчала вслед ему Анна.
— What's up with you? — поинтересовалась мадам Гоцци, внимательно вглядываясь в Анино с еще не высохшими слезами лицо.
— Что с мной? — растерянно повторила Светлова. — Ничего-ничего, не волнуйтесь… Все в порядке.
Она все-таки нашла в себе силы поблагодарить мадам Гоцци и, взяв сына за руку, повела с собой в отель. Кит упирался и рвался обратно к гнезду. Наконец вопрос кое-как был решен. Гнездо решено было оставить на лужайке на случай, если оно все-таки снова понадобится тем, кто его строил.
— Let's leave this nest for the birds! — щебетала, успокаивая Кита, мадам Гоцци.
— Птичкам, птичкам. Кит! — вторила ей заплаканная Светлова. — Оставим это гнездо птичкам…
Несмотря на раздражение, вызванное выходкой Сыщика, у Светловой все-таки было ощущение, что за его поведением скрываются какие-то серьезные основания. А его шипящий от ярости голос: «Никогда никому не доверяйте своего ребенка!» — так и стоял у нее в ушах.
После обеда, когда Кит уже спал, Аня нашла Никиту.
— Что все это значит? — совсем не ласково спросила она.
— Ну что ж, — Никита внимательно взглянул в ее разгневанное лицо. — Пожалуй, пришла пора объяснить вам, что я здесь, как вы однажды выразились, «поделываю».
— Да уж объясните, пожалуйста.
— Хотите послушать вот это? — и он протянул Ане свой диктофон.
Аня вспомнила, как они с Дэзи поначалу посмеивались над его привычкой ходить повсюду с диктофоном и все пытались угадать, что же он на него набалтывает. Дэзи тогда сказала: "Это, очевидно, называется «Заметки оболтуса».
И вот теперь «оболтус» сам нажал кнопку, и Светлова услышала его голос на пленке:
"Семь часов тридцать пять минут. Апрель двенадцатое. 2001 год.
С утра она стоит на балконе и будто бы любуется восходом солнца. Потом начинает нежными легкими движениями обрывать увядшие лепестки маленьких вьющихся роз, украшающих ее балкон. Снимает их осторожно, легко, как пушинки, и отпускает на волю.
И они летят, легко, как перышки, планируя вниз на траву. Или уносятся вдаль… И она провожает их взглядом человека, загадывающего желание. Очень поэтично! Так дети пускают кораблики или воздушные пузыри… Однако даже страшно подумать, какое желание она загадывает.
Следует с очевидностью отметить, что она совершенно не похожа на преступницу. Право же, у нее такое возвышенное, одухотворенное выражение лица… Что, впрочем, вполне совпадает с показаниями всех, кто с ней сталкивался: она производит самое благоприятное впечатление и вызывает у людей безусловное доверие.
Итак, она совершенно не похожа на человека, способного на то, в чем ее подозревают. И Она не похожа ни на одну из своих фотографий по той простой причине, что их просто не существует. Что вполне естественно, если не забывать, что «объект X» — крайне жестокое, предусмотрительное, обладающее звериной проницательностью и осторожностью существо. Да, увы, именно существо — слово «человек» тут неуместно. Разумеется, «объект X» постарался, чтобы у полиции не было его фотографий. Она, по свидетельствам очевидцев, всегда избегала фотографов, избегала сниматься. Очень осмотрительно, методично уничтожала все свои изображения.
Итак, не следует забывать, что «объект X» крайне жесток, предусмотрителен, осторожен. Но даже я иногда забываю об этом, увы.
Я, увы, становлюсь, наблюдая за ней, поэтом и перестаю быть детективом. Как мило любуется она восходом и наблюдает за полетом розовых лепестков.
Однако не следует упускать из виду момент раздвоения, который может быть первостепенен при анализе поведения такого рода объектов. Она может быть убедительна в обоих своих обличьях.
Это и поэтическая натура, которая любуется полетом розовых лепестков. И одновременно «объект X», который, разумеется, не исключает возможности, что кто-то наблюдает за ним в бинокль из окна дома, находящегося напротив, скрытый приспущенной занавеской, как это делаю в данный момент я.
Двадцать часов десять минут. Апрель двенадцатое.
2001 год. Она любит пиво. Из напитков на ужин почти всегда заказывает небольшую бутылочку «Хольстена».
Давеча, проходя мимо ее опустевшего уже стола, я таки прихватил пустую бутылочку и непринужденно опустил ее в необъятный карман необъятных же штанов марки «Аберкромби», самой раздолбайской марки из тех, что выбирает поколение пепси. Выбрал их и я, чтобы поддержать имидж путешествующего шалопая.
Очень удобные штаны. В них можно при желании и сервиз унести, не то что бутылочку объемом 0,3 литра.
Отпечатки пальцев преступницы, в отличие от ее фотографий, у Интерпола есть".
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67
— Да ничего вы не видите! Дальше носа своего не видите!
Он замолчал и нахмурился.
— Дети часто дают показания, значение которых им непонятно, — вдруг пробормотал он.
— Что вы сказали?!
— Это не я сказал, а один древний и умный римлянин.
— Кто-кто? — удивилась Светлова.
— Продолжаем поиск! — вдруг снова рявкнул-приказал Никита. — Вы с правой стороны, я с левой.
Обыщем сад еще раз!
«Обыщем»! Слово «обыщем» совершенно доконало Анну. Всхлипывая, она мчалась по саду, как ей и было приказано, с правой стороны, раздвигая ветки кустарника и, по правде сказать, ничего уже почти не соображая.
Кита и мадам Гоцци нигде не было!
Впереди уже замаячил бегущий ей навстречу Сыщик, завершавший свой полукруг. И Светлова чувствовала, что вполне готова его придушить, если он сию же минуту не объяснит ей, что означают его ужасные подозрения!
…Знакомое старушечье щебетанье на английском, доносящееся из-за ограды сада, остановило этот безумный бег. За этой оградой скрытые густым кустарником, мадам Гоцци и Кит сидели прямо на траве, рассматривая старое птичье гнездо, которое, очевидно, ночным сильным ветром снесло с дерева на землю.
— Look, that's amazing… — ворковала на английском мадам Гоцци тем особым голосом, которым старые дамы разговаривают с маленькими детьми. — Those birds are great builders!
Сыщик и Светлова, подоспевшие к ним в одно и то же время, едва успели притормозить…
— Видишь, как тут искусно сложены ветки? О, они великие строители — эти птахи… — Светлова автоматически пыталась перевести для себя эту дурацкую болтовню…
Еще некоторое время Сыщик и заплаканная Анна безмолвно наблюдали эту идиллическую картину: пожилая дама в шляпке и светловолосый ребенок на траве в весеннем саду открывают секреты флоры и фауны.
— We have left the garden just to pick up this nest… — чопорно объяснила им мадам Гоцци. Было очевидно, что она шокирована их тяжелым молчанием.
— Они вышли из сада за ограду, чтобы посмотреть на это гнездо… — растерянно повторила вслед за ней Анна, обращаясь к Сыщику. — Только и всего… Понимаете?
Ни слова не говоря, он резко развернулся и пошел обратно к отелю.
— Детектив Маклахлен ты наш.., недоделанный! — пробурчала вслед ему Анна.
— What's up with you? — поинтересовалась мадам Гоцци, внимательно вглядываясь в Анино с еще не высохшими слезами лицо.
— Что с мной? — растерянно повторила Светлова. — Ничего-ничего, не волнуйтесь… Все в порядке.
Она все-таки нашла в себе силы поблагодарить мадам Гоцци и, взяв сына за руку, повела с собой в отель. Кит упирался и рвался обратно к гнезду. Наконец вопрос кое-как был решен. Гнездо решено было оставить на лужайке на случай, если оно все-таки снова понадобится тем, кто его строил.
— Let's leave this nest for the birds! — щебетала, успокаивая Кита, мадам Гоцци.
— Птичкам, птичкам. Кит! — вторила ей заплаканная Светлова. — Оставим это гнездо птичкам…
Несмотря на раздражение, вызванное выходкой Сыщика, у Светловой все-таки было ощущение, что за его поведением скрываются какие-то серьезные основания. А его шипящий от ярости голос: «Никогда никому не доверяйте своего ребенка!» — так и стоял у нее в ушах.
После обеда, когда Кит уже спал, Аня нашла Никиту.
— Что все это значит? — совсем не ласково спросила она.
— Ну что ж, — Никита внимательно взглянул в ее разгневанное лицо. — Пожалуй, пришла пора объяснить вам, что я здесь, как вы однажды выразились, «поделываю».
— Да уж объясните, пожалуйста.
— Хотите послушать вот это? — и он протянул Ане свой диктофон.
Аня вспомнила, как они с Дэзи поначалу посмеивались над его привычкой ходить повсюду с диктофоном и все пытались угадать, что же он на него набалтывает. Дэзи тогда сказала: "Это, очевидно, называется «Заметки оболтуса».
И вот теперь «оболтус» сам нажал кнопку, и Светлова услышала его голос на пленке:
"Семь часов тридцать пять минут. Апрель двенадцатое. 2001 год.
С утра она стоит на балконе и будто бы любуется восходом солнца. Потом начинает нежными легкими движениями обрывать увядшие лепестки маленьких вьющихся роз, украшающих ее балкон. Снимает их осторожно, легко, как пушинки, и отпускает на волю.
И они летят, легко, как перышки, планируя вниз на траву. Или уносятся вдаль… И она провожает их взглядом человека, загадывающего желание. Очень поэтично! Так дети пускают кораблики или воздушные пузыри… Однако даже страшно подумать, какое желание она загадывает.
Следует с очевидностью отметить, что она совершенно не похожа на преступницу. Право же, у нее такое возвышенное, одухотворенное выражение лица… Что, впрочем, вполне совпадает с показаниями всех, кто с ней сталкивался: она производит самое благоприятное впечатление и вызывает у людей безусловное доверие.
Итак, она совершенно не похожа на человека, способного на то, в чем ее подозревают. И Она не похожа ни на одну из своих фотографий по той простой причине, что их просто не существует. Что вполне естественно, если не забывать, что «объект X» — крайне жестокое, предусмотрительное, обладающее звериной проницательностью и осторожностью существо. Да, увы, именно существо — слово «человек» тут неуместно. Разумеется, «объект X» постарался, чтобы у полиции не было его фотографий. Она, по свидетельствам очевидцев, всегда избегала фотографов, избегала сниматься. Очень осмотрительно, методично уничтожала все свои изображения.
Итак, не следует забывать, что «объект X» крайне жесток, предусмотрителен, осторожен. Но даже я иногда забываю об этом, увы.
Я, увы, становлюсь, наблюдая за ней, поэтом и перестаю быть детективом. Как мило любуется она восходом и наблюдает за полетом розовых лепестков.
Однако не следует упускать из виду момент раздвоения, который может быть первостепенен при анализе поведения такого рода объектов. Она может быть убедительна в обоих своих обличьях.
Это и поэтическая натура, которая любуется полетом розовых лепестков. И одновременно «объект X», который, разумеется, не исключает возможности, что кто-то наблюдает за ним в бинокль из окна дома, находящегося напротив, скрытый приспущенной занавеской, как это делаю в данный момент я.
Двадцать часов десять минут. Апрель двенадцатое.
2001 год. Она любит пиво. Из напитков на ужин почти всегда заказывает небольшую бутылочку «Хольстена».
Давеча, проходя мимо ее опустевшего уже стола, я таки прихватил пустую бутылочку и непринужденно опустил ее в необъятный карман необъятных же штанов марки «Аберкромби», самой раздолбайской марки из тех, что выбирает поколение пепси. Выбрал их и я, чтобы поддержать имидж путешествующего шалопая.
Очень удобные штаны. В них можно при желании и сервиз унести, не то что бутылочку объемом 0,3 литра.
Отпечатки пальцев преступницы, в отличие от ее фотографий, у Интерпола есть".
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67