В конце концов ему удалось добраться до забора.
Он быстро пошел к Торну, вспышкой сдерживая собак. Торн влез на забор и там, неудачно повернувшись, напоролся подмышкой на один из ржавых прутьев. Вскрикнув от боли, он дернулся, подался вперед и рухнул на землю с другой стороны забора. Дженнингс последовал за ним, время от времени нажимая на спуск вспышки, а потом, спрыгивая с забора, швырнул камеру в собак. Торн шатался. Дженнингс с трудом дотащил его до машины. Шофер, оцепенев от ужаса, смотрел на них. Он попытался завести автомобиль, но ключей на месте не оказалось. Тогда он выскочил из машины, помог Дженнингсу усадить Торна на заднее сиденье. Дженнингс подбежал к багажнику, чтобы достать ключ зажигания, и тут его взгляд опять упал на собак. Они кидались на забор и выли от злобы, одна из них пыталась перескочить заграждение и почти преодолела его, но один из прутьев проткнул ей горло, кровь из раны хлынула фонтаном. Остальные собаки, почуяв кровь, бросились на нее и заживо разорвали на части.
Машина рванула вперед. Захлопала незакрытая дверь, шофер со страхом смотрел в зеркальце на своих пассажиров. Их тела составляли в этот момент единое месиво из крови и лохмотьев. Тесно прижавшись друг к другу, Торн и Дженнингс рыдали, как дети.
11
Шофер такси подвез их к отделению неотложной помощи, вытащил из машины их багаж и уехал. Торн был настолько потрясен случившимся, что на все вопросы отвечал Дженнингс. Он назвал выдуманные имена и изложил историю, которая вполне удовлетворила больничные власти. Он рассказал, что они изрядно выпили и забрели в частные владения, где висели предупредительные таблички об охране территории сторожевыми собаками. Это было в пригороде, но где именно, он не помнил, там был высокий железный забор, с которого свалился его приятель. Им обработали раны, сделали уколы против столбняка и велели вернуться через неделю на анализ крови, чтобы проверить, подействовало ли лекарство. Они переоделись и ушли, потом отыскали небольшую гостиницу и подписались вымышленными именами. Консьерж потребовал, чтобы они заплатили деньги вперед, и после этого выдал им ключ.
Торн принялся тут же звонить по телефону и, пока Дженнингс метался по комнате, безуспешно пытался соединиться с Катериной.
– Они могли бы убить тебя, но не убили, – испуганно говорил Дженнингс. – Они преследовали МЕНЯ, пытались добраться до моей шеи.
Торн поднял руку, умоляя Дженнингса замолчать, сквозь рубашку просвечивало темное кровавое пятно.
– Ты слышишь, что я тебе говорю, Торн?! Им нужна была моя шея!!
– Это больница? Да, она в палате 4А.
– Боже мой, если бы не моя камера… – продолжал Дженнингс.
– Подожди, пожалуйста, у меня срочный звонок.
– Мы должны что-то делать, Торн. Слышишь?
Торн обернулся к Дженнингсу и вгляделся в раны на его шее.
– Найди мне город Меггидо, – тихо сказал он.
– Как, черт возьми, я его найду?
– Не знаю. Сходи в библиотеку.
– В библиотеку? Иисусе Христе!
– Алло? – сказал Торн в трубку. – Катерина?
Катерина, чувствуя озабоченность в голосе мужа, приподнялась и села на больничной кровати. Она держала трубку здоровой рукой, другая, загипсованная, лежала неподвижно.
– С тобой все в порядке? – спросил Торн в отчаянии.
– Да. А с тобой?
– Да. Я просто хотел убедиться…
– Где ты?
– Я в Риме. В гостинице «Императоре».
– Что случилось?
– Ничего.
– Ты не болен?
– Нет, я боялся…
– Возвращайся, Джерри.
– Я не могу сейчас вернуться.
– Мне страшно.
– Тебе нечего бояться.
– Я звонила домой, но там никто не подходит.
Торн посмотрел на Дженнингса. Тот переодевал рубашку и собирался уходить.
– Джерри, – сказала Катерина. – Я думаю, мне лучше пойти домой.
– Оставайся на месте, – попросил Торн..
– Я волнуюсь за Дэмьена.
– И близко к дому не подходи, Катерина!
– Мне НАДО…
– Послушай меня, Катерина. Не подходи к дому!
Катерина замолчала, встревоженная его тоном.
– Если ты боишься за меня, – сказала она, – то не стоит. Я разговаривала с психиатром и начала кое-что понимать. Это не из-за Дэмьена, это все из-за меня самой.
– Катерина…
– Послушай меня. Я сейчас принимаю литиум. Это против депрессии. И мне помогает. Я хочу домой. Я хочу, чтобы ты вернулся. – Она замолчала, голос ее вдруг охрип. – И я хочу, чтобы все было хорошо.
– Кто дал тебе это лекарство? – спросил Торн.
– Доктор Гриер.
– Оставайся в больнице, Катерина. Не уходи, пока я не вернусь.
– Я хочу домой, Джерри.
– Ради Бога…
– Я чувствую себя хорошо!
– Нет, не хорошо!
– Не беспокойся.
– Катерина!
– Я пойду домой, Джерри.
– Нет! Я вернусь.
– Когда?
– Утром.
– А вдруг дома что-то случилось? Я туда звонила…
– Да, дома ЧТО-ТО случилось, Катерина.
Она снова замолчала, от этих слов ее затрясло.
– Джерри? – спросила она тихо. – Что случилось?
– Не по телефону, – умоляюще произнес Торн.
– Что случилось? Что произошло у нас дома?
– Жди меня на месте. Не уходи из больницы. Я буду дома утром и все тебе объясню.
– Пожалуйста, не надо…
– Это не из-за ТЕБЯ, Катерина. С тобой все в порядке.
– Что ты говоришь?
Дженнингс взглянул на Торна и мрачно покачал головой.
– Джерри?
– Это не наш ребенок, Катерина. Дэмьен принадлежит не нам.
– Что?
– Не ходи домой, – предупредил Торн. – Жди меня.
Он повесил трубку. Потрясенная Катерина сидела, не шевелясь. Вдруг она почувствовала, что панический ужас отпускает ее. Лекарство действовало, и голова у нее была ясная. Катерина сняла трубку и набрала домашний номер. Ответа не было. Тогда она повернулась к селектору над кроватью и с усилием нажала кнопку.
– Да, мэм? – раздался голос.
– Мне нужно уйти из больницы. Я должна с кем-нибудь переговорить по этому поводу?
– Вы должны получить разрешение от врача.
– Найдите мне его, пожалуйста.
– Попробую.
Голос замолчал, и Катерина снова очутилась в полной тишине. Няня принесла обед, но у нее не было аппетита. На поднос стояло маленькое блюдечко с желе. Катерина случайно дотронулась до него, оно показалось ей прохладным и подействовало успокаивающе, она медленно растерла его между пальцев.
За сотни миль от больницы, на кладбище Черветери все было спокойно, небо хмурилось, безмолвие прерывалось лишь тихим звуком, будто кто-то копал землю. У разрытых могил две собаки скребли землю, механически работая лапами и заваливая открытые склепы. Земля мягко падала на останки шакала и ребенка. Позади на железном заборе безжизненно висело изуродованное тело. Один из псов запрокинул морду и издал низкий скорбный вой. Этот собачий стон зазвучал по всему кладбищу, постепенно набирая силу, и другие звери присоединялись к нему, пока все вокруг не наполнилось их нестройным завывающим хором.
В палате Катерина снова протянула руку к селектору, в ее голосе звучало нетерпение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39
Он быстро пошел к Торну, вспышкой сдерживая собак. Торн влез на забор и там, неудачно повернувшись, напоролся подмышкой на один из ржавых прутьев. Вскрикнув от боли, он дернулся, подался вперед и рухнул на землю с другой стороны забора. Дженнингс последовал за ним, время от времени нажимая на спуск вспышки, а потом, спрыгивая с забора, швырнул камеру в собак. Торн шатался. Дженнингс с трудом дотащил его до машины. Шофер, оцепенев от ужаса, смотрел на них. Он попытался завести автомобиль, но ключей на месте не оказалось. Тогда он выскочил из машины, помог Дженнингсу усадить Торна на заднее сиденье. Дженнингс подбежал к багажнику, чтобы достать ключ зажигания, и тут его взгляд опять упал на собак. Они кидались на забор и выли от злобы, одна из них пыталась перескочить заграждение и почти преодолела его, но один из прутьев проткнул ей горло, кровь из раны хлынула фонтаном. Остальные собаки, почуяв кровь, бросились на нее и заживо разорвали на части.
Машина рванула вперед. Захлопала незакрытая дверь, шофер со страхом смотрел в зеркальце на своих пассажиров. Их тела составляли в этот момент единое месиво из крови и лохмотьев. Тесно прижавшись друг к другу, Торн и Дженнингс рыдали, как дети.
11
Шофер такси подвез их к отделению неотложной помощи, вытащил из машины их багаж и уехал. Торн был настолько потрясен случившимся, что на все вопросы отвечал Дженнингс. Он назвал выдуманные имена и изложил историю, которая вполне удовлетворила больничные власти. Он рассказал, что они изрядно выпили и забрели в частные владения, где висели предупредительные таблички об охране территории сторожевыми собаками. Это было в пригороде, но где именно, он не помнил, там был высокий железный забор, с которого свалился его приятель. Им обработали раны, сделали уколы против столбняка и велели вернуться через неделю на анализ крови, чтобы проверить, подействовало ли лекарство. Они переоделись и ушли, потом отыскали небольшую гостиницу и подписались вымышленными именами. Консьерж потребовал, чтобы они заплатили деньги вперед, и после этого выдал им ключ.
Торн принялся тут же звонить по телефону и, пока Дженнингс метался по комнате, безуспешно пытался соединиться с Катериной.
– Они могли бы убить тебя, но не убили, – испуганно говорил Дженнингс. – Они преследовали МЕНЯ, пытались добраться до моей шеи.
Торн поднял руку, умоляя Дженнингса замолчать, сквозь рубашку просвечивало темное кровавое пятно.
– Ты слышишь, что я тебе говорю, Торн?! Им нужна была моя шея!!
– Это больница? Да, она в палате 4А.
– Боже мой, если бы не моя камера… – продолжал Дженнингс.
– Подожди, пожалуйста, у меня срочный звонок.
– Мы должны что-то делать, Торн. Слышишь?
Торн обернулся к Дженнингсу и вгляделся в раны на его шее.
– Найди мне город Меггидо, – тихо сказал он.
– Как, черт возьми, я его найду?
– Не знаю. Сходи в библиотеку.
– В библиотеку? Иисусе Христе!
– Алло? – сказал Торн в трубку. – Катерина?
Катерина, чувствуя озабоченность в голосе мужа, приподнялась и села на больничной кровати. Она держала трубку здоровой рукой, другая, загипсованная, лежала неподвижно.
– С тобой все в порядке? – спросил Торн в отчаянии.
– Да. А с тобой?
– Да. Я просто хотел убедиться…
– Где ты?
– Я в Риме. В гостинице «Императоре».
– Что случилось?
– Ничего.
– Ты не болен?
– Нет, я боялся…
– Возвращайся, Джерри.
– Я не могу сейчас вернуться.
– Мне страшно.
– Тебе нечего бояться.
– Я звонила домой, но там никто не подходит.
Торн посмотрел на Дженнингса. Тот переодевал рубашку и собирался уходить.
– Джерри, – сказала Катерина. – Я думаю, мне лучше пойти домой.
– Оставайся на месте, – попросил Торн..
– Я волнуюсь за Дэмьена.
– И близко к дому не подходи, Катерина!
– Мне НАДО…
– Послушай меня, Катерина. Не подходи к дому!
Катерина замолчала, встревоженная его тоном.
– Если ты боишься за меня, – сказала она, – то не стоит. Я разговаривала с психиатром и начала кое-что понимать. Это не из-за Дэмьена, это все из-за меня самой.
– Катерина…
– Послушай меня. Я сейчас принимаю литиум. Это против депрессии. И мне помогает. Я хочу домой. Я хочу, чтобы ты вернулся. – Она замолчала, голос ее вдруг охрип. – И я хочу, чтобы все было хорошо.
– Кто дал тебе это лекарство? – спросил Торн.
– Доктор Гриер.
– Оставайся в больнице, Катерина. Не уходи, пока я не вернусь.
– Я хочу домой, Джерри.
– Ради Бога…
– Я чувствую себя хорошо!
– Нет, не хорошо!
– Не беспокойся.
– Катерина!
– Я пойду домой, Джерри.
– Нет! Я вернусь.
– Когда?
– Утром.
– А вдруг дома что-то случилось? Я туда звонила…
– Да, дома ЧТО-ТО случилось, Катерина.
Она снова замолчала, от этих слов ее затрясло.
– Джерри? – спросила она тихо. – Что случилось?
– Не по телефону, – умоляюще произнес Торн.
– Что случилось? Что произошло у нас дома?
– Жди меня на месте. Не уходи из больницы. Я буду дома утром и все тебе объясню.
– Пожалуйста, не надо…
– Это не из-за ТЕБЯ, Катерина. С тобой все в порядке.
– Что ты говоришь?
Дженнингс взглянул на Торна и мрачно покачал головой.
– Джерри?
– Это не наш ребенок, Катерина. Дэмьен принадлежит не нам.
– Что?
– Не ходи домой, – предупредил Торн. – Жди меня.
Он повесил трубку. Потрясенная Катерина сидела, не шевелясь. Вдруг она почувствовала, что панический ужас отпускает ее. Лекарство действовало, и голова у нее была ясная. Катерина сняла трубку и набрала домашний номер. Ответа не было. Тогда она повернулась к селектору над кроватью и с усилием нажала кнопку.
– Да, мэм? – раздался голос.
– Мне нужно уйти из больницы. Я должна с кем-нибудь переговорить по этому поводу?
– Вы должны получить разрешение от врача.
– Найдите мне его, пожалуйста.
– Попробую.
Голос замолчал, и Катерина снова очутилась в полной тишине. Няня принесла обед, но у нее не было аппетита. На поднос стояло маленькое блюдечко с желе. Катерина случайно дотронулась до него, оно показалось ей прохладным и подействовало успокаивающе, она медленно растерла его между пальцев.
За сотни миль от больницы, на кладбище Черветери все было спокойно, небо хмурилось, безмолвие прерывалось лишь тихим звуком, будто кто-то копал землю. У разрытых могил две собаки скребли землю, механически работая лапами и заваливая открытые склепы. Земля мягко падала на останки шакала и ребенка. Позади на железном заборе безжизненно висело изуродованное тело. Один из псов запрокинул морду и издал низкий скорбный вой. Этот собачий стон зазвучал по всему кладбищу, постепенно набирая силу, и другие звери присоединялись к нему, пока все вокруг не наполнилось их нестройным завывающим хором.
В палате Катерина снова протянула руку к селектору, в ее голосе звучало нетерпение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39