Но Дэмьен только сильнее прижался к матери. Тогда предсказательница сняла резиновую маску, под которой скрывалось милое девичье лицо.
– Посмотри на меня. Я такая же, как все. Это совсем не больно.
Дэмьен успокоился и протянул руку. Катерина оперлась о карточный столик.
– О, какая мягкая, премиленькая ручка! У тебя будет хорошее, очень хорошее будущее.
Но вдруг она запнулась, вглядываясь с недоумением в ладонь.
– Ну-ка, дай мне вторую ручку.
Дэмьен протянул вторую, и гадалка поразилась еще больше.
– Я никогда такого не видела, – сказала девушка. – Вот уже три года, как я гадаю на детских праздниках, но такое вижу впервые.
– Что вы видите?
– Посмотрите сами. У него нет линий на руках! Одни только складки.
– Что?
Катерина посмотрела на ладони сына.
– Он не обжигался?
– Разумеется, нет.
– Тогда посмотрите на свою руку. Посмотрите на эти мелкие черточки. Они делают каждого из нас неповторимым. Это линии вашей судьбы.
Наступила напряженная тишина, ребенок с удивлением смотрел на свои руки, не понимая, что в них было плохого.
– Посмотрите, какие гладкие у него кончики пальцев, – сказала девушка. – По-моему, у него даже не будет отпечатков!
Катерина присмотрелась и поняла, что это действительно так.
– Ну и хорошо, – рассмеялась девушка. – Если он ограбит банк, то его никогда не найдут.
– Не могли бы вы предсказать его будущее? За этим мы и пришли к вам. – Голос Катерины дрожал, беспокойство никак не покидало ее.
– Конечно.
Когда девушка взяла ребенка за руку, снаружи раздался громкий крик. Няня Чесса звала мальчика:
– Дэмьен! Дэмьен! Выходи! У меня есть для тебя сюрприз!
Предсказательница замолчала. В голосе Чессы чувствовалось отчаяние.
– Дэмьен, иди сюда и посмотри, что я сейчас сделаю ради тебя!
Катерина вышла из палатки, держа Дэмьена на руках, и посмотрела на крышу дома. Там, наверху, стояла Чесса, держа в руках прочный канат. Она подняла его, показав, что один конец кадет на шею. Толпа внизу начала оглядываться, а маленький клоун наверху встал на край крыши и сложил руки, будто собираясь прыгнуть в бассейн.
– Смотри, Дэмьен! – закричала Чесса. – Это все для тебя! – И шагнула вперед с крыши.
Ее тело тяжело полетело вниз, остановилось, удерживаемое канатом, а потом безвольно повисло. Чесса была мертва.
Люди на лужайке ошеломленно глядели, как маленькое тело раскачивается в такт карусельной музыке. И тут раздался крик ужаса. Кричала Катерина, и четыре человека рванулись к ней, успокаивая и помогая войти в дом.
Дэмьен остался один в своей комнате. Он глядел на пустую лужайку, где стояли только рабочие и продавцы, уставившись наверх, куда поднялся по лестнице мрачный полицейский, чтобы перерезать веревку. Тело упало вниз, задев головой кирпичную кладку. Разбитое, оно лежало на траве, глаза Чессы глядели в небо, а на лице продолжала сиять нарисованная клоунская улыбка.
Дни перед похоронами Чессы были мрачными. Небо над Пирфордом стало серым и постоянно содрогалось от далекого грома. Катерина проводила все время в одиночестве в темной гостиной, уставившись в никуда. Из письменного сообщения следователя выходило, что у Чессы в крови перед смертью был высокий уровень бенадрила, лекарства против аллергии, но это только добавило неясности. Все вокруг только и говорили о самоубийстве няни. Чтобы не давать репортерам пищи для всяческих домыслов по поводу происшедшего, Торн оставался дома, посвящая свое время жене. Он очень боялся, что она впадет в то состояние, которое мучило Катерину несколько лет назад.
– Ты вся извелась, дорогая, – сказал он однажды, войдя в гостиную. – Ведь Чесса не была членом нашей семьи.
– Была, – тихо ответила Катерина. – Она говорила мне, что хотела бы всегда жить с нами.
Торн покачал головой.
– Видимо, она передумала. – Он не хотел, чтобы его слова прозвучали бездушно, и боялся встретиться с Катериной взглядом в темноте.
– Извини, – добавил он, – но мне не нравится, что ты в таком состоянии.
– Я во всем виновата, Джереми.
– Ты?
– На дне рождения был один момент…
Торн пересек комнату и сел рядом.
– На нее все обращали внимание, – продолжала Катерина, – и я начала ревновать. Я забрала у нее Дэмьена, потому что сама хотела быть центральной фигурой.
– По-моему, ты к себе слишком строга. У девушки была расстроенная психика.
– И у меня тоже, – проговорила Катерина. – Если для меня так важно быть в центре внимания.
Она замолчала. Все уже было сказано. Торн обнял ее и подождал, пока она не заснула. Сон ее был похож на тот, который он наблюдал во времена, когда она принимала либриум, и Торн подумал, что, может быть, смерть Чессы ее так потрясла, что она опять стала его принимать. Он просидел так около часа, а потом аккуратно взял жену на руки и отнес в спальню.
На следующий день Катерина пошла на похороны Чессы и взяла с собой Дэмьена. Народу было очень мало, только семья девушки и Катерина с Дэмьеном. Все происходило на маленьком кладбище в пригороде. При обряде присутствовал лысеющий священник, который читал отрывки из священного писания и держал при этом над головой сложенную газету, спасаясь от моросящего дождя. Торн отказался присутствовать на похоронах, опасаясь общественного мнения, и предупредил Катерину, чтобы та тоже не ходила. Но она не послушалась, так как любила девушку и хотела проводить ее в последний путь.
За оградой кладбища толклись репортеры, сдерживаемые двумя морскими пехотинцами-американцами, которых в последнюю минуту прислал из посольства Торн. Среди газетчиков был и Дженнингс. Закутанный в черный непромокаемый плащ, обутый в высокие сапоги, он основательно устроился в дальних деревьях, наблюдая оттуда за церемонией с помощью длиннофокусного объектива. Это был даже не объектив, а некое чудовищное сооружение, установленное на штативе. С такой штукой можно было запросто сфотографировать спаривающихся мух на Луне. Репортер аккуратно переводил объектив с одного лица на другое: семья в слезах, Катерина в состоянии прострации, рядом с ней ребенок, беспокойный, возбужденный, с горящими, воспаленными глазами.
Именно ребенок заинтересовал Дженнингса, и он стал терпеливо поджидать момента, когда можно будет щелкнуть затвором. Такой случай представился. Блеск в глазах и выражение лица Дэмьена изменились, как будто что-то испугало мальчика, но через минуту он опять был спокоен. Глаза Дэмьена были обращены в сторону дальнего угла кладбища. Дженнингс перевел туда свой телескопический объектив, но ничего, кроме надгробных плит, не увидел. Затем вдали что-то шевельнулось. Темный, расплывчатый предмет возник в объективе, и Дженнингс навел резкость. Это был зверь. Собака. Огромная и черная, с глубоко посаженными на узкой морде глазами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39