Все происшествие заняло не больше пяти минут плюс две минуты на реанимацию Фимы. Но казалось, что я просмотрела многосерийный триллер.
— Испугались? — увидев меня, по-своему расшифровали выражение моего лица девочки. — Конечно! Это вам не в Москве за хлебом сходить. Куда вас понесло на ночь глядя?
Мне не спалось. Я долго сидела на балконе, смотря на усыпанное звездами небо. Моя знакомая мартышка, видимо, спала. Было очень тихо. Интуиция меня не подвела. Я знала, чувствовала — эти девочки были совсем не просты. Удивилась ли я, увидев волшебно прекрасный и такой нереальный поединок? О да, тысячу раз да! И все-таки чего-то в этом роде я ожидала. Не драки, скорее, перевоплощения. С самого начала мне казалось, что девочки чуть-чуть, самую малость, но переигрывают с простодушием. Наверное, я бы не придала этому никакого значения, но с первой секунды меня тянуло к этим странным созданиям.
Подобное со мной случалось лишь однажды в детстве. Я встретила во дворе свою ровесницу на костылях и потеряла голову, потом еще раз сто выходила на прогулку с надеждой встретить незнакомку. Лицо девочки было совершенно не похоже на лица других детей, на нем словно застыла какая-то тайна. Лишь много позже я поняла — то был всего лишь отпечаток боли, страданий. Никогда не лежавшая в больнице, не знавшая физической муки сильнее, чем от пораненной коленки, я мучилась от зависти перед неведомым мне знанием жизни. На лицах сестер не было и намека на печаль, и все-таки мое стремление к ним было почти таким же, как тогда, много лет назад. В них было что-то такое, чего я не ведала, не знала.
Внезапно что-то потревожило слух. Кто-то спорил. Говорили по-английски, но все, что я могла разобрать, — это короткие обрывистые фразы, которые выдавал мужчина. Фима? Почему не по-русски? “No, it will be done later”… “Нет, это будет сделано позже”, — зловещим, как мне показалось, шепотом, произнес он. Одна из девочек, судя по интонации, стала что-то возражать. “По-аглицки” я общалась на уровне “моя твоя не понимай”, за рамки бытового разговорного и в страшном сне не отправилась бы. Да и мой бытовой английский ограничивался несколькими насущно необходимыми темами. Той, на которую спорили за окном, в списке не значилось.
Спор стих так же быстро, как возник. За окном девочек чувствовалась лишь невнятная возня. Собрав волю в кулак, я медленно двинулась вдоль стены. Хоть краем глаза посмотреть, что же там происходит.
Впечатав нос в стекло, первое, что я увидела, — это обширный мужской зад. Обнаженный. На мускулистых ягодицах покоилась тонкая, мраморно белая женская рука. Вторая рука гладила монументальную ногу. Третья ворошила короткий ежик волос. Четвертая не торопясь, исследовала загорелое тело, ласково прохаживаясь от спины и ниже. Я уже ничему не удивлялась. Открывшаяся картина не сбила меня с толку и не бросила в объятия праведного ханжеского гнева, но я поклялась, что в жизни больше не буду доверять первому впечатлению. Ну конечно! Можно подумать! Черепашки ниндзя, черт побери, разбирающиеся в холодном оружии, как кокетки в помаде, развратницы, опасные двуличные создания…
Удаляясь от точки обзора, я успела заметить, как воспаряет над широким плечом тонкая нога с узкой аристократической щиколоткой.
Утром мне было до того неловко смотреть на девочек и на Фиму, что я почти все время перед отлетом провела в клозете, стараясь придать своему лицу как можно более безразличное выражение. Выходило посредственно. Тайное знание так и лезло наружу, блудливым огоньком разбавляя дипломатически сдержанное выражение глаз.
— Настя, Настя, мы опоздаем на самолет! Ну конечно! — начали торопить меня девицы, и мне не оставалось иного выхода, как явиться народу. Что я и сделала, третий раз наспех умывшись над крохотной раковиной. Кое-как промокнув пылающие щеки бумажным полотенцем, я распахнула дверь и пулей пронеслась в сторону своего чемодана, который Фима тут же выдернул из моих рук.
— Ну конечно! Настя, отдайте Фиме багаж! Что вы в самом деле.
Сегодня они снова были ветреными прекрасными бабочками. Уж не приснилась ли мне вчерашняя порнография? Нет, ну подумать трезво — реально ли, чтобы вот эти бесплотные нимфы таили в себе такую зрелую женскую страсть? Вчерашние украдкой подсмотренные чужие объятия были не просто страстными, они были вызывающе, запредельно чувственными. Внутри этих крошек не только титановые стержни, в них таится сокрушительная стихия. Силой удара или лаской они берут от жизни свое.
Глава 5.
В которой они окружили меня кольцом, и кольцо это постепенно сужалось. Кажется, я попалась.
Трудно поверить, что еще каких-то полтора века тому назад Гонконг был убогой рыбацкой деревушкой. Аэропорт, расположенный, как нас успела проинформировать стюардесса, на живописнейшем острове Лантау, был таким огромным, что в нем легко можно заблудиться. И мы бы непременно заблудились, если бы нас не встречал высокий статный юноша с китайским разрезом глаз и европейскими повадками. Он одинаково хорошо говорил по-английски и по-русски, лихо водил новенький “мерседес” и просил называть себя запросто — Ваней. Анну и Марию он просто очаровал. И даже Фима попал под скромное обаяние новой китайской буржуазии. Так и расплывался в улыбке, глядя, как Ваня непосредственно гнет пальцы веером и старается быть своим в доску парнем. Грациозным взмахом руки убирая длинную челку с чистого лба, стремительно прикуривая сигарету, почти не касаясь руля, он то и дело закладывал лихие виражи, лавируя в плотном, но быстром автомобильном потоке.
— Минут через тридцать будем в центре Каулуна. Завтра, если пожелаете, можете посетить Новые территории. Были когда-нибудь на утиной ферме? О, а какие у нас пляжи! Теперь, конечно, не сезон. Но это хорошо, что вы приехали именно в январе. Здесь сейчас изумительно прохладно. По местным меркам даже холодно, бррр…— И Ваня захохотал.
Занятный парень. Тоже учился в России?
— Я учился в Москве, получал второе высшее образование. Как вам мой русский?
— Великолепно, — искренне похвалила его я.
— Ну конечно! — согласились со мной девушки.
— Гонконг — особое место. Вам здесь понравится. Это, конечно, не совсем Китай, но все-таки Китай. А может быть, даже больше Китай, чем весь остальной Китай. — И Ваня опять от души захохотал.
На табличках и вывесках иероглифы соседствовали с латинскими буквами. А кое-где названия были только на английском. Наверное, Гонконг похож на этого парня. Под желтоватой кожей бежит холодная европейская кровь. Но если копнуть глубже, то окажется, что и это иллюзия. Китай здесь так же неистребим, как запах пряностей, которыми много лет назад торговали Ванины предки. Возможно, это была всего лишь такая игра — быть похожим на китайца, похожего на европейца, оставаясь при этом китайцем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63
— Испугались? — увидев меня, по-своему расшифровали выражение моего лица девочки. — Конечно! Это вам не в Москве за хлебом сходить. Куда вас понесло на ночь глядя?
Мне не спалось. Я долго сидела на балконе, смотря на усыпанное звездами небо. Моя знакомая мартышка, видимо, спала. Было очень тихо. Интуиция меня не подвела. Я знала, чувствовала — эти девочки были совсем не просты. Удивилась ли я, увидев волшебно прекрасный и такой нереальный поединок? О да, тысячу раз да! И все-таки чего-то в этом роде я ожидала. Не драки, скорее, перевоплощения. С самого начала мне казалось, что девочки чуть-чуть, самую малость, но переигрывают с простодушием. Наверное, я бы не придала этому никакого значения, но с первой секунды меня тянуло к этим странным созданиям.
Подобное со мной случалось лишь однажды в детстве. Я встретила во дворе свою ровесницу на костылях и потеряла голову, потом еще раз сто выходила на прогулку с надеждой встретить незнакомку. Лицо девочки было совершенно не похоже на лица других детей, на нем словно застыла какая-то тайна. Лишь много позже я поняла — то был всего лишь отпечаток боли, страданий. Никогда не лежавшая в больнице, не знавшая физической муки сильнее, чем от пораненной коленки, я мучилась от зависти перед неведомым мне знанием жизни. На лицах сестер не было и намека на печаль, и все-таки мое стремление к ним было почти таким же, как тогда, много лет назад. В них было что-то такое, чего я не ведала, не знала.
Внезапно что-то потревожило слух. Кто-то спорил. Говорили по-английски, но все, что я могла разобрать, — это короткие обрывистые фразы, которые выдавал мужчина. Фима? Почему не по-русски? “No, it will be done later”… “Нет, это будет сделано позже”, — зловещим, как мне показалось, шепотом, произнес он. Одна из девочек, судя по интонации, стала что-то возражать. “По-аглицки” я общалась на уровне “моя твоя не понимай”, за рамки бытового разговорного и в страшном сне не отправилась бы. Да и мой бытовой английский ограничивался несколькими насущно необходимыми темами. Той, на которую спорили за окном, в списке не значилось.
Спор стих так же быстро, как возник. За окном девочек чувствовалась лишь невнятная возня. Собрав волю в кулак, я медленно двинулась вдоль стены. Хоть краем глаза посмотреть, что же там происходит.
Впечатав нос в стекло, первое, что я увидела, — это обширный мужской зад. Обнаженный. На мускулистых ягодицах покоилась тонкая, мраморно белая женская рука. Вторая рука гладила монументальную ногу. Третья ворошила короткий ежик волос. Четвертая не торопясь, исследовала загорелое тело, ласково прохаживаясь от спины и ниже. Я уже ничему не удивлялась. Открывшаяся картина не сбила меня с толку и не бросила в объятия праведного ханжеского гнева, но я поклялась, что в жизни больше не буду доверять первому впечатлению. Ну конечно! Можно подумать! Черепашки ниндзя, черт побери, разбирающиеся в холодном оружии, как кокетки в помаде, развратницы, опасные двуличные создания…
Удаляясь от точки обзора, я успела заметить, как воспаряет над широким плечом тонкая нога с узкой аристократической щиколоткой.
Утром мне было до того неловко смотреть на девочек и на Фиму, что я почти все время перед отлетом провела в клозете, стараясь придать своему лицу как можно более безразличное выражение. Выходило посредственно. Тайное знание так и лезло наружу, блудливым огоньком разбавляя дипломатически сдержанное выражение глаз.
— Настя, Настя, мы опоздаем на самолет! Ну конечно! — начали торопить меня девицы, и мне не оставалось иного выхода, как явиться народу. Что я и сделала, третий раз наспех умывшись над крохотной раковиной. Кое-как промокнув пылающие щеки бумажным полотенцем, я распахнула дверь и пулей пронеслась в сторону своего чемодана, который Фима тут же выдернул из моих рук.
— Ну конечно! Настя, отдайте Фиме багаж! Что вы в самом деле.
Сегодня они снова были ветреными прекрасными бабочками. Уж не приснилась ли мне вчерашняя порнография? Нет, ну подумать трезво — реально ли, чтобы вот эти бесплотные нимфы таили в себе такую зрелую женскую страсть? Вчерашние украдкой подсмотренные чужие объятия были не просто страстными, они были вызывающе, запредельно чувственными. Внутри этих крошек не только титановые стержни, в них таится сокрушительная стихия. Силой удара или лаской они берут от жизни свое.
Глава 5.
В которой они окружили меня кольцом, и кольцо это постепенно сужалось. Кажется, я попалась.
Трудно поверить, что еще каких-то полтора века тому назад Гонконг был убогой рыбацкой деревушкой. Аэропорт, расположенный, как нас успела проинформировать стюардесса, на живописнейшем острове Лантау, был таким огромным, что в нем легко можно заблудиться. И мы бы непременно заблудились, если бы нас не встречал высокий статный юноша с китайским разрезом глаз и европейскими повадками. Он одинаково хорошо говорил по-английски и по-русски, лихо водил новенький “мерседес” и просил называть себя запросто — Ваней. Анну и Марию он просто очаровал. И даже Фима попал под скромное обаяние новой китайской буржуазии. Так и расплывался в улыбке, глядя, как Ваня непосредственно гнет пальцы веером и старается быть своим в доску парнем. Грациозным взмахом руки убирая длинную челку с чистого лба, стремительно прикуривая сигарету, почти не касаясь руля, он то и дело закладывал лихие виражи, лавируя в плотном, но быстром автомобильном потоке.
— Минут через тридцать будем в центре Каулуна. Завтра, если пожелаете, можете посетить Новые территории. Были когда-нибудь на утиной ферме? О, а какие у нас пляжи! Теперь, конечно, не сезон. Но это хорошо, что вы приехали именно в январе. Здесь сейчас изумительно прохладно. По местным меркам даже холодно, бррр…— И Ваня захохотал.
Занятный парень. Тоже учился в России?
— Я учился в Москве, получал второе высшее образование. Как вам мой русский?
— Великолепно, — искренне похвалила его я.
— Ну конечно! — согласились со мной девушки.
— Гонконг — особое место. Вам здесь понравится. Это, конечно, не совсем Китай, но все-таки Китай. А может быть, даже больше Китай, чем весь остальной Китай. — И Ваня опять от души захохотал.
На табличках и вывесках иероглифы соседствовали с латинскими буквами. А кое-где названия были только на английском. Наверное, Гонконг похож на этого парня. Под желтоватой кожей бежит холодная европейская кровь. Но если копнуть глубже, то окажется, что и это иллюзия. Китай здесь так же неистребим, как запах пряностей, которыми много лет назад торговали Ванины предки. Возможно, это была всего лишь такая игра — быть похожим на китайца, похожего на европейца, оставаясь при этом китайцем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63