Он не настолько глуп, чтобы выдать Анхесенамон. Послав его разведать обстановку в Мисри, я дал наставления. Хату-Заттиш прекрасно понимал, какое ответственное поручение доверено ему…
— Но жрецы Амона вездесущи. Если они узнают о решении Анхесенамон взять в мужья хетта, то…
— Что они сделают? — возмутился Суппилулиума. — Она владычица, кровь от крови Великих владык! Это её право выбирать себе мужа!
— Жрецы не примут иноземца, — робко возразил Тудхалия.
— Жрецы! — расхохотался великий завоеватель. — Какое они имеют право вмешиваться в божественные решения владык!
— Не забудь, — заметил советник, — Анхесенамон писала тебе тайно, значит, она побаивается жрецов. Видимо, на это есть причины.
Суппилулиума внимательно посмотрел на Тудхалию и, улыбнувшись, ответил:
— А ты совсем даже не глуп, мой верный советник!
Тудхалия поклонился. Услышать из уст правителя похвалу было величайшей милостью.
— Мой сын Заннанза отбыл в Мисри. Скоро, я думаю, получу хорошие вести. Если народ покорённых мною городов узнает, что мой сын стал владыкой Двух Земель, люди падут ниц передо мной, будут целовать следы моих ног, а правители перестанут подстрекать подданных бунтовать, прекратят тайно принимать послов других государств. Правители покорённых земель хоть и принесли мне клятву верности, но доверия к ним нет. Я разрешил им править принадлежащими им землями самостоятельно, однако вступать в дипломатические отношения с другими княжествами или принимать у себя при дворе иноземных послов строго запретил. Но ты же знаешь, как они соблюдают договор.
— Да, в сирийских землях тяжело поддерживать порядок, — подтвердил Тудхалия. — Митаннийцы ищут поддержку у Ассирии. На Мисри у них надежды мало.
— Митанни, которая получала дань от Ассирии, теперь ползает перед ассирийцами на коленях, умоляя о помощи, — рассмеялся Суппилулиума. — Митанни не опасна — она лишь пыль под моими ногами. После того как я растоптал их столицу и отнял все подчинённые им земли, они погрязли во внутренних интригах. Две правящие ветви никак не могут поделить трон. А ты знаешь, когда в стране слишком много претендентов на власть, такая страна не опасна. Пусть едят друг друга, а мы посмотрим… Меня больше беспокоит Ассирия. Её правитель слишком высоко поднял голову.
— Он от нас далеко — за Евфратом, — сказал Тудхалия. — А к тому же, нас разделяет клочок земли, которую ты оставил митаннийцам. Если ассирийцы захотят расширить свои владения, им сначала придётся отобрать оставшуюся землю у Митанни, своего соседа. А пока они будут воевать друг с другом, мы соберём войска.
— Да, — согласился Суппилулиума, — Митанни будет прослойкой пирога. И всё же правитель Ассирии слишком активен. Нужно усилить охрану границы на востоке…
Великий завоеватель ещё не закончил говорить, как в палатку вбежал запыхавшийся гонец, упал перед правителем на колени и, опустив голову вниз, произнёс:
— О владыка! Солнце Небесное! Великий правитель могучей земли нашей Хатти! Недобрую весть принёс я. Я четырежды припадаю к твоим ногам и молю Солнечную Богиню из Аринны, чтобы она даровала нам милость твою. То, что я скажу, великий владыка, повергнет тебя в ужас!
— Что за страшную весть ты принёс? — взволнованно проговорил Суппилулиума.
— О владыка! Мой язык отказывается говорить тебе такие вещи. Ты покараешь меня за сию весть.
Суппилулиума встал и подошёл к гонцу.
— Если ты не причастен к тому, о чём скажешь, я не буду наказывать тебя, ибо великодушен я. Говори! — приказал он.
Гонец ещё ниже склонил голову и тихо произнёс:
— Твой сын Заннанза, которого ты послал в Мисри, убит.
— Что?! — громовым голосом выкрикнул Суппилулиума. — Что ты сказал?! Повтори!
Гонец распластался перед правителем и ещё тише сказал:
— Твой сын убит.
Лицо у завоевателя стало багровым от гнева, ноздри затрепетали, губы сжались, глаза метнули молнии. Он взял со стола свой меч и крепко стиснул рукоятку. Затем подошёл к гонцу и сквозь зубы процедил:
— Встань.
Гонец поднялся с земли, весь дрожа от страха. Лицо его было белым, как льняное полотно. Взглянув в глаза повелителю и увидев в них великий гнев, он снова бросился на колени.
— Клянусь жизнью, — тихо произнёс гонец. — Моей вины здесь нет. Прошу тебя, великий повелитель, выслушай меня. Я — слуга твой, я — раб твой. И пусть меня покарают боги, если я скажу хоть слово неправды.
— Говори.
— Это случилось на границе с Мисри. Отряд твоих верных воинов, в числе которых я находился, подобрал в пустыне умирающего хетта. С ним было письмо, — и он протянул Суппилулиуме кожаный мешочек, в котором лежала глиняная табличка с посланием к Анхесенамон.
Суппилулиума взял письмо. Глаза его пробежали первые строчки послания:
«Великая владычица Двух Земель, Великая Жена владыки, ушедшего в Страну вечности! Да будешь ты жива, невредима и здорова! Моё сердце скорбит вместе с тобой! Как ты и желала, я посылаю к тебе своего сына…»
— Это моё письмо к Анхесенамон, — сказал Суппилулиума и передал письмо Тудхалии. Тот тоже прочитал табличку и кивнул.
— Рассказывай дальше! — прозвучал приказ гонцу.
— Воин, которого мы подобрали, рассказал нам, что, когда твой сын Заннанза, о великий правитель, вместе с отрядом сопровождения находился уже на земле Мисри, на них в пустыне напали воины. Их было великое множество. Они, как стая саранчи, настигли на своих колесницах небольшой отряд твоего сына, подло убили его, всех воинов и слуг. Израненные и мёртвые тела твоих подданных они оставили в пустыне и умчались, растворившись, как мираж. Воин, единственный выживший из всех, израненный, истекающий кровью, взяв важное послание из мёртвых рук твоего сына, двинулся через пески в надежде найти наши приграничные войска. Когда мы его подобрали, он был почти мёртв. Но вот его предсмертные слова: «Подлые враги из Мисри убили сына великого владыки земли Хатти. Они знали, что он спешит ко двору владычицы Двух Земель. Они подстерегли его. Спешите к нашему правителю и расскажите ему о подлом предательстве». Сказав это, он вручил нам письмо, которое ты, повелитель, держишь в руках. Наши воины тут же направились в указанное место, где произошла неравная битва, с тем, чтобы привести тело твоего убитого сына, а меня с письмом послали в Каркемиш, чтобы я передал тебе, великий правитель, последние слова умирающего воина и страшную весть о гибели сына.
Когда гонец закончил свой рассказ, наступила гнетущая тишина. Было слышно лишь тяжёлое дыхание Суппилулиумы.
— Иди, — сквозь зубы сказал он гонцу через некоторое время.
Тот, пятясь, вышел из палатки, благодаря про себя богов за то, что правитель не покарал его за ужасную весть. Ведь гонца, принесшего плохую весть, принято было убивать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127
— Но жрецы Амона вездесущи. Если они узнают о решении Анхесенамон взять в мужья хетта, то…
— Что они сделают? — возмутился Суппилулиума. — Она владычица, кровь от крови Великих владык! Это её право выбирать себе мужа!
— Жрецы не примут иноземца, — робко возразил Тудхалия.
— Жрецы! — расхохотался великий завоеватель. — Какое они имеют право вмешиваться в божественные решения владык!
— Не забудь, — заметил советник, — Анхесенамон писала тебе тайно, значит, она побаивается жрецов. Видимо, на это есть причины.
Суппилулиума внимательно посмотрел на Тудхалию и, улыбнувшись, ответил:
— А ты совсем даже не глуп, мой верный советник!
Тудхалия поклонился. Услышать из уст правителя похвалу было величайшей милостью.
— Мой сын Заннанза отбыл в Мисри. Скоро, я думаю, получу хорошие вести. Если народ покорённых мною городов узнает, что мой сын стал владыкой Двух Земель, люди падут ниц передо мной, будут целовать следы моих ног, а правители перестанут подстрекать подданных бунтовать, прекратят тайно принимать послов других государств. Правители покорённых земель хоть и принесли мне клятву верности, но доверия к ним нет. Я разрешил им править принадлежащими им землями самостоятельно, однако вступать в дипломатические отношения с другими княжествами или принимать у себя при дворе иноземных послов строго запретил. Но ты же знаешь, как они соблюдают договор.
— Да, в сирийских землях тяжело поддерживать порядок, — подтвердил Тудхалия. — Митаннийцы ищут поддержку у Ассирии. На Мисри у них надежды мало.
— Митанни, которая получала дань от Ассирии, теперь ползает перед ассирийцами на коленях, умоляя о помощи, — рассмеялся Суппилулиума. — Митанни не опасна — она лишь пыль под моими ногами. После того как я растоптал их столицу и отнял все подчинённые им земли, они погрязли во внутренних интригах. Две правящие ветви никак не могут поделить трон. А ты знаешь, когда в стране слишком много претендентов на власть, такая страна не опасна. Пусть едят друг друга, а мы посмотрим… Меня больше беспокоит Ассирия. Её правитель слишком высоко поднял голову.
— Он от нас далеко — за Евфратом, — сказал Тудхалия. — А к тому же, нас разделяет клочок земли, которую ты оставил митаннийцам. Если ассирийцы захотят расширить свои владения, им сначала придётся отобрать оставшуюся землю у Митанни, своего соседа. А пока они будут воевать друг с другом, мы соберём войска.
— Да, — согласился Суппилулиума, — Митанни будет прослойкой пирога. И всё же правитель Ассирии слишком активен. Нужно усилить охрану границы на востоке…
Великий завоеватель ещё не закончил говорить, как в палатку вбежал запыхавшийся гонец, упал перед правителем на колени и, опустив голову вниз, произнёс:
— О владыка! Солнце Небесное! Великий правитель могучей земли нашей Хатти! Недобрую весть принёс я. Я четырежды припадаю к твоим ногам и молю Солнечную Богиню из Аринны, чтобы она даровала нам милость твою. То, что я скажу, великий владыка, повергнет тебя в ужас!
— Что за страшную весть ты принёс? — взволнованно проговорил Суппилулиума.
— О владыка! Мой язык отказывается говорить тебе такие вещи. Ты покараешь меня за сию весть.
Суппилулиума встал и подошёл к гонцу.
— Если ты не причастен к тому, о чём скажешь, я не буду наказывать тебя, ибо великодушен я. Говори! — приказал он.
Гонец ещё ниже склонил голову и тихо произнёс:
— Твой сын Заннанза, которого ты послал в Мисри, убит.
— Что?! — громовым голосом выкрикнул Суппилулиума. — Что ты сказал?! Повтори!
Гонец распластался перед правителем и ещё тише сказал:
— Твой сын убит.
Лицо у завоевателя стало багровым от гнева, ноздри затрепетали, губы сжались, глаза метнули молнии. Он взял со стола свой меч и крепко стиснул рукоятку. Затем подошёл к гонцу и сквозь зубы процедил:
— Встань.
Гонец поднялся с земли, весь дрожа от страха. Лицо его было белым, как льняное полотно. Взглянув в глаза повелителю и увидев в них великий гнев, он снова бросился на колени.
— Клянусь жизнью, — тихо произнёс гонец. — Моей вины здесь нет. Прошу тебя, великий повелитель, выслушай меня. Я — слуга твой, я — раб твой. И пусть меня покарают боги, если я скажу хоть слово неправды.
— Говори.
— Это случилось на границе с Мисри. Отряд твоих верных воинов, в числе которых я находился, подобрал в пустыне умирающего хетта. С ним было письмо, — и он протянул Суппилулиуме кожаный мешочек, в котором лежала глиняная табличка с посланием к Анхесенамон.
Суппилулиума взял письмо. Глаза его пробежали первые строчки послания:
«Великая владычица Двух Земель, Великая Жена владыки, ушедшего в Страну вечности! Да будешь ты жива, невредима и здорова! Моё сердце скорбит вместе с тобой! Как ты и желала, я посылаю к тебе своего сына…»
— Это моё письмо к Анхесенамон, — сказал Суппилулиума и передал письмо Тудхалии. Тот тоже прочитал табличку и кивнул.
— Рассказывай дальше! — прозвучал приказ гонцу.
— Воин, которого мы подобрали, рассказал нам, что, когда твой сын Заннанза, о великий правитель, вместе с отрядом сопровождения находился уже на земле Мисри, на них в пустыне напали воины. Их было великое множество. Они, как стая саранчи, настигли на своих колесницах небольшой отряд твоего сына, подло убили его, всех воинов и слуг. Израненные и мёртвые тела твоих подданных они оставили в пустыне и умчались, растворившись, как мираж. Воин, единственный выживший из всех, израненный, истекающий кровью, взяв важное послание из мёртвых рук твоего сына, двинулся через пески в надежде найти наши приграничные войска. Когда мы его подобрали, он был почти мёртв. Но вот его предсмертные слова: «Подлые враги из Мисри убили сына великого владыки земли Хатти. Они знали, что он спешит ко двору владычицы Двух Земель. Они подстерегли его. Спешите к нашему правителю и расскажите ему о подлом предательстве». Сказав это, он вручил нам письмо, которое ты, повелитель, держишь в руках. Наши воины тут же направились в указанное место, где произошла неравная битва, с тем, чтобы привести тело твоего убитого сына, а меня с письмом послали в Каркемиш, чтобы я передал тебе, великий правитель, последние слова умирающего воина и страшную весть о гибели сына.
Когда гонец закончил свой рассказ, наступила гнетущая тишина. Было слышно лишь тяжёлое дыхание Суппилулиумы.
— Иди, — сквозь зубы сказал он гонцу через некоторое время.
Тот, пятясь, вышел из палатки, благодаря про себя богов за то, что правитель не покарал его за ужасную весть. Ведь гонца, принесшего плохую весть, принято было убивать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127