Водитель, сгружая тела, угрюмо молчал: крыть ему, естественно, было нечем, тем не менее весь вид его говорил: ты, мол, гад, виноват, и ты за все поплатишься – дай только срок. А свой просчет он полностью списывал на ситуацию, спровоцированную позади этим психом – разве нормальный станет рыпаться на братков, сидя между ними, в их тачке, с пушкой у виска? Раньше и без пушки никто на такое не осмеливался.
Закончив кантовать дружков, он пересел на освобожденное ему Степаном водительское место и устало оперся локтями о руль.
– И что теперь?..
– А теперь поехали, – приказал Степан, державший сейчас пистолет у коленей так, чтобы его было не видно снаружи. Он вовсе не желал подключать к этому делу милицию – и без того разбитые окна привлекут к машине лишнее внимание, – но убрать ствол пока не мог, не без основания опасаясь нападения водилы – исключительно из страха потерять последнего.
– Куда? – буркнул тот, включая зажигание. Мотор завелся, что слегка порадовало обоих.
– А к кому мы раньше ехали? – спросил Степан, надеясь получить подтверждение своим первоначальным догадкам.
– К кому надо! – огрызнулся бандит вместо ответа.
– Вот туда и вези.
Водила зловеще хмыкнул, но от замечаний воздержался. Степан понял, почему: таким образом ему могла очень скоро предоставиться возможность отомстить, и он повременил с угрозами, опасаясь, как бы пассажир не передумал насчет маршрута.
Авария произошла на подходе к МКАДу – хорошо, что уже стемнело, да и трасса не принадлежала к числу основных магистралей: помятая машина, лишенная стекол, представляла собой лакомый кусок для гаишников, чье общество сейчас им было вовсе не на руку – как ни странно, – обоим.
Ехали молча. Степана покалывали угрызения совести: водила даже не подозревал, насколько был прав, обвиняя во всем сегодняшнего клиента. Мысль о том, что сваленные позади отмороз-ки получили от него рикошетом заряд собственного зла, почему-то не приносила облегчения. При жизни убитые и сами по себе были злом – не только неизбежным, но и востребованным в нынешних экономических условиях. Однако обращение к подобным структурам часто бывало единственным способом восстановить справедливость – в чем Степан, кстати, не раз имел возможность убедиться. Но с этой точки зрения выходило, что он угробил двух правдоборцев. Ерунда, конечно, но вся беда в том, что сделал-то он это без особой необходимости, а единственно ради эксперимента, для проверки своего дара: ну сидел бы он действительно между ними тихо, не рыпался, и доехали бы они спокойно все живехонькими туда, куда, собственно, все равно теперь едут.
Попутно Степан размышлял и о том, насколько он теперь должен быть осторожен и, главное, сдержан, особенно в мелочах: не имеет он больше права необдуманно тыкать локтями, плевать, в кого захочется, будь это хоть распоследний подонок, и даже посылать куда подальше придется с оглядкой – народ вокруг стал нервный, вспыльчивый, пойди среди него гулять вечерком с этаким даром – пожалуй, штабелей навалишь!..
Вскоре после Кольцевой свернули на дачный проселок – Степан понял только, что его не завезут черт знает куда, за тридевять километров от Москвы, и порадовался хотя бы этому: он все еще не терял надежды вернуться сегодня домой – не с чего ему было тут особо задерживаться. Кстати, вспомнил про тетушку, накликавшую беду на дорожку и сейчас наверняка сходившую с ума от беспокойства – куда это племянничек подевался, выйдя из дому под вечер на пару с помойным ведром.
Наконец остановились напротив капитального вида ворот и посигналили. Тяжелые створки почти сразу стали открываться – очевидно, тут ждали гостей, и, вероятно, с нетерпением: первое же нарисовавшееся за воротами мурло встретило их поначалу отборной бранью – где это, мол, вас носит, когда чай давно простыл. Разглядев состояние «Лендкрузера», оно выразило свое потрясение сакраментальной фразой про мать.
«Ты еще не видел, что у нас тут позади лежит», – подумал Степан, между тем как они миновали ворота и подъехали к двухэтажной вилле, выглядевшей в целом весьма роскошно, если бы не видневшиеся вокруг во множестве следы строительных работ – особняк, видимо, ремонтировали, подгоняя к евростандартам, что, впрочем, мало занимало Степана. Он в эту минуту был занят тем, что тщательно вытирал рукоять пистолета – на всякий случай, чтобы ему потом, чего доброго, не пришили убийства.
– Ну, веди, – сказал он водиле и, уже выходя, оставил «ТТ» на сиденье: в дальнейшем оружие ему было ни к чему, ведь он не собирался кого-то убивать. Не хотел и запугивать, а что касается самообороны – на то у него, как теперь уже окончательно выяснилось, имелась собственная охранная система – по прозвищу «зверь».
Водитель молча повел его в дом, игнорируя вопросы двоих встречающих, объявившихся на крылечке – ясно было, что он выжидает минуты, когда сможет предъявить взятому сегодня голубчику счет за многочисленные потери.
Хозяин дачи ожидал их в гостиной, расположившись в кожаном кресле возле бара. Перед ним на столике лежал закрытый «дипломат», рядом стояла початая бутылка запредельно дорогого коньяка.
Вот Степан и убедился в правильности своих догадок – этот спортивного вида блондин, гладко прилизанный, неизменно одетый в белое, действительно был не кто иной, как самый «серьезный» из его кредиторов – Валентин Хольц. долгожданному гостю, появившемуся на пороге в сопровождении одного бандита и двоих из его охраны, Хольц присесть не предложил – будем надеяться, потому, что вся остальная мебель была закрыта чехлами: дом и впрямь находился в состоянии ремонта.
– Добро пожаловать, Степа! – радушно начал Хольц, пребывавший слегка навеселе. Его мнимое добродушие, не таившее под собой на самом деле ни грамма дружеских чувств, ничуть не обмануло Степана. – Сожалею, что для нашего свидания пришлось прибегнуть к таким крайним мерам, – продолжал Хольц, вальяжно разваливаясь в кресле. – Но у меня создалось впечатление, что ты хочешь меня кинуть. А, Степа? Признайся, ведь хочешь? Или ты скажешь, что я слишком мнителен?
– Я не собирался тебя кидать. – Степан вовсе не желал оправдываться, но, увы, любое объяснение это как бы подразумевает. В результате так и вышло: – Просто я пока не могу вернуть тебе деньги. Ты же знаешь, что я на этом деле вообще полностью погорел…
– Меня не интересуют твои проблемы, – сообщил Хольц елейным тоном. – Я, помнится, назначил тебе срок – и он давно вышел.
– Но я же не брал у тебя в долг! – всерьез разозлился Степан. – Ты вложил в наш проект деньги, идя на определенный риск…
– Я так и думал, – перебил Хольц, скроив обиженную мину. – Как быстро мы докопались до истины! Ты не собираешься мне ничего возвращать, верно?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72