Это намерение, содержавшее в себе, в чем они, кстати, сошлись с Верлроком, гениальное решение всех проблем, осталось похороненным в недрах переливчатого шара, по-прежнему мирно лежавшего перед ним на черном полотне космоса, словно на бархатной подушке. И теперь Степану предстояло думать о том, как жить дальше.
– В-великолепно! – произнес Грабе, отчего-то запинаясь. Не ожидал, поди, Степанова возвращения и не успел подготовить приличествующую случаю речь. – Поздравляю вас, Степан! Вам удалось добыть бесценную информацию. Бесценную! – еще раз подчеркнул он, словно это могло иметь для смертника какое-то значение. На самом деле Грабе, кажется, пребывал в растерянности, вызванной попаданием Степана в счастливые – а с точки зрения последнего, невезучие – пять процентов.
Тут Экс уверенно взял инициативу в свои руки, которыми он принялся эмоционально размахивать:
– Вы решились изменить структуру диалога, что привело к поразительным результатам! Верлрок сообщил вам то, чего до сих пор не открывал никому – в частности, свой возраст, механизм своей защиты и, пускай примерно, обстоятельства своего создания. Вам, конечно, неизвестно, что в галактике существует целый институт, занимающийся исключительно феноменом Верлрока – на основе вашей беседы будет разработан новый подход к проблеме: мы сумеем разговорить Верлрока! И, разумеется, вернуть его на правильный путь.
– К сожалению, коллега, вы не сможете оценить результатов начатой вами работы, – подключился Грабе, уже оправившийся от удивления, в прежней своей дикторской манере. – Сейчас вам предстоит вернуться на Землю, но сначала мы сотрем из вашей памяти все обстоятельства нашего сотрудничества. Мне очень жаль, но это необходимая мера.
– А не найдется ли у вас еще какой-нибудь опасной работенки? – спросил Степан, не пришедший в восторг от нарисованных для него дальнейших перспектив. – Может, есть что-нибудь, хоть со стопроцентным летальным исходом – я заранее согласен.
Грабе вздохнул, многозначительно переглянувшись с Эксом, и ответил:
– Работы хватает. Но мы не имеем права на повторную эксплуатацию потенциальных самоубийц. Увы, инструкция. А теперь, в соответствии с вашим земным обычаем, попрошу вас сдать удостоверение и значок.
Степан достал из кармана и отдал карточку с фотографией. Процедура исключения из «клуба галактических самоубийц» вызвала у него безотчетную грусть – состояние, вообще-то свойственное процедуре исключения откуда бы то ни было, будь то, допустим, палата министров или же, наоборот, профсоюз сантехников. Значок Грабе снял сам одним быстрым прикосновением, сказав напоследок:
– Сожалею, но такова инструкция. – И добавил, возможно, даже искренне, пытаясь поддержать экс-коллегу: – С вами было приятно работать.
Экс тем временем достал уже знакомый Степану шлем и с последними словами Грабса водрузил его, как удобную кастрюлю, на голову «уволенному». Тот смирился и замер в ожидании стробоскопических эффектов. Но на сей раз шлем встретил его абсолютной чернотой – словно решил изобразить собой очки для приятного засыпания. «Наверное, так и надо: ты вроде как спишь, а твою память тем временем обчищают наподобие кошелька», – подумал Степан и оказался не прав. Вскоре Экс стащил с него шлем, издавая резкие горловые звуки. Непонятные слова, вылетающие из горла Экса, Степан даже без знания их галактического наречия безошибочно определил как ругательства.
Экс проклекотал еще что-то нечленораздельное, копаясь в глубине шлема. Подняв голову, заключил:
– Кык турлык брыл.
После этой многозначительной резолюции Экс с Грабсом уставились на Степана так, словно у него начали вдруг расти рога, а они оба в размышлении наблюдают за этим процессом. Степан, со своей стороны, подумал о том, что рога ему, конечно, наставили, но значительно раньше, и вряд ли это метафорическое украшение могло как-то повлиять на их продвинутую аппаратуру. Наконец Грабе подал голос:
– Наш нейротрон сгорел. – («Неужели все-таки повлияли?..») – К сожалению, это был единственный экземпляр, разработанный с учетом специфических особенностей представителей вашей расы. Теперь мы не можем очистить вашу память. Вернуть вас на Землю без этой процедуры мы не имеем права и также не имеем права взять вас с собой.
– Что, такие обстоятельства не предусмотрены вашей инструкцией? – устало хмыкнул Степан: замучили они его своими проблемами, вместо того чтобы обеспечить так сладко нарисованную вначале героическую гибель.
– Предусмотрены, – сказал Грабе. – В подобного рода неразрешимой ситуации инструкция предписывает крайнюю меру.
«Интересно, какую?» – подумал Степан, но смолчал, потому что увидел в руке у Грабса маленький серебристый предмет, напоминающий детскую игрушку с дулом-трубкой. Хоть выглядело данное оружие безобидно и даже забавно, но не иначе как это был бластер (вот он какой!).
– Я уверен, что вы как человек, стремящийся к смерти, поймете нас правильно и не станете возражать, – сказал Грабе.
Возражать Степан, разумеется, не собирался. Ему по всем статьям полагалось бы, наоборот, обрадоваться – все-таки так или иначе они собирались исполнить то, ради чего он влез в эту авантюру.
– Ну, попробуйте, – уронил Степан, вяло пожав плечами. Почему-то не верилось ему, что этих двое смогут так запросто решить его проблему, оказавшуюся не по зубам самому Верлроку. Очень хотелось верить, но вот не верилось – и все тут.
Пока его сомнения подтверждались. Время шло, а выстрела все не было. Грабе только нервически дергал рукой, сжимавшей бластер. Между прочим, он делал это уже с тех пор, как сам закончил говорить. Еще немного помучившись, увы, безрезультатно, Грабе убрал свою пушку и объявил:
– Спин-батарея села.
Степан надрывно вздохнул. Инопланетная техника словно сговорилась сегодня вредить его планам, отпустив его домой с миром, живым и невредимым, к тому же с полным комплектом памяти.
– Погодите отчаиваться, – выступил неунывающий Экс. – Есть еще один способ… («Избавиться от вас», – мысленно заполнил Степан образовавшуюся паузу.) Мы можем катапультировать вас в открытый космос. Возможно, вас испугает такой нетривиальный метод ухода из жизни, но…
– Валяйте, – махнул рукой Степан. Уж что-что, а космос должен был стать для него надежным палачом, к тому же заодно и могилой.
Экс кивнул и торопливо пробежался пальцами по сенсорному пульту, расположенному сбоку его кресла. Тут же по обе стороны от Степана едва ощутимо опустились прозрачные стены, изолировавшие его от соседей.
Степан понял, что в ближайшие секунды его вышвырнут из модуля, как аппетитный кусочек живого мяса на пропитание ненасытному вакууму, и задержал дыхание – не из страха, а чисто рефлекторно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72
– В-великолепно! – произнес Грабе, отчего-то запинаясь. Не ожидал, поди, Степанова возвращения и не успел подготовить приличествующую случаю речь. – Поздравляю вас, Степан! Вам удалось добыть бесценную информацию. Бесценную! – еще раз подчеркнул он, словно это могло иметь для смертника какое-то значение. На самом деле Грабе, кажется, пребывал в растерянности, вызванной попаданием Степана в счастливые – а с точки зрения последнего, невезучие – пять процентов.
Тут Экс уверенно взял инициативу в свои руки, которыми он принялся эмоционально размахивать:
– Вы решились изменить структуру диалога, что привело к поразительным результатам! Верлрок сообщил вам то, чего до сих пор не открывал никому – в частности, свой возраст, механизм своей защиты и, пускай примерно, обстоятельства своего создания. Вам, конечно, неизвестно, что в галактике существует целый институт, занимающийся исключительно феноменом Верлрока – на основе вашей беседы будет разработан новый подход к проблеме: мы сумеем разговорить Верлрока! И, разумеется, вернуть его на правильный путь.
– К сожалению, коллега, вы не сможете оценить результатов начатой вами работы, – подключился Грабе, уже оправившийся от удивления, в прежней своей дикторской манере. – Сейчас вам предстоит вернуться на Землю, но сначала мы сотрем из вашей памяти все обстоятельства нашего сотрудничества. Мне очень жаль, но это необходимая мера.
– А не найдется ли у вас еще какой-нибудь опасной работенки? – спросил Степан, не пришедший в восторг от нарисованных для него дальнейших перспектив. – Может, есть что-нибудь, хоть со стопроцентным летальным исходом – я заранее согласен.
Грабе вздохнул, многозначительно переглянувшись с Эксом, и ответил:
– Работы хватает. Но мы не имеем права на повторную эксплуатацию потенциальных самоубийц. Увы, инструкция. А теперь, в соответствии с вашим земным обычаем, попрошу вас сдать удостоверение и значок.
Степан достал из кармана и отдал карточку с фотографией. Процедура исключения из «клуба галактических самоубийц» вызвала у него безотчетную грусть – состояние, вообще-то свойственное процедуре исключения откуда бы то ни было, будь то, допустим, палата министров или же, наоборот, профсоюз сантехников. Значок Грабе снял сам одним быстрым прикосновением, сказав напоследок:
– Сожалею, но такова инструкция. – И добавил, возможно, даже искренне, пытаясь поддержать экс-коллегу: – С вами было приятно работать.
Экс тем временем достал уже знакомый Степану шлем и с последними словами Грабса водрузил его, как удобную кастрюлю, на голову «уволенному». Тот смирился и замер в ожидании стробоскопических эффектов. Но на сей раз шлем встретил его абсолютной чернотой – словно решил изобразить собой очки для приятного засыпания. «Наверное, так и надо: ты вроде как спишь, а твою память тем временем обчищают наподобие кошелька», – подумал Степан и оказался не прав. Вскоре Экс стащил с него шлем, издавая резкие горловые звуки. Непонятные слова, вылетающие из горла Экса, Степан даже без знания их галактического наречия безошибочно определил как ругательства.
Экс проклекотал еще что-то нечленораздельное, копаясь в глубине шлема. Подняв голову, заключил:
– Кык турлык брыл.
После этой многозначительной резолюции Экс с Грабсом уставились на Степана так, словно у него начали вдруг расти рога, а они оба в размышлении наблюдают за этим процессом. Степан, со своей стороны, подумал о том, что рога ему, конечно, наставили, но значительно раньше, и вряд ли это метафорическое украшение могло как-то повлиять на их продвинутую аппаратуру. Наконец Грабе подал голос:
– Наш нейротрон сгорел. – («Неужели все-таки повлияли?..») – К сожалению, это был единственный экземпляр, разработанный с учетом специфических особенностей представителей вашей расы. Теперь мы не можем очистить вашу память. Вернуть вас на Землю без этой процедуры мы не имеем права и также не имеем права взять вас с собой.
– Что, такие обстоятельства не предусмотрены вашей инструкцией? – устало хмыкнул Степан: замучили они его своими проблемами, вместо того чтобы обеспечить так сладко нарисованную вначале героическую гибель.
– Предусмотрены, – сказал Грабе. – В подобного рода неразрешимой ситуации инструкция предписывает крайнюю меру.
«Интересно, какую?» – подумал Степан, но смолчал, потому что увидел в руке у Грабса маленький серебристый предмет, напоминающий детскую игрушку с дулом-трубкой. Хоть выглядело данное оружие безобидно и даже забавно, но не иначе как это был бластер (вот он какой!).
– Я уверен, что вы как человек, стремящийся к смерти, поймете нас правильно и не станете возражать, – сказал Грабе.
Возражать Степан, разумеется, не собирался. Ему по всем статьям полагалось бы, наоборот, обрадоваться – все-таки так или иначе они собирались исполнить то, ради чего он влез в эту авантюру.
– Ну, попробуйте, – уронил Степан, вяло пожав плечами. Почему-то не верилось ему, что этих двое смогут так запросто решить его проблему, оказавшуюся не по зубам самому Верлроку. Очень хотелось верить, но вот не верилось – и все тут.
Пока его сомнения подтверждались. Время шло, а выстрела все не было. Грабе только нервически дергал рукой, сжимавшей бластер. Между прочим, он делал это уже с тех пор, как сам закончил говорить. Еще немного помучившись, увы, безрезультатно, Грабе убрал свою пушку и объявил:
– Спин-батарея села.
Степан надрывно вздохнул. Инопланетная техника словно сговорилась сегодня вредить его планам, отпустив его домой с миром, живым и невредимым, к тому же с полным комплектом памяти.
– Погодите отчаиваться, – выступил неунывающий Экс. – Есть еще один способ… («Избавиться от вас», – мысленно заполнил Степан образовавшуюся паузу.) Мы можем катапультировать вас в открытый космос. Возможно, вас испугает такой нетривиальный метод ухода из жизни, но…
– Валяйте, – махнул рукой Степан. Уж что-что, а космос должен был стать для него надежным палачом, к тому же заодно и могилой.
Экс кивнул и торопливо пробежался пальцами по сенсорному пульту, расположенному сбоку его кресла. Тут же по обе стороны от Степана едва ощутимо опустились прозрачные стены, изолировавшие его от соседей.
Степан понял, что в ближайшие секунды его вышвырнут из модуля, как аппетитный кусочек живого мяса на пропитание ненасытному вакууму, и задержал дыхание – не из страха, а чисто рефлекторно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72