он начал привыкать к вкраплению в свою постную (в недавнем прошлом) жизнь довольно занимательных космических сюжетов. – И они тут на меня, оказывается, успели дело завести!» – мысленно усмехнулся он, продолжая слушать уже с некоторым любопытством.
– Мы вынуждены признать, – вещал далее председатель, – что по отношению к вам была допущена непростительная ошибка, в результате чего наша Служба Спасения причинила вам некоторое беспокойство.
«Так, мелочи, сущая ерунда! – комментировал мысленно Степан. – Всего-то лифт испортили и аннигилировали небольшую виллу вместе с ее обитателями. Но в вас-то ведь не попали!»
– Я заверяю вас, что виновные будут строго наказаны…
– Насколько я понимаю, не было никакой ошибки, – сказал Степан, догадавшись, кому именно за все свои старания и муки суждено стать тут козлом отпущения. Грабе, конечно, от души хотел его угробить, но ведь идя навстречу его же просьбе, рискуя при этом собственной жизнью! Не каждый друг способен на такое, такого испугался бы даже заклятый враг, а Грабе не был ни тем и ни другим – просто жалким рабом инструкции. – Инструкция предписывала меня убить, – сказал Степан, – и для этого, могу вас заверить, было сделано все возможное.
– Любая, даже самая строгая инструкция, – раздался тонкий, певучий голос мохнатого ушастика (переводчик в точности воспроизвел тональность и даже подпустил академическую нотку), – подразумевает крайние случаи, когда исключение не просто желательно, но необходимо. И любой спасатель, имеющий на плечах голову, а не пачун хрямсы, обязан различать подобную ситуацию!
– Но Грабе, э-э… Я хотел сказать Грабстрихт Семьдесят Пятый, он как раз и сделал такое исключение – в нарушение инструкции вернул меня на Землю. Но потом, насколько я понял, столкнулся с недоверием своего начальства и вынужден был исполнять приказ. – Было очевидно, что из Грабса сделали стрелочника, и поскольку свидетелей произошедшего в модуле не осталось, то оправдать его было абсолютно некому, кроме Степана, поэтому он добавил: – Я, как очевидец и участник всех событий, настаиваю на его невиновности.
– Ну что ж, мы с этим разберемся, – пообещал председатель, давая понять всем своим видом, что подводит черту под данным вопросом.
«Действительно, пора бы ему уже перейти к сути дела», – подумал Степан. Зачем-то ведь они его сюда доставили? Не для того же, чтобы извиниться за причиненное беспокойство, выразившееся в неоднократных попытках его убить? Ответом ему послужила дальнейшая речь председателя:
– Проанализировав все обстоятельства, мы пришли к выводу, что возвращение вас на родную планету было нецелесообразным шагом. Полученные вами при участии в операции Службы Спасения уникальные способности не являются вашим личным достоянием: наш долг обязать вас использовать их во благо всему Галактическому Сообществу! – при этих словах собрание одобрительно загудело.
– Я сразу предложил свои услуги, – сказал Степан. – Но…
– Это великая честь для существа с планеты вашего уровня! – председатель глушил возражения на корню. Сам Степан прекрасно понял, что, учитывая механизм его защиты, принудить его к чему бы то ни было они не решатся, вот и пытаются элементарно давить на психику. Но он и не собирался продолжать испытывать свой дар на прочность, а себя на выживаемость в земных ус-. ловиях, раз уж предоставлялась возможность измотать «зверя» на просторах галактики. Просто имелись некоторые детали, которые он хотел бы обговорить заранее, чтобы не столкнуться потом с необходимостью нарушать так любимые бюрократами всех миров инструкции.
– Так и быть, уговорили! – сказал он. – Я готов принять ваше предложение. – Собрание всколыхнулось: все разномастные представители вдруг нашли нужным что-то сказать, в результате получился общий невнятный гам. – Но с некоторыми оговорками! – чтобы быть услышанным, Степану пришлось почти кричать. – Я поступаю на службу в качестве внештатного сотрудника, с правом действовать и принимать решения по своему усмотрению, в зависимости от обстоятельств. И моим постоянным местом жительства, или, если хотите, дислокации, останется планета Земля.
Степан умолк, зато диспут вокруг него усилился. Его незримый переводчик наконец выловил из общей языковой неразберихи одну фразу, звучавшую, очевидно, на столь низких частотах, что ее единственную у него была возможность разобрать:
– А вот мы сейчас проверим, чего стоят все эти басни о твоей неуязвимости!..
Степан узнал голос – паучиха что-то задумала! Она хотела учинить ему проверку! Переубеждать ее он не стал – зачем зря распинаться, пускай уж убедятся на практике, – просто сделал пару шагов назад, воскликнув мысленно: «Ой, прячьтесь, граждане, пауки ж внутри жидкие, как сопли!..»
Но не только паучихе пришла мысль устроить испытание его редкостным талантам: один из «зеленых человечков», не переставая верещать, вскочил со своего места и выхватил из складок одежды серебристую трубку – своеобразную вариацию бластера, как сразу понял уже повидавший этого добра Степан. Далее произошло вот что: паучиха приподнялась из своего «гнезда» и, резко вскинув передние лапы, плюнула. Метила она, естественно, в Степана, но в самый момент плевка гнездо под ней с хрустом перекособочилось, изменив траекторию «посылки»: зеленый человечек, уже направивший на Степана свое оружие, получил в лицо шлепок ядовито-желтой гадости и упал с душераздирающим визгом, успев все же при этом выстрелить. Надо ли говорить, что и этот «посыл» не пропал даром, хотя также не попал в Степана: малиновый луч метнулся к пауку, а через мгновение об пол, почти одновременно с «зеленым», тяжело стукнулась передняя членистая нога, срезанная у самого основания, и забилась в конвульсиях, пачкая каменные плиты серой слизью. Такая же слизь брызнула из паучихи – судорожно дернувшись, она подхватила с пола обрубок и стала «затыкать фонтан», прилаживая ногу на старое место и торопливо накладывая поверх сочленения нить, обильно полезшую из отверстия внизу ее брюха.
«Замечательный бы вышел эпизод из серии „Живая природа – борьба за выживаемость“, – меланхолично думал Степан, наблюдая за возникшей суетой: паучихины соседи махали псевдоподиями в попытках отряхнуться, в .то время как корчащегося „зеленого“ при общем смятении бросился опекать его собрат: он произвел над ним какие-то быстрые действия, отчего тот расслабился – по крайней мере перестал визжать. Невесть откуда объявились еще двое из их компании, подняли своего раненого и исчезли, скорее всего – телепортировались, не иначе как в свою дежурную тарелку.
Хотя участие Степана в трагических событиях ограничивалось лишь переминанием с ноги на ногу – то есть, говоря образно, плеванием в потолок, все высокое собрание, придя в себя и немного успокоившись, уставилось на него так, словно это он только что собственноручно оторвал ногу у благородной восьминогой дамы и утопил безобидного «зеленого человечка» в своей же, Степана Ладынина, ядовитой слюне.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72
– Мы вынуждены признать, – вещал далее председатель, – что по отношению к вам была допущена непростительная ошибка, в результате чего наша Служба Спасения причинила вам некоторое беспокойство.
«Так, мелочи, сущая ерунда! – комментировал мысленно Степан. – Всего-то лифт испортили и аннигилировали небольшую виллу вместе с ее обитателями. Но в вас-то ведь не попали!»
– Я заверяю вас, что виновные будут строго наказаны…
– Насколько я понимаю, не было никакой ошибки, – сказал Степан, догадавшись, кому именно за все свои старания и муки суждено стать тут козлом отпущения. Грабе, конечно, от души хотел его угробить, но ведь идя навстречу его же просьбе, рискуя при этом собственной жизнью! Не каждый друг способен на такое, такого испугался бы даже заклятый враг, а Грабе не был ни тем и ни другим – просто жалким рабом инструкции. – Инструкция предписывала меня убить, – сказал Степан, – и для этого, могу вас заверить, было сделано все возможное.
– Любая, даже самая строгая инструкция, – раздался тонкий, певучий голос мохнатого ушастика (переводчик в точности воспроизвел тональность и даже подпустил академическую нотку), – подразумевает крайние случаи, когда исключение не просто желательно, но необходимо. И любой спасатель, имеющий на плечах голову, а не пачун хрямсы, обязан различать подобную ситуацию!
– Но Грабе, э-э… Я хотел сказать Грабстрихт Семьдесят Пятый, он как раз и сделал такое исключение – в нарушение инструкции вернул меня на Землю. Но потом, насколько я понял, столкнулся с недоверием своего начальства и вынужден был исполнять приказ. – Было очевидно, что из Грабса сделали стрелочника, и поскольку свидетелей произошедшего в модуле не осталось, то оправдать его было абсолютно некому, кроме Степана, поэтому он добавил: – Я, как очевидец и участник всех событий, настаиваю на его невиновности.
– Ну что ж, мы с этим разберемся, – пообещал председатель, давая понять всем своим видом, что подводит черту под данным вопросом.
«Действительно, пора бы ему уже перейти к сути дела», – подумал Степан. Зачем-то ведь они его сюда доставили? Не для того же, чтобы извиниться за причиненное беспокойство, выразившееся в неоднократных попытках его убить? Ответом ему послужила дальнейшая речь председателя:
– Проанализировав все обстоятельства, мы пришли к выводу, что возвращение вас на родную планету было нецелесообразным шагом. Полученные вами при участии в операции Службы Спасения уникальные способности не являются вашим личным достоянием: наш долг обязать вас использовать их во благо всему Галактическому Сообществу! – при этих словах собрание одобрительно загудело.
– Я сразу предложил свои услуги, – сказал Степан. – Но…
– Это великая честь для существа с планеты вашего уровня! – председатель глушил возражения на корню. Сам Степан прекрасно понял, что, учитывая механизм его защиты, принудить его к чему бы то ни было они не решатся, вот и пытаются элементарно давить на психику. Но он и не собирался продолжать испытывать свой дар на прочность, а себя на выживаемость в земных ус-. ловиях, раз уж предоставлялась возможность измотать «зверя» на просторах галактики. Просто имелись некоторые детали, которые он хотел бы обговорить заранее, чтобы не столкнуться потом с необходимостью нарушать так любимые бюрократами всех миров инструкции.
– Так и быть, уговорили! – сказал он. – Я готов принять ваше предложение. – Собрание всколыхнулось: все разномастные представители вдруг нашли нужным что-то сказать, в результате получился общий невнятный гам. – Но с некоторыми оговорками! – чтобы быть услышанным, Степану пришлось почти кричать. – Я поступаю на службу в качестве внештатного сотрудника, с правом действовать и принимать решения по своему усмотрению, в зависимости от обстоятельств. И моим постоянным местом жительства, или, если хотите, дислокации, останется планета Земля.
Степан умолк, зато диспут вокруг него усилился. Его незримый переводчик наконец выловил из общей языковой неразберихи одну фразу, звучавшую, очевидно, на столь низких частотах, что ее единственную у него была возможность разобрать:
– А вот мы сейчас проверим, чего стоят все эти басни о твоей неуязвимости!..
Степан узнал голос – паучиха что-то задумала! Она хотела учинить ему проверку! Переубеждать ее он не стал – зачем зря распинаться, пускай уж убедятся на практике, – просто сделал пару шагов назад, воскликнув мысленно: «Ой, прячьтесь, граждане, пауки ж внутри жидкие, как сопли!..»
Но не только паучихе пришла мысль устроить испытание его редкостным талантам: один из «зеленых человечков», не переставая верещать, вскочил со своего места и выхватил из складок одежды серебристую трубку – своеобразную вариацию бластера, как сразу понял уже повидавший этого добра Степан. Далее произошло вот что: паучиха приподнялась из своего «гнезда» и, резко вскинув передние лапы, плюнула. Метила она, естественно, в Степана, но в самый момент плевка гнездо под ней с хрустом перекособочилось, изменив траекторию «посылки»: зеленый человечек, уже направивший на Степана свое оружие, получил в лицо шлепок ядовито-желтой гадости и упал с душераздирающим визгом, успев все же при этом выстрелить. Надо ли говорить, что и этот «посыл» не пропал даром, хотя также не попал в Степана: малиновый луч метнулся к пауку, а через мгновение об пол, почти одновременно с «зеленым», тяжело стукнулась передняя членистая нога, срезанная у самого основания, и забилась в конвульсиях, пачкая каменные плиты серой слизью. Такая же слизь брызнула из паучихи – судорожно дернувшись, она подхватила с пола обрубок и стала «затыкать фонтан», прилаживая ногу на старое место и торопливо накладывая поверх сочленения нить, обильно полезшую из отверстия внизу ее брюха.
«Замечательный бы вышел эпизод из серии „Живая природа – борьба за выживаемость“, – меланхолично думал Степан, наблюдая за возникшей суетой: паучихины соседи махали псевдоподиями в попытках отряхнуться, в .то время как корчащегося „зеленого“ при общем смятении бросился опекать его собрат: он произвел над ним какие-то быстрые действия, отчего тот расслабился – по крайней мере перестал визжать. Невесть откуда объявились еще двое из их компании, подняли своего раненого и исчезли, скорее всего – телепортировались, не иначе как в свою дежурную тарелку.
Хотя участие Степана в трагических событиях ограничивалось лишь переминанием с ноги на ногу – то есть, говоря образно, плеванием в потолок, все высокое собрание, придя в себя и немного успокоившись, уставилось на него так, словно это он только что собственноручно оторвал ногу у благородной восьминогой дамы и утопил безобидного «зеленого человечка» в своей же, Степана Ладынина, ядовитой слюне.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72