Перед развилкой Инна остановилась. Левый ход, несомненно, выглядел более привлекательным. В общем-то, он был таким же, как и тот, из которого она сейчас пришла – монотонные темно-зеленые стены и неяркие светильники на потолке. Правый отличался от него тем, что огоньки в нем вспыхивали заметно реже; к тому же, посреди туннеля неспешно тек мутный ручей, прямо как в городской канализации. Правда, Инна никогда не бывала в канализации, но благодаря голливудским боевикам составила себе о ней представление, и никакого энтузиазма это представление у нее не вызывало. Но…
Но где-то в левом коридоре скрывалось "оно".
Инна толком и не знала, что именно подразумевает под этим многозначительным словом. В сущности, она его даже не видела. Просто где-то там, впереди, широкий и относительно светлый путь выходил к большому бассейну и дальше продолжался вдоль него. И когда она пыталась пройти этим путем прошлый раз, что-то в воде вдруг забулькало и заурчало. Она остановилась – но уже в следующий миг бульканье стало угрожающим, а поверхность воды начала вздыматься, готовая явить миру лик омерзительной твари. Конечно, если рассудить здраво, никаких доказательств омерзительности данной твари пока еще не было. Но Инна предпочла не дожидаться их появления и, как последняя трусиха, побежала прочь, после чего и оказалась перед проклятой дверью "0195".
Нет, не хочу туда, подумала она. Что ни говорите – а не хочу.
Вздохнув, Инна свернула направо. В "канализации" было тихо – слышался только скромный шелест ручейка, неторопливо несущего воду неведомо откуда и неведомо куда. Нет, пожалуй, это все-таки была не канализация, потому что воздух здесь оказался на удивление чистым, и водяной поток совсем не напоминал скопище отходов жизнедеятельности. Тогда что же это? Инна не стала ломать себе голову – она осторожно шла вперед, придерживаясь правой стены.
Скоро ход свернул влево под прямым углом. Следующий этап пути выглядел настолько длинным, что конца ему не было видно – он терялся где-то в полумраке подземелья. Почему я не посмотрела в щель? – вдруг подумала Инна. Там, на двери, на самом верху была щель – а я в нее даже не заглянула. Почему, ну почему же я такая дурочка? Эх-х… С другой стороны, развивала она свою мысль, как бы я в нее заглянула? Да просто не дотянулась бы! Вообще-то Инна никогда не жаловалась на свой рост – наоборот, всегда считала, что он как нельзя лучше соответствует принятым стандартам красоты. Но тут уж был повод пожалеть, что она не оказалась хоть чуточку повыше стандартов. Только опять же, с третьей стороны: ну, выглянула бы она, ну, даже разглядела бы там что-нибудь… А потом? Можно подумать, это как-то помогло бы ей открыть дверь. Да никак не помогло бы. Так что и фиг с ней, со щелью.
Но назойливая мысль, возникнув один раз, никак не хотела отцепляться, хотя Инна твердо решила, что назад возвращаться не станет.
Тогда она решила использовать старый испытанный метод: в голове сам собой возник мотивчик, и она запела тихонько про себя:
"Почему же, почему же, почему же
Не смогла я открыть эту дверь?
Почему же, почему же, почему же
Я забыла заглянуть в эту щель?
В эту чертову, дурацкую щель!"
Последнюю фразу для пущего эффекта Инна повторила три раза.
Собственносочиненная песня развеселила и приободрила ее. Туннель уже не казался таким мрачным, а ее положение – таким безнадежным. В конце концов, безвыходных положений не бывает – это всем прекрасно известно.
Лишь бы только ее не надули с десятью тысячами, а все остальное… Закончив куплет, Инна решилась и на третий раз запела песенку вслух.
Подземелье поспешило ответить ей эхом, причем двухголосым: один голос доносился спереди, другой откликался сзади. Она испугалась, замерла на полуслове, но тут же одернула себя: ну что за глупости – бояться какого-то эха? Чепуха все это! Сейчас мы покажем здешним монстрам кузькину мать! Продолжила немного тише, но все же достаточно решительно:
– …В эту чертову, дурацкую щель! – выдала Инна завершающую фразу почти в полный голос. В этот миг на всем протяжении коридора погас свет.
Она только начала было повторять: "в э…" – тут же оборвала и несколько секунд вслушивалась в отзвуки собственного голоса. Скоро они стихли, только вода продолжала мерно шелестеть. Инна стояла неподвижно. Ну вот ты и доигралась, девочка! – сказала сама себе. Вот уж точно – все в лучших традициях жанра. Сейчас сюда приплывет бульбулятор из левого коридора, выползет из воды и сожрет ее. Бульбулятор, повторила она. Буль-буль-оглы. Вот черт! Хотелось смеяться, но она заткнула рот рукой. Вот так всегда, все не вовремя. Ей страшно, но она смеется, ведь она смеется не потому, что не боится страха, а именно потому, что страшно, и поэтому выходит смешно, но так еще страшнее… Чушь какая!
О, господи… Инна медленно присела, скользя спиной по стене. Майка, наверное, уже вся в грязи, ее любимая маечка с эмблемой SETI, вот ведь нехорошо-то как. Опять я о глупостях каких-то думаю: о майке, еще о чем-то, в то время как чудовища уже… Да это тоже глупости – не бывает никаких чудовищ. Вот если бы маньяки, бандиты всякие, тогда…
Откуда-то спереди донесся шорох. Инна застыла, как была, на корточках. Тут же почувствовала боль в ступнях: поза явно вышла не самой удобной. Проклятье, вот проклятье! Что это там? Крыса? Нет, ненавижу крыс!!! Или… нет… Господи, ради всего святого, пускай это будет всего лишь крыса. Самая обычная крыса…
Шорох приблизился. Инна осторожно повернулась на носках, вглядываясь в ту сторону, откуда доносился звук. Бесполезно – она не видела ничего даже в нескольких сантиметрах от собственного лица. Чуть отклонилась назад, пытаясь принять менее напрягающее положение. Вдруг поняла, что сейчас упадет; в горле зародился крик, и она едва успела подавить его. Правой рукой ухватилась за стену, чтобы удержать равновесие.
Ладонь соскальзывала, Инна зацепилась ногтями; в следующий миг безымянный палец пронзила острая боль. Она снова сумела обойтись без крика. Ну вот, подумала отстраненно, еще и ноготь сломала, просто замечательно. Теперь она сидела уже прямо на холодном мокром полу – да, джинсы тоже испорчены, как и майка, как и кроссовки, наверное… И черт с ними! Сердце ухало в груди. Она осознала, что какую-то секунду назад была буквально на грани обморока. От этой мысли сделалось дурно; в желудке ощущалась предательская слабость. Сколько времени прошло с тех пор, как она последний раз поела? Пять часов? больше? Не экзистенционально… До источника шороха, судя по звуку, оставалось всего несколько метров.
Лучше бы уж поскорее, подумала Инна. Нет, лучше, конечно, вообще не надо – но если суждено этому случиться, то поскорее. А может, самой, вперед заре навстречу?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35