Всласть наговорившись, Марк вдруг вспомнил, что Габриэль не совсем здорова, выругал себя за эгоизм и предложил ей пройти в спальню.
– Прошу прощения, но постель я сегодня убрать не успел, – сказал он, стараясь не замечать сбившихся в беспорядке простыней и скомканного одеяла. Соврал, конечно. Он и вчера постель не убирал, и позавчера…
Габриэль, похоже, было на это совершенно наплевать. К тому же ее внимание привлек большой серый кот Марка по кличке Киллер. Он, потягиваясь, вошел в комнату, прыгнул на кровать и с нескрываемым любопытством посмотрел своими большими зелеными глазами на гостью. Казалось, присутствие незнакомого человека в доме безмерно его удивило.
Габриэль, которая никак не ожидала обнаружить в квартире Марка домашнее животное, присела на край кровати и похлопала рукой по матрасу рядом с собой, предлагая коту перебраться к ней поближе.
– Он не очень-то дружелюбное существо, – предупредил ее Марк.
Будто желая доказать обратное, Киллер одним прыжком оказался рядом с Габриэль, устроился со всеми удобствами и замурлыкал. Габриэль почесала у него за ухом, от чего кот пришел в полный восторг: закрыл глаза и замер, словно обратившись в соляной столп. А потом до слуха Марка донеслось его громкое, довольное урчание: Киллер безоговорочно принял Габриэль.
Глава 21
Загомонили птицы.
Они чирикали все громче, все веселее.
Все пронзительнее.
Остин медленно приходил в себя, постепенно возвращаясь к реальному восприятию действительности.
Он находился на заднем дворе и полулежал в шезлонге. Было раннее утро, и солнце еще только проглядывало из-за верхушек деревьев. Ему вдруг пришло в голову, что просыпаться во дворе с рассветом приятно.
Такое ощущение, будто проснулся с первыми солнечными лучами где-нибудь за городом.
Молли в прежние времена не раз предлагала ему съездить на пикник с ночевкой, даже спальные мешки купила, а он все не соглашался. Почему, неизвестно. Так они ни разу на природу и не выбрались.
Остин стал прислушиваться к своему организму: проверять, напрягая мышцы, состояние своего тела. Больная нога затекла, левая, частично парализованная рука побаливала, но не так, чтобы очень сильно. Вполне терпимо.
А где же Молли?
Неужели уехала, как обещала?
Очень может быть.
Вообще-то, Молли всегда вставала с птицами и в это время уже суетилась по дому.
Ну, уехала и уехала. Оно и к лучшему, стал внушать себе Остин. Как ему смотреть ей в глаза после того, что случилось?
Остин встал с шезлонга и похромал в дом. Как обычно, на рассвете его донимала нога. Трость была бы сейчас как нельзя более кстати, но он вчера вечером оставил ее в кабинете.
Войдя в дом, Остин первым делом направился в ванную, по пути прихватив в кабинете трость. Прежде чем бродить по опустевшему дому и размышлять о постигнувшем его одиночестве, он решил принять душ да и вообще привести себя в порядок.
Стоя под упругими струями воды, он вспоминал о планах, которые строил после первого отъезда Молли. Женщины, вечеринки, пиво в гостиной по воскресеньям… Мечтал о развлечениях, а сам сидел дома по вечерам и заботился о том, чтобы не забыть насыпать корм в кормушки для птиц. Даже стал вести дневник, где отмечал, какие виды птиц залетали к нему во двор и клевали из кормушек. А еще ел все подряд, включая жирную пищу, не обращая внимания на количество холестерина в продуктах.
Что, интересно знать, он станет делать в этот раз? Закатит пир из спагетти с овощами в реабилитационном центре? Или отправится на пикник с такими же, как он, паралитиками в принадлежащем центру автобусе?
Что и говорить, выбор невелик. Остин прикидывал в уме так и эдак, силясь представить себе, как еще он сможет разнообразить свою жизнь. Он был готов думать о чем угодно, о всякой ерунде, даже повторять в уме таблицу умножения – только бы поменьше размышлять о Молли. И о том, почему она от него уехала.
Приняв душ и выйдя из ванной в спальню, Остин занялся одеванием. Натянул белье, белую футболку, а вместо джинсов надел полосатые шорты. Потом он пару раз провел пятерней по голове, зачесывая волосы ото лба к затылку.
Взглянув на висевшее в спальне зеркало, он отметил про себя, что волосы у него основательно отросли. Когда, интересно знать, он в последний раз был в парикмахерской? Остин очень старался вспомнить, морщил лоб – да так и не вспомнил. Вот не брился он целую вечность – это точно. Ну и что из этого? Ведь он никуда не ходит и ни с кем не встречается.
Трудно было поверить, что заросший щетиной, неопрятный мужчина в зеркале когда-то носил элегантные костюмы, был чисто выбрит, аккуратно подстрижен и причесан волосок к волоску.
Отвернувшись от зеркала, Остин, чтобы не думать о грустном, стал вспоминать, какие вопросы задавала ему Эми, когда была маленькой. Между прочим, это были непростые вопросы. Эми никогда не спрашивала его, почему небо голубое, а вода мокрая. Нет, ее интересовали куда более серьезные вещи. Типа: с каким акцентом разговаривают живущие в Штатах австралийцы – с австралийским или американским? Будут ли жить жуки, если их спустить в унитаз? И где вообще они живут? Бывает такое, что рыбу мучает жажда? Почему выхлопной дым пахнет, как жареная креветка? Кто изобрел моральные устои?
Остин вздохнул. Все эти воспоминания – просто-напросто попытка оттянуть встречу с одиночеством. Но ведь весь день в спальне не просидишь…
Неожиданно он почувствовал аромат кофе.
Остин схватил свою трость и похромал в сторону кухни. Там он и обнаружил Молли, которая, стоя у стола, дожидалась, когда из тостера выскочит подрумяненный тост.
Оказывается, Молли не уехала. Пока, по крайней мере.
Она тоже успела принять душ, и ее волосы влажно блестели. На ней было легкое платье с короткими рукавами.
Остин задумчиво провел рукой по покрытому неопрятной щетиной подбородку.
«А ведь мы могли бы принять душ вместе…»
Эта странная мысль родилась неожиданно и, что называется, на пустом месте. Ведь раньше они с Молли никогда вместе не мылись. И теперь уж точно этого делать не станут.
– Оказывается, ты… все… еще… здесь, – сказал он.
Ее присутствие окончательно выбило его из колеи. Остин не был готов к этой встрече. Не знал, о чем говорить, что делать.
– Через несколько часов я уеду, – ответила Молли.
Остин заметил, что ее всегдашнее самообладание ей не изменило. Даже после вчерашнего Молли разговаривала с ним спокойно и ровно.
Из тостера выскочил тост. Она взяла его и положила на тарелку.
– Прежде чем уехать, мне надо кое-что сделать, – продолжала Молли. – В частности, позвонить в центр здоровья и договориться о приходящем социальном работнике. – Она сунула в тостер еще два кусочка хлеба и начала намазывать маслом те, что уже подрумянились.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78