Алексей поднялся, поспешив ей на помощь. Следом за ним встал из-за стола и отец.
В прихожей рядом с растерянной Анной Сергеевной стоял незнакомый мужчина. Высокий, лет сорока с небольшим, в длинном двубортном сером пальто, застегнутом на все пуговицы. Стоял и смотрел на Алексея так, как будто больше не видел никого из присутствующих.
— Значит, ты…
Голос был неприязненным и сухим. В этот момент Алексей уже почти догадался, кто стоит сейчас перед ним.
— Подонок… — Теперь сомневаться не приходилось.
— Очень приятно. А я Алексей…
Шутка повисла в воздухе. Было бы наивно полагать, что после этих слов все присутствующие дружно заулыбаются и начнут пожимать друг другу руки. Насколько все было бы проще, если бы это было так…
— Позвольте, — раздался из-за спины голос отца.
— Нет, это вы позвольте. Насколько я понимаю, вы отец этого ублюдка…
— Да что вы себе позволяете? — не выдержала, всплеснув руками, Анна Сергеевна. — Кто вы такой?
— А ваш сыночек, кажется, держит вас в неведении относительно своих приключений. Прошу простить меня. — Он откашлялся. — Ну, может быть, ты сам меня представишь своим родителям?
Алексей молчал. Он увидел вдруг, как резко побледнело лицо отца, и подумал с тоской в сердце…
— Ладно, я не раскланиваться и не знакомиться сюда пришел…
— Да в чем дело, объясните наконец? — снова раздался в тишине изменившийся голос отца.
— Дело в том, что ты, щенок… Если ты еще раз к моей дочери подойдешь на расстояние пушечного выстрела, я тебя… Я тебя посажу, ты понял? Я все свои связи использую, у меня их много, поверь. Ты даже не представляешь… На тебя все убийства нераскрытые повесят, если ты только попробуешь… Ты меня понял, урод? А дело все в том, — теперь он обращался уже не к Алексею, а к родителям, — дело все в том, что этот урод, который охранником в школе работает, в свое рабочее время девочек малолетних… И не смей возражать, она сама мне все рассказала… Слышишь, сама! До чего довел девчонку, подлец!
Последние гневные слова были обращены к Алексею. Слова эти его просто ошарашили. «Рассказала — что?»
— Что? — Брови отца сдвинулись. Тревога на лице будто бы рассеялась совсем, уступив место крайнему возмущению: в этот момент он ни секунды не сомневался в том, что человек, стоящий перед ним, просто лжет. Откровенно и гнусно лжёт, только зачем понадобилась ему ложь, было совершенно непонятно.
— То, что слышали. Я, собственно, за этим сюда и пришел, чтобы просто предупредить. Мог бы нанять крепких парней, они бы отмордовали тебя так, что и мать родная не узнала бы… Только не стал я этого делать.
— Премного благодарен.
Алексей, как это случалось с ним почти всегда в минуты крайнего волнения, попытался призвать на помощь сарказм. Но этот случай был неподходящим, совсем неподходящим, это был не тот случай, и Алексей это понимал, но ничего не мог с собой поделать…
— И наверное, напрасно. — Мужчина прищурился. Было заметно, как напряглись мускулы на лице.
«Сейчас ударит», — мелькнула мысль.
— Я бы врезал тебе, только руки марать не хочется. Дрянь…
— Это правда? — услышал Алексей голос отца. Не хотел оборачиваться, не хотел смотреть в глаза, но — пришлось… — Правда — то, что он говорит?
— Не совсем…
— То есть как это — не совсем? Это что вообще означает — не совсем?
— Я… Я тебе все объясню, пап. Я тебе все потом объясню… Да не волнуйся ты так…
— То есть… То есть как это — не волнуйся?
— Ладно, вы тут сами разбирайтесь. Я просто предупредить тебя пришел. Увижу или услышу от кого-нибудь, что ты к ней приближался, — плохо тебе придется. Запомнил?
— Да ведь вы…
— Я все сказал. Меня шофер внизу ждет, мне некогда тут у вас… — Он повернул уже ручку двери, но на пороге снова обернулся: — Эх и мразь… Ведь ей всего-то шестнадцать. Вот только исполнилось. Ведь девчонка же совсем еще… Мразь!
Хлопнула дверь — как удар ладони по лицу. Алексей даже почувствовал эту пощечину, расплывающуюся алым пятном. Лицо горело, как от удара.
— Мама… Успокойся, мама…
— Так это правда?
— Это неправда. То, что он говорил… Это все не так было! — Алексей чувствовал, что задыхается от собственного бессилия что-либо объяснить. От того, что нельзя все это высказать в двух словах, коротко и просто, поставить точку, успокоиться самому и успокоить родителей. — Да что мы тут стоим в прихожей, как будто не у себя дома. Да успокойтесь вы… Господи, да что вы на меня так смотрите!
— Это и есть те самые неприятности, которые у тебя на работе?
— Да все не так было. Отец, мама… Я объясню сейчас…
— Да объясняй наконец, что ты все мямлишь! — закричал вдруг отец. Закричал громко и стукнул побелевшими пальцами, стиснутыми в кулак, об стену. — Объясняй! Да ты…
Он вдруг схватился рукой за грудь. Лицо в считанные мгновения стало полностью белым. Белым как полотно, как зимний снег…
— Коля! — Мать всплеснула руками и едва успела подхватить мужа. — Леша, «скорую»! «Скорую», быстрее! Господи, да что же это!
— Сейчас… Я сейчас, мама!
Алексей подбежал, обхватил отца с другой стороны и помог матери дотащить его до дивана. Обмякшее тело казалось очень тяжелым. Страх матери тотчас передался и ему. Противный комок внутри разрастался с каждой секундой, грозя выплеснуться наружу и заполонить собой все окружающее пространство.
Алексей помчался к аптечке, попутно схватив с базы трубку и набирая негнущимися пальцами «03». Высыпал на ладонь горсть таблеток нитроглицерина, выдавил белое круглое колесо валидола, прихватил корвалол и снова побежал в комнату.
— Возьми, мама… Алло!
Голос на том конце показался, как это часто случается, слишком равнодушным. И от этого равнодушия стало еще страшнее.
— Пожалуйста, срочно… Сердце… Да, уже был инфаркт… Шестьдесят два года…
Алексей назвал адрес, отложил в сторону трубку. Теперь оставалось только одно — ждать.
Не было ни времени, ни пространства. Только узкие стены и низкий потолок — черный квадрат, внутри которого — насмешка судьбы — он был заключен, как в клетке. Он почему-то не помнил, как оказался здесь. Смотрел сквозь густой и душный полумрак по сторонам, пытаясь прийти в себя, сконцентрировать мысли, осознать наконец, что же с ним случилось. Что-то шевельнулось в противоположном углу, он повернул голову, пытаясь проследить взглядом и определить источник движения, и сразу же, в ту же секунду услышал голос:
— Алеша… Алеша, проснись…
С усилием разлепив глаза, он увидел перед собой лицо матери. С трудом повернув голову, осмотрелся вокруг. Напротив увидел окно — большое, вытянутое и длинное, разделенное железной решеткой на разных размеров квадраты. «Зачем… Зачем в больнице решетки на окнах? Кто-нибудь может отсюда убежать?» — невнятная мысль промелькнула в голове и исчезла.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60
В прихожей рядом с растерянной Анной Сергеевной стоял незнакомый мужчина. Высокий, лет сорока с небольшим, в длинном двубортном сером пальто, застегнутом на все пуговицы. Стоял и смотрел на Алексея так, как будто больше не видел никого из присутствующих.
— Значит, ты…
Голос был неприязненным и сухим. В этот момент Алексей уже почти догадался, кто стоит сейчас перед ним.
— Подонок… — Теперь сомневаться не приходилось.
— Очень приятно. А я Алексей…
Шутка повисла в воздухе. Было бы наивно полагать, что после этих слов все присутствующие дружно заулыбаются и начнут пожимать друг другу руки. Насколько все было бы проще, если бы это было так…
— Позвольте, — раздался из-за спины голос отца.
— Нет, это вы позвольте. Насколько я понимаю, вы отец этого ублюдка…
— Да что вы себе позволяете? — не выдержала, всплеснув руками, Анна Сергеевна. — Кто вы такой?
— А ваш сыночек, кажется, держит вас в неведении относительно своих приключений. Прошу простить меня. — Он откашлялся. — Ну, может быть, ты сам меня представишь своим родителям?
Алексей молчал. Он увидел вдруг, как резко побледнело лицо отца, и подумал с тоской в сердце…
— Ладно, я не раскланиваться и не знакомиться сюда пришел…
— Да в чем дело, объясните наконец? — снова раздался в тишине изменившийся голос отца.
— Дело в том, что ты, щенок… Если ты еще раз к моей дочери подойдешь на расстояние пушечного выстрела, я тебя… Я тебя посажу, ты понял? Я все свои связи использую, у меня их много, поверь. Ты даже не представляешь… На тебя все убийства нераскрытые повесят, если ты только попробуешь… Ты меня понял, урод? А дело все в том, — теперь он обращался уже не к Алексею, а к родителям, — дело все в том, что этот урод, который охранником в школе работает, в свое рабочее время девочек малолетних… И не смей возражать, она сама мне все рассказала… Слышишь, сама! До чего довел девчонку, подлец!
Последние гневные слова были обращены к Алексею. Слова эти его просто ошарашили. «Рассказала — что?»
— Что? — Брови отца сдвинулись. Тревога на лице будто бы рассеялась совсем, уступив место крайнему возмущению: в этот момент он ни секунды не сомневался в том, что человек, стоящий перед ним, просто лжет. Откровенно и гнусно лжёт, только зачем понадобилась ему ложь, было совершенно непонятно.
— То, что слышали. Я, собственно, за этим сюда и пришел, чтобы просто предупредить. Мог бы нанять крепких парней, они бы отмордовали тебя так, что и мать родная не узнала бы… Только не стал я этого делать.
— Премного благодарен.
Алексей, как это случалось с ним почти всегда в минуты крайнего волнения, попытался призвать на помощь сарказм. Но этот случай был неподходящим, совсем неподходящим, это был не тот случай, и Алексей это понимал, но ничего не мог с собой поделать…
— И наверное, напрасно. — Мужчина прищурился. Было заметно, как напряглись мускулы на лице.
«Сейчас ударит», — мелькнула мысль.
— Я бы врезал тебе, только руки марать не хочется. Дрянь…
— Это правда? — услышал Алексей голос отца. Не хотел оборачиваться, не хотел смотреть в глаза, но — пришлось… — Правда — то, что он говорит?
— Не совсем…
— То есть как это — не совсем? Это что вообще означает — не совсем?
— Я… Я тебе все объясню, пап. Я тебе все потом объясню… Да не волнуйся ты так…
— То есть… То есть как это — не волнуйся?
— Ладно, вы тут сами разбирайтесь. Я просто предупредить тебя пришел. Увижу или услышу от кого-нибудь, что ты к ней приближался, — плохо тебе придется. Запомнил?
— Да ведь вы…
— Я все сказал. Меня шофер внизу ждет, мне некогда тут у вас… — Он повернул уже ручку двери, но на пороге снова обернулся: — Эх и мразь… Ведь ей всего-то шестнадцать. Вот только исполнилось. Ведь девчонка же совсем еще… Мразь!
Хлопнула дверь — как удар ладони по лицу. Алексей даже почувствовал эту пощечину, расплывающуюся алым пятном. Лицо горело, как от удара.
— Мама… Успокойся, мама…
— Так это правда?
— Это неправда. То, что он говорил… Это все не так было! — Алексей чувствовал, что задыхается от собственного бессилия что-либо объяснить. От того, что нельзя все это высказать в двух словах, коротко и просто, поставить точку, успокоиться самому и успокоить родителей. — Да что мы тут стоим в прихожей, как будто не у себя дома. Да успокойтесь вы… Господи, да что вы на меня так смотрите!
— Это и есть те самые неприятности, которые у тебя на работе?
— Да все не так было. Отец, мама… Я объясню сейчас…
— Да объясняй наконец, что ты все мямлишь! — закричал вдруг отец. Закричал громко и стукнул побелевшими пальцами, стиснутыми в кулак, об стену. — Объясняй! Да ты…
Он вдруг схватился рукой за грудь. Лицо в считанные мгновения стало полностью белым. Белым как полотно, как зимний снег…
— Коля! — Мать всплеснула руками и едва успела подхватить мужа. — Леша, «скорую»! «Скорую», быстрее! Господи, да что же это!
— Сейчас… Я сейчас, мама!
Алексей подбежал, обхватил отца с другой стороны и помог матери дотащить его до дивана. Обмякшее тело казалось очень тяжелым. Страх матери тотчас передался и ему. Противный комок внутри разрастался с каждой секундой, грозя выплеснуться наружу и заполонить собой все окружающее пространство.
Алексей помчался к аптечке, попутно схватив с базы трубку и набирая негнущимися пальцами «03». Высыпал на ладонь горсть таблеток нитроглицерина, выдавил белое круглое колесо валидола, прихватил корвалол и снова побежал в комнату.
— Возьми, мама… Алло!
Голос на том конце показался, как это часто случается, слишком равнодушным. И от этого равнодушия стало еще страшнее.
— Пожалуйста, срочно… Сердце… Да, уже был инфаркт… Шестьдесят два года…
Алексей назвал адрес, отложил в сторону трубку. Теперь оставалось только одно — ждать.
Не было ни времени, ни пространства. Только узкие стены и низкий потолок — черный квадрат, внутри которого — насмешка судьбы — он был заключен, как в клетке. Он почему-то не помнил, как оказался здесь. Смотрел сквозь густой и душный полумрак по сторонам, пытаясь прийти в себя, сконцентрировать мысли, осознать наконец, что же с ним случилось. Что-то шевельнулось в противоположном углу, он повернул голову, пытаясь проследить взглядом и определить источник движения, и сразу же, в ту же секунду услышал голос:
— Алеша… Алеша, проснись…
С усилием разлепив глаза, он увидел перед собой лицо матери. С трудом повернув голову, осмотрелся вокруг. Напротив увидел окно — большое, вытянутое и длинное, разделенное железной решеткой на разных размеров квадраты. «Зачем… Зачем в больнице решетки на окнах? Кто-нибудь может отсюда убежать?» — невнятная мысль промелькнула в голове и исчезла.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60