Плам прочла все о последнем спутнике жизни Иваны Трамп и приступила к сказке, в которой принцесса Уэльская, выйдя замуж, превращается в лягушку. Оторвавшись от газеты, она скользнула взглядом по рядам салона и в который раз подумала, а есть ли вообще по-настоящему счастливые люди среди тех, которые имеют все.
Зевнув, она потрогала желтый шифоновый шарф на шее, под которым скрывались страшные синяки. «Ангина», — объясняла она всем, кто спрашивал. Никто, кроме Бриза и доктора, не видел ее плеч, рук и груди, покрытых жуткими кровоподтеками. Опять подступили слезы. Доктор сказал, что она, очевидно, относится к тем пяти процентам людей, которые, выжив в катастрофе, получают такие же моральные травмы, как и те, кто погиб.
Все эти дни она неотступно думала о происшедшем. У нее перехватило дыхание, когда перед глазами возникало перекошенное от злобы лицо Дженни со зловещим выражением окончательного триумфа. Ее начинало трясти, когда она вновь ощущала пальцы Дженни на своем горле и страшную тяжесть навалившегося на нее тела, выталкивающего ее с пятого этажа.
Ее потрясло невиданное предательство Дженни. Даже если бы она обнаружила, что один из ее сыновей тайно ненавидит ее, то и тогда не была бы так травмирована.
Она теперь не знала, можно ли кому-то верить. И, уж конечно, ни в коем случае собственным суждениям. Она полностью доверяла Дженни и до сих пор не могла понять, как могло так случиться, что ее подруга, которая всегда казалась такой мягкой, доброй, терпеливой и предупредительной, на самом деле испытывала к ней лишь зависть и злобу.
Бриз не понимал, что она испытала от всей этой истории такой же шок, какой бывает от разбойного нападения, кражи со взломом или от изнасилования. Он сказал лишь, что общество Дженни никогда не доставляло ему удовольствия, и прежде всего потому, что он никогда не доверял ей. Плам знала, что так оно и было. Но почему она не чувствовала того же, что ощущал Бриз? Сейчас он сидел в соседнем кресле и что-то строчил в своем блокноте. Какое-то время она рассеянно наблюдала, как быстро и легко появляются на бумаге слова, написанные размашистым прямым почерком с завитушками на концах букв.
Она надеялась, что ее поймет Поль. Как она несчастна и как растерянна. Но в их телефонном разговоре его, похоже, больше заинтересовал рассказ о том, как она установила личность мошенника.
— Что случилось, то случилось и уже миновало, — говорил он. — Конечно, тебе тяжело переносить предательство Дженни, но теперь это уже в прошлом и ты не можешь ничего изменить, так что выбрось это из головы. Но вот то, что Дженни не могла работать одна, очень меня беспокоит. — Поль не сказал прямо, но это означало, что ей все еще грозила опасность.
Она попыталась позвонить Лулу — наверное, единственному человеку, который мог по-настоящему понять ее растрепанные чувства и разделить их, поскольку Дженни обманывала и ее тоже. Плам страшно хотелось поговорить с Лулу, но не по телефону, а лицом к лицу. Только выговорившись ей, она могла избавиться от этих ужасных сцен, которые до сих пор стояли у нее перед глазами.
Дженни летела вниз головой с вытянутыми вперед руками. Находившийся сорока футами ниже парусиновый навес кафе остановил ее падение и спас ей жизнь. Мужчине, на которого свалилась Дженни, повезло меньше: его лицо было впечатано в поднос с завтраком на металлическом столике и сильно пострадало.
Машина «Скорой помощи» приехала через семь минут. Мужчину с раздробленным носом и ошпаренным горячим кофе лицом, потерявшую сознание Дженни и Плам доставили в госпиталь рядом с церковью Санти Джованни э Паоло. Сюда быстро приехал Бриз и взял ситуацию под свой контроль. Рентген показал, что в руке Плам переломов нет, хотя верхние фаланги пальцев сильно распухли и кровоточили. Дженни увезли в операционную, и Плам с Бризом ждали сообщений о ее состоянии.
— Она будет жить? — спросил Бриз итальянского хирурга после операции, Хирург посмотрел удивленно.
— Конечно. Сломанные руки и пара переломанных ребер обычно к смерти не приводят. Вот если бы внизу не оказалось тента, тогда… Но, конечно, она перенесла шок.
Как потом с досадой вспоминала Плам, силы в этот момент покинули ее, и она потеряла сознание.
По пути в отель «Киприани» Бриз шипел:
— Я был круглым идиотом! Мне следовало бы знать, что такое может случиться. Я должен был предостеречь тебя, Плам.
— Откуда ты мог знать?
— Мне приходилось не раз наблюдать подобное. — Он в отчаянии запустил пятерню в волосы. — Когда кто-то срывает банк, это очень неприятный момент для остальных участников игры. Они с тоской думают: «Почему он, почему не я?» И начинают копировать то, что сделал более удачливый человек. Но как бы они ни старались, им не удается добиться того же. Вот тогда-то зависть и злоба начинают точить их, как червь яблоко.
— И в конце концов яблоко становится гнилым и отравленным.
Бриз взял руку Плам. Пальцы ее, несмотря на жару, были ледяными.
— Надо разумно подойти к этому делу, — мягко проговорил он. — Нам не нужен скандал. Не надо, чтобы твое имя связывали с Дженни в этой истории, которая может быть изображена как пошлая кошачья драка. Нам не надо, чтобы ты предстала перед итальянским судом за попытку убийства, и нам не нужен процесс по обвинению тебя в клевете, который вполне может состояться, если ты скажешь о Дженни что-то, чего не сможешь доказать… И не надейся, что она не пойдет на что-либо подобное.
Жизнерадостная стюардесса взяла у них заказ на напитки, а Плам вновь задумалась о том, как все-таки Дженни удавалось успешно распространять подделки и добывать фальшивые свидетельства. У нее должен был быть хотя бы один сообщник, но кто он?
Подозреваемых у нее больше не оставалось. Джейми Доример и Чарли совершали преступления, но не те, которые интересовали Плам. Британская полиция сняла подозрения с Ричарда Степмана, который много помогал ей после бьеннале, когда не было отбоя от прессы. А несчастный Лео был мертв.
Когда стюардесса склонилась над ними, подавая шампанское, Плам взглянула на Бриза:
— Почему ты так уверен, что Лео не имел отношения к поддельным картинам?
Бриз подождал, пока уйдет стюардесса, и прошептал:
— Потому что Лео был распространителем наркотиков. Иногда он снабжал меня небольшим количеством кокаина для вечеринок. Он прикидывался, что подрабатывает водителем грузовика на стороне, но это было лишь прикрытием. Он не вывозил картины, а ввозил героин, марихуану и кокаин.
Теперь ей стали понятны некоторые вещи, удивлявшие в Лео. Его связь с преступным миром не только объясняла его смерть, но и то, почему он так много знал о преступной деятельности.
— Бриз, но кое-что по-прежнему кажется мне неясным.
Накануне Нового года, когда я впервые увидела натюрморт Сюзанны, почему ты был так решительно против того, чтобы я занялась расследованием?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118
Зевнув, она потрогала желтый шифоновый шарф на шее, под которым скрывались страшные синяки. «Ангина», — объясняла она всем, кто спрашивал. Никто, кроме Бриза и доктора, не видел ее плеч, рук и груди, покрытых жуткими кровоподтеками. Опять подступили слезы. Доктор сказал, что она, очевидно, относится к тем пяти процентам людей, которые, выжив в катастрофе, получают такие же моральные травмы, как и те, кто погиб.
Все эти дни она неотступно думала о происшедшем. У нее перехватило дыхание, когда перед глазами возникало перекошенное от злобы лицо Дженни со зловещим выражением окончательного триумфа. Ее начинало трясти, когда она вновь ощущала пальцы Дженни на своем горле и страшную тяжесть навалившегося на нее тела, выталкивающего ее с пятого этажа.
Ее потрясло невиданное предательство Дженни. Даже если бы она обнаружила, что один из ее сыновей тайно ненавидит ее, то и тогда не была бы так травмирована.
Она теперь не знала, можно ли кому-то верить. И, уж конечно, ни в коем случае собственным суждениям. Она полностью доверяла Дженни и до сих пор не могла понять, как могло так случиться, что ее подруга, которая всегда казалась такой мягкой, доброй, терпеливой и предупредительной, на самом деле испытывала к ней лишь зависть и злобу.
Бриз не понимал, что она испытала от всей этой истории такой же шок, какой бывает от разбойного нападения, кражи со взломом или от изнасилования. Он сказал лишь, что общество Дженни никогда не доставляло ему удовольствия, и прежде всего потому, что он никогда не доверял ей. Плам знала, что так оно и было. Но почему она не чувствовала того же, что ощущал Бриз? Сейчас он сидел в соседнем кресле и что-то строчил в своем блокноте. Какое-то время она рассеянно наблюдала, как быстро и легко появляются на бумаге слова, написанные размашистым прямым почерком с завитушками на концах букв.
Она надеялась, что ее поймет Поль. Как она несчастна и как растерянна. Но в их телефонном разговоре его, похоже, больше заинтересовал рассказ о том, как она установила личность мошенника.
— Что случилось, то случилось и уже миновало, — говорил он. — Конечно, тебе тяжело переносить предательство Дженни, но теперь это уже в прошлом и ты не можешь ничего изменить, так что выбрось это из головы. Но вот то, что Дженни не могла работать одна, очень меня беспокоит. — Поль не сказал прямо, но это означало, что ей все еще грозила опасность.
Она попыталась позвонить Лулу — наверное, единственному человеку, который мог по-настоящему понять ее растрепанные чувства и разделить их, поскольку Дженни обманывала и ее тоже. Плам страшно хотелось поговорить с Лулу, но не по телефону, а лицом к лицу. Только выговорившись ей, она могла избавиться от этих ужасных сцен, которые до сих пор стояли у нее перед глазами.
Дженни летела вниз головой с вытянутыми вперед руками. Находившийся сорока футами ниже парусиновый навес кафе остановил ее падение и спас ей жизнь. Мужчине, на которого свалилась Дженни, повезло меньше: его лицо было впечатано в поднос с завтраком на металлическом столике и сильно пострадало.
Машина «Скорой помощи» приехала через семь минут. Мужчину с раздробленным носом и ошпаренным горячим кофе лицом, потерявшую сознание Дженни и Плам доставили в госпиталь рядом с церковью Санти Джованни э Паоло. Сюда быстро приехал Бриз и взял ситуацию под свой контроль. Рентген показал, что в руке Плам переломов нет, хотя верхние фаланги пальцев сильно распухли и кровоточили. Дженни увезли в операционную, и Плам с Бризом ждали сообщений о ее состоянии.
— Она будет жить? — спросил Бриз итальянского хирурга после операции, Хирург посмотрел удивленно.
— Конечно. Сломанные руки и пара переломанных ребер обычно к смерти не приводят. Вот если бы внизу не оказалось тента, тогда… Но, конечно, она перенесла шок.
Как потом с досадой вспоминала Плам, силы в этот момент покинули ее, и она потеряла сознание.
По пути в отель «Киприани» Бриз шипел:
— Я был круглым идиотом! Мне следовало бы знать, что такое может случиться. Я должен был предостеречь тебя, Плам.
— Откуда ты мог знать?
— Мне приходилось не раз наблюдать подобное. — Он в отчаянии запустил пятерню в волосы. — Когда кто-то срывает банк, это очень неприятный момент для остальных участников игры. Они с тоской думают: «Почему он, почему не я?» И начинают копировать то, что сделал более удачливый человек. Но как бы они ни старались, им не удается добиться того же. Вот тогда-то зависть и злоба начинают точить их, как червь яблоко.
— И в конце концов яблоко становится гнилым и отравленным.
Бриз взял руку Плам. Пальцы ее, несмотря на жару, были ледяными.
— Надо разумно подойти к этому делу, — мягко проговорил он. — Нам не нужен скандал. Не надо, чтобы твое имя связывали с Дженни в этой истории, которая может быть изображена как пошлая кошачья драка. Нам не надо, чтобы ты предстала перед итальянским судом за попытку убийства, и нам не нужен процесс по обвинению тебя в клевете, который вполне может состояться, если ты скажешь о Дженни что-то, чего не сможешь доказать… И не надейся, что она не пойдет на что-либо подобное.
Жизнерадостная стюардесса взяла у них заказ на напитки, а Плам вновь задумалась о том, как все-таки Дженни удавалось успешно распространять подделки и добывать фальшивые свидетельства. У нее должен был быть хотя бы один сообщник, но кто он?
Подозреваемых у нее больше не оставалось. Джейми Доример и Чарли совершали преступления, но не те, которые интересовали Плам. Британская полиция сняла подозрения с Ричарда Степмана, который много помогал ей после бьеннале, когда не было отбоя от прессы. А несчастный Лео был мертв.
Когда стюардесса склонилась над ними, подавая шампанское, Плам взглянула на Бриза:
— Почему ты так уверен, что Лео не имел отношения к поддельным картинам?
Бриз подождал, пока уйдет стюардесса, и прошептал:
— Потому что Лео был распространителем наркотиков. Иногда он снабжал меня небольшим количеством кокаина для вечеринок. Он прикидывался, что подрабатывает водителем грузовика на стороне, но это было лишь прикрытием. Он не вывозил картины, а ввозил героин, марихуану и кокаин.
Теперь ей стали понятны некоторые вещи, удивлявшие в Лео. Его связь с преступным миром не только объясняла его смерть, но и то, почему он так много знал о преступной деятельности.
— Бриз, но кое-что по-прежнему кажется мне неясным.
Накануне Нового года, когда я впервые увидела натюрморт Сюзанны, почему ты был так решительно против того, чтобы я занялась расследованием?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118