— Ему не адвокатом работать, а палачом в камере пыток. Там ему самое место.
Берт захохотал.
— Я же тебе говорил, что с ним надо держать ухо востро. Опасный парень. Но с моей-то головой и твоей мордашкой мы и его обработаем, уберем, так сказать, с пути, чтобы под ногами не путался. Знаешь, мне начинает нравиться этот спектакль. Я чувствую себя мастером, создающим свой последний шедевр. Если бы издавалась серия книг по искусству мошенничества, то моя операция заняла бы место в разделе классики.
— Да, Берт, скромности тебе не занимать! — усмехнулась Тесс. Она обошла софу и опустилась в кресло. — А как же бриллиантовые украшения от Картье? Вот это было дело так дело! Лучшее в твоем списке.
— Да нет же. — На его лице появилось мечтательное выражение. Он уселся на софу и вытянул ноги. — Не спорю, там было все тонко спланировано и красиво исполнено, но…
Весь следующий час они предавались воспоминаниям. Тесс смотрела на Берта с восхищением, умиленно всплескивая руками. Берт трещал без умолку. Время от времени Тесс удавалось вставить слово в этот поток красноречия. Естественно, во всех махинациях, которые они вдвоем успешно провернули в прошлом, она отводила главную роль Берту и, стараясь польстить ему, расписывала его таланты. Разговор перешел на Южную Америку. Берт во всех красках и подробностях рассказал, чем он занимался в банановых республиках. Разоткровенничавшись, он признался, что завел счета в швейцарских банках.
— Черт! Все нет времени их проверить. — Он с досадой хлопнул ладонью себе по колену и отправил Тесс на кухню приготовить ему омлет.
Она была рада избавиться хоть на время от Берта. Ну ничего, скоро она переедет в особняк Джейн Кушман и там сможет вздохнуть свободно. Его общество тяготило и раздражало Тесс, поскольку с Бертом ей приходилось быть всегда начеку. А когда Тесс ловила на себе его взгляды, ей иногда становилось даже страшно. В его глазах мерцал какой-то странный блеск, который не предвещал ничего хорошего. Похоже, этот скот заметил, что из худенькой, угловатой девушки-подростка, запуганной его побоями, она превратилась в хорошенькую, привлекательную женщину. Только этого ей сейчас не хватало! Тесс поежилась.
Безопаснее и приятнее возиться на кухне, чем находиться в одной комнате с Бертом, который в любой момент того и гляди начнет приставать к ней, даст волю рукам и… Конечно, она не собирается потакать ему, она сможет дать отпор, но вряд ли ей удастся справиться с Бертом — ведь он гораздо сильнее. Отвесит ей пару оплеух и выбьет из нее дух. Она представила себе эту сцену и содрогнулась.
На кухне она первым делом открыла буфетный шкаф и достала коробку с шоколадными конфетами. Проглотив пару штук, она почувствовала себя лучше. Жизнь стала казаться не такой мрачной. Хорошо еще, что у нее есть конфеты — без них она бы пропала. Памятник поставить тому, кто их придумал.
Тесс открыла холодильник и только сейчас обратила внимание на тупую, ноющую боль в локте. Она закатала рукав и чертыхнулась, увидев фиолетовый синяк. Чертов Берт поставил ей синяк — ну не идиот? Как ей теперь объясняться с Джейн Кушман? Придется все время носить блузки с длинными рукавами. Вздохнув, Тесс достала из холодильника яйца, лук, шампиньоны, сыр и все это грудой положила на длинную кухонную стойку, над которой в ряд висели фотографии Кушманов.
— Привет, бабушка, — кивнула она Джейн Кушман. — А ты любишь омлет?
В посадке головы Джейн Кушман чувствовалось что-то царственное, светло-голубые глаза смотрели высокомерно и холодно. Королева, да и только! Такая сама первой войну начнет, и пощады от нее не жди. Ладно, бабушка, мы с тобой еще померимся силой, улыбнулась Тесс.
На следующей фотографии был изображен Джон Кушман.
— Ба! Да это же дорогой папочка, — обратилась к нему Тесс. Открыв дверцу шкафа, она вынула глубокую миску и продолжила:
— Привет, папуля, привет. Как дела?
Каждый раз, когда Тесс смотрела на эту фотографию, она не переставала удивляться, почему Джон Кушман не унаследовал от матери ее силу воли? У него были правильные черты лица и темно-голубые, почти синие глаза. Он стоял на причале рядом с белой яхтой, названной в честь маленькой Элизабет — «Лиззи». Ветер растрепал его густые темно-русые волосы. Он смотрел прямо в объектив и улыбался. У него была обаятельная и добрая улыбка. «Красивый мужчина, — подумала Тесс, — жаль, что ему не хватило сил пережить несчастье».
— А это наша мама, — сказала Тесс, бросив быстрый взгляд на фотографию справа.
Снимок сделали, когда Женни Кушман уже было за пятьдесят. Но даже в этом возрасте она сохранила былую красоту. Тесс знала, что в молодости у матери Элизабет были шикарные ярко-рыжие волосы. С фотографии же на нее смотрела абсолютно седая женщина. Однако горе не сломило ее. В ослепительно голубых глазах застыла решимость, словно она бросала вызов жестокой судьбе. Сильная, волевая женщина, она смогла пережить потерю маленькой дочери и смерть мужа. Наверное, она и Джейн Кушман морально помогали и поддерживали друг друга в веренице несчастий, обрушившихся на их семью.
Следующей была фотография Элизабет. На снимке она, заливаясь счастливым смехом, отмахивалась ручонками от огромного датского дога, который припал у ее ног на передние лапы, выжидая удобный момент, чтобы лизнуть ее лицо. Фотографию сделали, когда Элизабет исполнилось пять лет. Девочка была просто чудо! Веселая, жизнерадостная, с белокурыми волосами, заплетенными в две косички, с синими — в отца — глазами, сверкающими от радости. Жаль, что ее нет в живых, грустно подумала Тесс, она бы могла стать красивой и сильной женщиной, унаследовав от отца шарм, а от матери — волевой характер.
Тесс разбила над миской яйца, затем принялась шинковать овощи, время от времени бросая взгляд на фотографию Элизабет. Надо же, маленькая, а огромной собаки совсем не боится! Этот дог — чудовище какое-то! Оскалился, радуется, наверное, что с ним играют. Запросто может одной лапой повалить ее на землю, сбив с ног. Смелая девочка! Смотрит в объектив, и видно, что недовольна тем, что фотограф мешает играть. Характер показывает. Да, она стала бы достойной наследницей финансовой империи Кушманов. Жаль, что этого уже никогда не случится.
Тесс покосилась на последнюю фотографию, с которой Люк Мэнсфилд мрачно взирал на мир.
Правду говорят — внешность обманчива. По этому снимку невозможно догадаться, что Люк Мэнсфилд само обаяние, что в нем скрывается море шарма и что его глаза обладают необычайным магнетизмом. Тесс об этом узнала, только познакомившись с ним. Ее сердце замерло, когда он посмотрел на нее каким-то особенным взглядом. Знать бы заранее, что он такой неотразимый! «Ну и что бы это тебе дало?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88
Берт захохотал.
— Я же тебе говорил, что с ним надо держать ухо востро. Опасный парень. Но с моей-то головой и твоей мордашкой мы и его обработаем, уберем, так сказать, с пути, чтобы под ногами не путался. Знаешь, мне начинает нравиться этот спектакль. Я чувствую себя мастером, создающим свой последний шедевр. Если бы издавалась серия книг по искусству мошенничества, то моя операция заняла бы место в разделе классики.
— Да, Берт, скромности тебе не занимать! — усмехнулась Тесс. Она обошла софу и опустилась в кресло. — А как же бриллиантовые украшения от Картье? Вот это было дело так дело! Лучшее в твоем списке.
— Да нет же. — На его лице появилось мечтательное выражение. Он уселся на софу и вытянул ноги. — Не спорю, там было все тонко спланировано и красиво исполнено, но…
Весь следующий час они предавались воспоминаниям. Тесс смотрела на Берта с восхищением, умиленно всплескивая руками. Берт трещал без умолку. Время от времени Тесс удавалось вставить слово в этот поток красноречия. Естественно, во всех махинациях, которые они вдвоем успешно провернули в прошлом, она отводила главную роль Берту и, стараясь польстить ему, расписывала его таланты. Разговор перешел на Южную Америку. Берт во всех красках и подробностях рассказал, чем он занимался в банановых республиках. Разоткровенничавшись, он признался, что завел счета в швейцарских банках.
— Черт! Все нет времени их проверить. — Он с досадой хлопнул ладонью себе по колену и отправил Тесс на кухню приготовить ему омлет.
Она была рада избавиться хоть на время от Берта. Ну ничего, скоро она переедет в особняк Джейн Кушман и там сможет вздохнуть свободно. Его общество тяготило и раздражало Тесс, поскольку с Бертом ей приходилось быть всегда начеку. А когда Тесс ловила на себе его взгляды, ей иногда становилось даже страшно. В его глазах мерцал какой-то странный блеск, который не предвещал ничего хорошего. Похоже, этот скот заметил, что из худенькой, угловатой девушки-подростка, запуганной его побоями, она превратилась в хорошенькую, привлекательную женщину. Только этого ей сейчас не хватало! Тесс поежилась.
Безопаснее и приятнее возиться на кухне, чем находиться в одной комнате с Бертом, который в любой момент того и гляди начнет приставать к ней, даст волю рукам и… Конечно, она не собирается потакать ему, она сможет дать отпор, но вряд ли ей удастся справиться с Бертом — ведь он гораздо сильнее. Отвесит ей пару оплеух и выбьет из нее дух. Она представила себе эту сцену и содрогнулась.
На кухне она первым делом открыла буфетный шкаф и достала коробку с шоколадными конфетами. Проглотив пару штук, она почувствовала себя лучше. Жизнь стала казаться не такой мрачной. Хорошо еще, что у нее есть конфеты — без них она бы пропала. Памятник поставить тому, кто их придумал.
Тесс открыла холодильник и только сейчас обратила внимание на тупую, ноющую боль в локте. Она закатала рукав и чертыхнулась, увидев фиолетовый синяк. Чертов Берт поставил ей синяк — ну не идиот? Как ей теперь объясняться с Джейн Кушман? Придется все время носить блузки с длинными рукавами. Вздохнув, Тесс достала из холодильника яйца, лук, шампиньоны, сыр и все это грудой положила на длинную кухонную стойку, над которой в ряд висели фотографии Кушманов.
— Привет, бабушка, — кивнула она Джейн Кушман. — А ты любишь омлет?
В посадке головы Джейн Кушман чувствовалось что-то царственное, светло-голубые глаза смотрели высокомерно и холодно. Королева, да и только! Такая сама первой войну начнет, и пощады от нее не жди. Ладно, бабушка, мы с тобой еще померимся силой, улыбнулась Тесс.
На следующей фотографии был изображен Джон Кушман.
— Ба! Да это же дорогой папочка, — обратилась к нему Тесс. Открыв дверцу шкафа, она вынула глубокую миску и продолжила:
— Привет, папуля, привет. Как дела?
Каждый раз, когда Тесс смотрела на эту фотографию, она не переставала удивляться, почему Джон Кушман не унаследовал от матери ее силу воли? У него были правильные черты лица и темно-голубые, почти синие глаза. Он стоял на причале рядом с белой яхтой, названной в честь маленькой Элизабет — «Лиззи». Ветер растрепал его густые темно-русые волосы. Он смотрел прямо в объектив и улыбался. У него была обаятельная и добрая улыбка. «Красивый мужчина, — подумала Тесс, — жаль, что ему не хватило сил пережить несчастье».
— А это наша мама, — сказала Тесс, бросив быстрый взгляд на фотографию справа.
Снимок сделали, когда Женни Кушман уже было за пятьдесят. Но даже в этом возрасте она сохранила былую красоту. Тесс знала, что в молодости у матери Элизабет были шикарные ярко-рыжие волосы. С фотографии же на нее смотрела абсолютно седая женщина. Однако горе не сломило ее. В ослепительно голубых глазах застыла решимость, словно она бросала вызов жестокой судьбе. Сильная, волевая женщина, она смогла пережить потерю маленькой дочери и смерть мужа. Наверное, она и Джейн Кушман морально помогали и поддерживали друг друга в веренице несчастий, обрушившихся на их семью.
Следующей была фотография Элизабет. На снимке она, заливаясь счастливым смехом, отмахивалась ручонками от огромного датского дога, который припал у ее ног на передние лапы, выжидая удобный момент, чтобы лизнуть ее лицо. Фотографию сделали, когда Элизабет исполнилось пять лет. Девочка была просто чудо! Веселая, жизнерадостная, с белокурыми волосами, заплетенными в две косички, с синими — в отца — глазами, сверкающими от радости. Жаль, что ее нет в живых, грустно подумала Тесс, она бы могла стать красивой и сильной женщиной, унаследовав от отца шарм, а от матери — волевой характер.
Тесс разбила над миской яйца, затем принялась шинковать овощи, время от времени бросая взгляд на фотографию Элизабет. Надо же, маленькая, а огромной собаки совсем не боится! Этот дог — чудовище какое-то! Оскалился, радуется, наверное, что с ним играют. Запросто может одной лапой повалить ее на землю, сбив с ног. Смелая девочка! Смотрит в объектив, и видно, что недовольна тем, что фотограф мешает играть. Характер показывает. Да, она стала бы достойной наследницей финансовой империи Кушманов. Жаль, что этого уже никогда не случится.
Тесс покосилась на последнюю фотографию, с которой Люк Мэнсфилд мрачно взирал на мир.
Правду говорят — внешность обманчива. По этому снимку невозможно догадаться, что Люк Мэнсфилд само обаяние, что в нем скрывается море шарма и что его глаза обладают необычайным магнетизмом. Тесс об этом узнала, только познакомившись с ним. Ее сердце замерло, когда он посмотрел на нее каким-то особенным взглядом. Знать бы заранее, что он такой неотразимый! «Ну и что бы это тебе дало?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88