— Я только что прошлась по магазинам, дорогой, — сообщила ему Мария, когда они остановились в ожидании лифта. — Что ты скажешь?
И она медленно закружилась перед ним: красное итальянское платье плотно облегало ее роскошное тело, темные чулки подчеркивали красоту стройных, длинных ног.
— Ты великолепна, как всегда, Мария. Если бы ты не сказала, что купила это платье, я готов был бы поспорить, что тебе его сшили лучшие мастера.
Мария весело рассмеялась, довольная его комплиментами. Когда они вошли в лифт, она поцеловала его в губы. Люк удивленно посмотрел на нее. Боже, ничего! Он абсолютно ничего не почувствовал! Ни вкуса поцелуя, ни сладкой дрожи, охватывающей тело.
— Я всего лишь хотела, чтобы во время ленча ты смотрел только на меня, — кокетливо улыбнулась Мария.
— Конечно, — легко согласился с ней Люк. Интересно, а чувствовал ли он вообще что-нибудь, когда они целовались раньше?
Они направились в тот же ресторанчик, что и всегда, где его секретарша, как обычно, зарезервировала для них столик. В сопровождении метрдотеля они молча проследовали к своему постоянному столику, и люди, как, впрочем, и всегда, оборачивались, глядя им вслед.
— Я обожаю быть в центре внимания, — прошептала ему на ухо Мария, теснее прижимаясь к нему.
— Никогда не думал, Мария, что ты эксгибиционистка.
— Только на людях, дорогой, — ответила Мария, смеясь.
«Боже, она еще и тупая — естественно, на людях!» — подумал Люк.
Потягивая вино из бокала, Люк наблюдал за ней. Она же тем временем оживленно рассказывала ему сначала о благотворительном бале, на котором она была накануне и где жена одного известного нью-йоркского биржевого маклера, завзятого дамского угодника, закатила грандиозный скандал своему муженьку, затем о ленче, на котором она была вместе с матерью Люка на прошлой неделе.
Она болтала и смеялась, не забывая поддразнивать его, соблазнительно наклонившись через стол и демонстрируя свою роскошную грудь в самом выгодном свете; ее совершенные зубы сверкали белизной, а черные глаза сияли так чувственно и многообещающе, что, казалось, предупреждали его о том, что сегодня она не намерена сдерживаться.
Он сидел, наблюдая за этим хорошо отрепетированным представлением, и спрашивал себя: кто же большая аферистка — Тесс Алкотт или Мария Франклин? Музыкальный смех Марии над одной из ее собственных шуток поставил точку в его сомнениях. Впрочем, никаких сомнений и не было. К каким бы ухищрениям Мария ни прибегала, ей ничего не могло помочь. Люк понял, что он уже встретил честную женщину, но «кариатида», сидевшая напротив, ею не была.
Ну и идиот! Когда же он умудрился стать таким тупым, что женщина, подобная Марии, сумела привлечь его внимание? Он считал, что уже достаточно защитил себя от дальнейших предательств тем, что погрузился с головой в работу и поддерживал с женщинами лишь поверхностные отношения, удерживая их подальше от своего сердца. А вместо этого случилось так, что женщины, домогавшиеся его в течение последних лет из-за его денег и имени, сумели добиться того, что он стал ценить себя так же низко, как и они.
Он предал самого себя. Мария Франклин была лучшим тому доказательством. Он словно только сейчас прозрел. В его голове вихрем завертелись тысячи вопросов. С какого зеркала сдернули покров, какая дверь отворилась, что перед его умственным взором совершенно ясно предстала вся его жизнь?! Потрясенный, Люк смотрел в свой бокал с вином и молчал. Неужели поцелуй Тесс раскрыл ему глаза? Заставив себя вновь сосредоточиться на ленче, он присоединился к весело смеявшейся Марии и даже рассказал какой-то свежий анекдот. Пока они ели, он обдумывал наилучший и самый безболезненный способ разрыва отношений с сидевшей напротив красавицей.
Вернувшись в офис, он скоро понял, что никак не может сосредоточиться на делах. Он продолжал ощущать горячие губы Тесс на своих губах, продолжал слышать ее едва уловимый стон удовольствия и видеть ее искаженное ужасом лицо, когда они отпрянули друг от друга.
Овевавшие его сладкие грезы моментально улетучились, как только секретарша сообщила, что ему звонит Лерой Болдуин. Люк нетерпеливо схватил трубку телефона.
— Какие новости, Лерой?
— Отличные, мистер Мэнсфилд. Данные о твоей молодой леди подтверждаются на все сто процентов.
Люк замер, и его рука судорожно сжала трубку.
— Что ты имеешь в виду?
— Полиция Майами имеет досье на Тесс Алкотт, так же как и на дюжину других детей, работавших на Карсвеллов. Я смогу предоставить тебе полную информацию через день или два. В Оксфорде также имеются данные на всех людей, которых ты мне назвал. Кстати, вот еще одна интересная подробность: четыре года назад в Оксфорд была перечислена сумма от Тесс Алкотт, полностью покрывающая плату за обучение и пансион за весь трехлетний срок пребывания там. Какую бы игру она ни затевала, она говорит тебе правду. Мне все больше и больше нравится эта Тесс. Но я не хотел бы оказаться в числе ее врагов, потому как не считаю себя бессмертным. Эта леди — опасна, как тигрица, впрочем, я повторяюсь.
— Потрясающе, — пробормотал Люк, опускаясь в кресло.
— Данные о ней, полученные из МОБП, охватывают последние восемь лет, и они подтверждают все, что она говорила. В свое время твоя милая леди увела несколько великолепных произведений искусства, но, заметь, она воровала только из частных коллекций и никогда из музеев. Драгоценности, которые она крала тоже только у частных лиц, могли бы заставить позеленеть от зависти саму королеву Англии. Мои источники в Интерполе согласны с выводами МОБП: Тесс Алкотт лучшая специалистка в своем деле.
— А она еще работает? На них или на себя?
— На этот счет никто ничего определенного сказать не может. Возможно, она так хорошо заметает следы, что никто просто не может отследить ее воровские дела. Или же она говорит правду.
— Отлично. Есть что-нибудь новое о Ванштейне?
Лерой тяжело вздохнул:
— Мой человек продолжает тщательно проверять его. Скажи, приходила ли тебе когда-нибудь в голову мысль, что ты имеешь дело не с мошенниками, а с честными людьми?
На какую-то долю секунды Люк перестал дышать от охватившего его ликования, но затем внутри его словно замигал красный огонек предупреждения: опасность! Он шагал по самому краю пропасти и должен был любыми средствами обезопасить себя от падения. Он должен прекратить восхищаться этой чертовкой и больше не ввязываться в словесные баталии с ней. Он должен отделаться от навязчивого желания поцеловать ее и не забивать себе голову мыслями об ужасном детстве, о котором она рассказывала. Но как забыть обо всем этом?
— Люк, ты где? С тобой все в порядке?
Внезапно Люка осенило. Почему он не подумал о Карсвеллах раньше?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88